«Можно тебе позвонить?»

Почти сразу же пришел ответ:

«Нет».

Ну, по крайней мере, он теперь знает, что я хотел поговорить. Пойду, погуляю.

У выхода я был остановлен Амундсеном, телохранителем-шведом.

— Простите, сэр, мистер Холгерсен хотел бы вас на два слова, — вежливо сказал он.

— Хорошо. Скажите ему, что я буду у озера.

Ничего, Хайндрик, пройдешься — ты пока не достиг уровня Алексея или Горана. Вот они могут заставить меня побегать.

Я взял пальто, поскольку солнце спряталось за облаками и стало очень холодно, и пошел к пруду (оно же озеро).

Главный лебедь-самец до сих пор здесь. И всё так же вызывающе взирает на людей. Этого парня отсюда просто так не выгонишь. Он правит этим прудом аж с 1995 года.

Я уселся на одну из новых металлических скамеек, очень удобных, с подушками, и стал смотреть по сторонам.

— Ну вот, теперь еще и ты отдаешь мне приказы. Не слишком привыкай к этому. Я отвечаю за тебя, пока не приедет герцог, — сердито сказал мне Хайндрик.

— Ох, извини, Хайндрик. Я погладил тебя против шерсти? Ты выглядишь запыхавшимся, — поддразнил я его.

— Послушай, Гунтрам, я сейчас не в том настроении, чтобы выслушивать твои подначки. Я не понимаю ни слова из того, что говорят эти ненормальные туземцы, а местная охрана с трудом говорит по-английски и совершенно непрофессиональна. Кто нанял этих идиотов? Я точно пожалуюсь Горану.

— Эй, стоп. Посиди со мной, расслабься. Мы на каникулах. Скоро будет барбекю — нормальная еда, не то что вся эта модная европейская стряпня, — хихикнул я.

— Оно будет единственной хорошей вещью за весь день. Такое впечатление, что организацией охраны здесь занимались наши злейшие враги. Майеру придется попотеть, если он хочет выжить после того, как герцог узнает, какой тут творится бедлам.

— Только что Мария жаловалась мне, что тут шагу свободно не ступишь, и везде охранники с оружием.

— Потому что все неправильно устроено. Глупые запутанные правила. Неудачное расположение видеокамер. Сотни слепых пятен у датчиков движения. Охрана, которая не может собрать винтовку (которые, кстати, производятся здесь, в Аргентине) без инструкции. Амундсен и Хартик вообще не понимают, как таких могли взять на работу.

— Прости. Понятия не имел, что у тебя столько проблем. Я могу чем-нибудь помочь?

Ага, конечно…

— Нет. Я поговорю с Гораном, и он примет решение. А тебе — инструкции: 1. Не покидай территорию — я имею в виду дом и сад до озера. Не уходи от дома дальше, чем на сто акров, пока я не дам тебе разрешения. 2. Мобильный телефон должен быть всегда с тобой. 3. Когда темно, ты сидишь в доме, Гунтрам. 4. Амундсен и Хартик сопровождают тебя каждый раз, когда захочешь выйти, — перечислял он.

— Хайндрик! Это уж слишком! Мы в самой глуши! Или нас собираются атаковать соевые посевы?

— Ради моего спокойствия, ладно? — улыбнулся он.

— Герцог сказал бы: «Просто поверь и сделай, как я говорю». Звучит гораздо убедительней, — раздраженно сказал я.

Что дальше? Он подоткнет мне одеяло и поцелует на ночь? О, нет, это вряд ли. Конрад убьет его.

— Буду знать. А сейчас иди в дом. Мне надо поговорить с Гораном, — он потянул меня за руку, заставляя подняться.

После обеда Амундсен взял меня на прогулку в компании Мопси (да, она тоже приехала с нами) и дал мне спокойно порисовать в саду до чая, а потом загнал нас обратно в дом.

Хайндрик ждал меня в гостиной, за столом. Он едва не вскинул винтовку, когда пришла Мария налить мне мате.

— Хайндрик, убери свою игрушку. Это всего лишь чай, — устало сказал я ему. Он неохотно подчинился.

— Этот блондинчик еще тупее, чем остальные. Ему надо быть осторожнее, не то я подложу ему листья омбу* в чай, — сказала Мария по-испански, посылая Хайндрику недобрый взгляд. — Это относится и к остальным.

— Мария, не ввязывайся в неприятности. Пусть делают, что хотят. Хайндрик не имел намерений тебя оскорбить. Он просто не знает наших традиций, — объяснил я ей по-испански.

— Этот твой герцог ничем не лучше. Посмотри, как он все тут перевернул. Он разрушил мирную атмосферу этого места. Здесь никогда не водилось оружия.

— Мария, у него много денег, и ему приходится быть осторожным.

— Значит, его деньги добыты нечестным путем. Люди с чистой совестью не окружают себя головорезами с винтовками. Он не подходит тебе, Гунтрам.

— Мария, не говори так. Ты только наживешь себе с ним неприятностей. Он очень добр ко мне. В прошлый раз, когда мы тут были, на нас напали, и я чуть не отправился на тот свет.

— Ему надо было положить тебя в здешнюю больницу, а не увозить из страны. Мистер Долленберг рассказывал мне, что с тобой случилось. Это его вина, что ты так плохо себя чувствуешь. Ты был здоровым, энергичным ребенком, и посмотри, что с тобой стало.

— Я не собираюсь с тобой спорить. Герцог всегда думает о моем благе, — сказал я, выведенный из себя ее бесцеремонностью.

— Тебе с ним плохо. У него холодные глаза, глаза убийцы. Старый извращенец!

— Мария, хватит! Ты видела его один раз в жизни, а уже так сурово осудила. Он теперь твой хозяин, — рявкнул я, теряя терпение. Меня уже не волновало, что она старше. Мария развернулась и, очень сердитая, вышла из комнаты. Замечательно! Теперь листья омбу точно окажутся в моем чае!

— Что тебе наговорила эта ведьма? Почему ты так расстроился? — резко спросил Хайндрик.

— Ничего, — отрезал я. Я тоже умею быть неприятным. Было у кого научиться.

Остаток дня я провел за рисованием, сидя в гостиной вместе с Хайндриком, который что-то там делал на своем ноутбуке. Он сидел тихо, и единственным звуком, нарушающим тишину в комнате, был храп Мопси. Потом мы поужинали и разошлись по спальням. Мопси я взял к себе, потому что не было никого, кто бы велел мне отправить ее на кухню.

Главная спальня напоминала номер в дорогом отеле — с небольшой гостиной, ванной и спальным пространством, занятым огромной кроватью в классическом стиле и французским камином. Все было отделано ценной древесиной и золотистой тканью. Интересно узнать имя декоратора. Очень хорошая работа.

Я уже крепко спал, когда раздался звонок мобильного телефона. Пришлось ответить, потому что Мопси начала лаять, возмущаясь неурочной побудкой… в два часа ночи.

— Здравствуй, милый. У тебя всё хорошо?

— О, Конрад, это ты… Рад тебя слышать. Тихо, Мопси! Извини, — пробормотал я, пытаясь прогнать сон.

— Не прошло и двух дней с нашего расставания, а собака уже заняла мое место в постели. Скажи ей, что наслаждаться осталось недолго, она скоро будет выселена. Сколько у вас там времени?

— Она не в постели. В корзинке, рядом с камином. Ей не понравилось, что ее разбудили. Здесь уже ночь.

— Извини. Я перезвоню тебе.

— Нет, нет. Все нормально. Кто знает, когда снова удастся тебя поймать. Ты где сейчас?

— На борту самолета в Лондон. Тебе понравился дом?

— Фантастическая работа! Напоминает твой дом в Лондоне. Этот более сдержанный, но, в то же время, роскошный. Очень элегантный. Кто декоратор?

— Не помню сейчас ее имени, но она уже переделывала одно поместье на севере, которое принадлежало какому-то из президентов в XIX веке. Рад, что тебе понравилось. Я просил, чтобы все было сделано как можно проще и выглядело, как лондонский дом. Помню, что тебе там понравилось.

— Я влюбился в дом. Пусть он не в георгианском стиле, но тем не менее чувствуется классика, и в то же время интерьер удивительно подходит деревенскому поместью. Кирпичной кладки больше не видно.

— Исчезла атмосфера отеля? Хорошо. На мой взгляд, это было чересчур. Думаю, мы увидимся с декоратором в Канделарии, а потом встретимся с ней в городе. Я хотел бы купить несколько аргентинских картин, и мне нужен ее совет, куда их повесить.

— Полностью исчезла. Жаль, что старые слуги почти все ушли, а оставшиеся не очень довольны переменами.

— Тебе известно, котенок, что у меня есть минимальные требования к персоналу. Если люди не соответствуют им, их приходится увольнять. Большинство из них перешло в другие места.