— Гунтрам, ступай наверх. Ты выглядишь усталым. Нам с Гораном надо поговорить, — голос Конрада вырвал меня из мрачного оцепенения. Я послушно встал, собираясь уйти. Горан тоже поднялся и протянул мне правую руку. Это его способ попросить прощения за то, что он сделал, или просто скрепление сделки рукопожатием? Не знаю. Я пожал ему руку, потому что, в конце концов, он всего лишь следовал приказам Конрада или других. Учитывая его прошлое, не сомневаюсь, что Горан мог бы растереть меня в порошок, а потом сказать, что я пытался от них улизнуть, но он обращался со мной мягко и даже защищал от своего босса.

— Мы все идем на те или иные жертвы ради того, чтобы поддерживать порядок, братец. Делай свою часть, а мы будем делать свою.

— Я буду подчиняться командам твоих людей.

Он просто кивнул, подтверждая, что понял, и отпустил мою руку. Я покинул библиотеку, оставив их строить свои изощренные планы.

Остаток дня я провел в своей студии в компании Мопси. Кажется, она почувствовала, что что-то происходит, потому что, не слезая, сидела у меня на коленях, тихо поскуливая. Я был потрясен и не знал, что делать. Я согласился жить на условиях Конрада, и он уверен, что я буду им следовать. Я чувствовал себя пустой ракушкой. Плакать было бессмысленно. Плачем ничего не изменишь, и слезы не помогут мне сбежать. Обращаться к Репину — плохая идея. Самоубийственная.

Осторожный стук в дверь заставил меня подпрыгнуть. Мопси немедленно оказалась у двери и стала в нее скрестись. Я обругал ее и сказал «войдите». Какой смысл теперь стучаться… Мне не оставили личного пространства. Обо всем, что я скажу, напишу, увижу или прочитаю, немедленно будет доложено выше. Я теперь предатель.

Фридрих принес поднос с чаем и печеньем. Есть мне не хотелось, желания разговаривать ни с кем не было, но, с другой стороны, я устал от одиночества. Любой бы устал.

— Пожалуйста, Фридрих, не уходи. Побудь со мной немножко, — попросил я, когда он повернул к двери.

— Вижу, ты уже поговорил с герцогом. — Я кивнул, снова не в состоянии говорить. Он вздохнул, садясь напротив меня. — Ты сейчас в тяжелом положении. Я ни на минуту не верю, что ты мог хотеть сделать ему больно или предать его. Тебе следовало бы поговорить со мной гораздо раньше. Ни один человек не знает Его Светлость лучше, чем я. Ему очень трудно говорить обо всем, что он знает или чувствует. Эпизод с Репиным пошатнул его уверенность, как ничто до этого. Даже проблемы с его бывшим любовником. (Последнее слово Фридрих произнес с глубоким отвращением). Этот русский — преступник наихудшего сорта. Он хорошо образован и чрезвычайно изощрен. Его действия непредсказуемы. Твое похищение стало для герцога совершенной неожиданностью. Он никак не ожидал от Репина такого хода. Твои поцелуи с Репиным разбудили много призраков из прошлого герцога. Думаю, он уехал, чтобы попытаться прогнать их самому. Он винил себя за твои действия. Прочитав твой дневник, он понял, как ты его любишь, и это окончательно лишило его самообладания.

— Вы тоже читали его?

— Нет, только герцог. Он винил себя, потому что понимал, что это он поставил тебя в такое уязвимое положение. Ты был абсолютно неосведомленным, и этот паук просветил тебя наиболее шокирующим образом, а потом организовал маленький спектакль, чтобы добиться расположения. В течение месяца, пока герцог отсутствовал, он каждый день звонил мне, чтобы узнать, как ты.

— Почему он не отвечал на мои звонки?

— Он не мог. Стыдился того, что случилось в самолете, того, что не сдержал обещания защищать тебя; того, что не рассказал тебе об Ордене заранее.

— Как вы сами можете оставаться здесь, зная всё это? Вы его воспитывали. Он говорит, что вы ему как отец.

— Если сравнить Конрада с предшественниками, то я проделал хорошую работу. Он прибегает к насилию только в крайних случаях и по серьезным поводам. Ты несправедлив, если судишь его по меркам обычного человека. Он не выбирал свое место под солнцем. Он унаследовал его, и делает все возможное, чтобы сделать мир лучше для следующих поколений. За пределами этих стен он не может себе позволить роскошь быть мягкосердечным.

Жизнь Конрада никогда не была легкой. Во-первых, мать никогда не любила его, потому что он превосходил своего старшего брата. Конрад делал все, что может сделать ребенок, чтобы понравится родителям, но получалось так, что он затмевал своего брата. Карл Мария рос милым созданием, но по уму отставал от Конрада. Он был слаб и не подходил для того, чтобы стать следующим Грифоном. Отец решил передать титул Грифона Конраду после того, как тому исполнилось шесть лет, потому что к этому времени уже был виден склад его характера. Герцогиня возненавидела младшего сына за это. Конрад обожал своего брата и после его смерти за целый год не произнес ни слова. Он стал еще прилежней заниматься и молчал, пока его родители воевали друг с другом. В результате герцог, отец Конрада, развелся с герцогиней, чтобы не наносить своему теперь уже единственному сыну еще больший вред — герцогиня обвиняла собственного сына в смерти старшего брата.

— Он же был всего лишь ребенком! Конрад говорил мне, что его мать сделала жизнь его отца адом на земле и обвиняла его в смерти брата.

— Никогда не упоминай при нем герцогиню, Гунтрам. Герцог материально поддерживает ее и ее образ жизни только потому, что она была консортом предыдущего Грифона, и его отец так и не отобрал у нее этот титул. Потом Конрад влюбился в того человека, и его постоянная неверность оставила глубокую рану в душе Конрада.

— Но Конраду было известно, что тот женат и имеет ребенка!

— Не в этом дело. Жена была из нашего круга, и Конрад очень уважал ее. Дело во множестве любовников того человека. Поэтому хотя Конрад и понимал, что не может тебя винить, но его воспоминания о том горьком времени спровоцировали жесткую реакцию. Он уехал, боясь навредить тебе. Когда ты сбежал, ты навлек на себя страшную опасность. Что, если б Репин добрался до тебя? Это была идеальная ситуация для него, чтобы поймать тебя. Что, если бы остальные ассоциаты подумали бы, что ты предал нас, и взяли бы дело в свои руки? А если ты действительно оказался бы предателем, как тот, другой? Эта мысль убивала герцога больше, чем твой поцелуй с этим подонком.

— Фридрих, клянусь, я никогда сознательно не делал ничего, чтобы навредить Конраду. В тот момент с Репиным я не вполне отдавал отчет в том, что делаю, и потом сам признался Конраду, чтобы он не узнал об этом от кого-нибудь еще. Я принял его наказание и не сомневался, что заслужил, но Конрад стал меня игнорировать. Я решил, что он ненавидит и презирает меня и хочет расстаться, а Репин потерял ко мне интерес. Я никогда не обращался к нему за помощью. Репин сказал, что я несу ответственность за множество смертей с обеих сторон.

— Все, что случилось, дело рук Репина, а не твоих. В любом случае, теперь тебе придется доказывать свою лояльность Ордену. Князю цу Лёвенштайну и остальным советникам, фон Кляйсту, который больше остальных озлоблен на тебя. Он искал доказательства того, что ты предал Конрада, твоих связей с Репиным, но он не нашел ничего. К счастью, герцог убедил фон Кляйста остановиться, прежде чем тот взял дело в свои руки. Единственные, кто был на твоей стороне, это Павичевич и я.

— Что мне теперь делать?

— Ничего. Живи, как раньше. Тебе нечего бояться. Конрад верит в твою невиновность и любовь. Не форсируй события. Делай так, как он скажет, потому что он знает их всех лучше, чем ты.

— Я никогда не хотел ссориться с Фердинандом. Я его очень уважаю.

— Фердинанд взбесился, решив, что мы все перешли на другую сторону, что мы заодно с этим человеком. Когда он поймет, что здесь нечего бояться, он станет прежним. Ты спас жизнь его дочери, не прося ничего взамен.

— Я не знаю, смогу ли так жить. У меня отобрали всё.

— Ты гораздо сильнее, чем думаешь. Для любого из нас нет возврата. Что-то уходит, а что-то приходит… Сделай это для него, Гунтрам. Он нуждается в тебе сейчас больше, чем когда-либо раньше.