— Конрад?

— Да, сейчас пойдем есть.

— Я не об этом. Я о Буэнос-Айресе.

— Только не говори мне, что ты боишься, — он поднял голову с моей груди и сел на край кровати. – Мы обо всём позаботились, и не должно быть никаких проблем. Просто держись подальше от сои.

— Я думаю о том, что произошло между нами в прошлый раз. Не хочу повторения. Это было очень тяжело.

— Гунтрам, с тех пор обстоятельства изменились. У тебя был тяжелый год, и тебе надо хоть немного побыть в родных местах, среди соотечественников. Пригласи своих школьных друзей, соседа.

— В прошлый раз, пока я не сел в самолет, ты вел себя, как одержимый, — очень серьезно сказал я. В этот раз я не дам ему наворотить дел.

— Поэтому я приеду к тебе через две-три недели. А до этого с тобой будет Холгерсен, — любезно объяснил он.

Некоторые вещи никогда не меняются. Никогда. Недоверчивый псих!

Примечания переводчика:

Хайди – главная героиня повести швейцарской писательница Иоханны Спири (1880 г.). Видимо, в данном случае автор имел в виду швейцарский национальный женский костюм: юбка, корсаж, кофта с короткими (до локтя) или длинными рукавами и фартук плюс головной убор.

========== "19" ==========

3 августа, понедельник

Уже пять дней, как я в Буэнос-Айресе, но не в городе, а в поместье. Так что в центре я пока не был. 29 июля мы с Хайндриком сели на самолет. Летели, конечно же, первым классом. Хайндрик был более чем доволен, он любит, когда вокруг него прыгают. Отращиваешь себе мягкое место? Погоди, Горан или Алексей узнают.

Хайндрик большую часть времени смотрел номера «Jane's Navy International» и «Jane's Intelligence Review».# Понятия не имею, где он их взял.

— Можно взглянуть?

— Они для взрослых. Почитай “The Economist” или посмотри фильм, — рявкнул он со своего места напротив.

— Удивлен, что ты умеешь читать. Мне просто хотелось убедиться, что там кроме картинок есть еще и текст, — подначил я его.

— Думал, я всего лишь горячий блондин? Гунтрам, не цепляйся ко мне. У меня осталось всего двенадцать спокойных часов, потом мы приземлимся, и начнется кошмар.

— Хайндрик, я не собираюсь никуда сбегать. Только схожу в пятницу на встречу с друзьями. Из фанклуба звездных войн, знаешь такой?

— Забудь об этом. Ты едешь на асьенду и остаешься там. Такой мне был дан приказ. Наши уже там, — усмехнулся он.

— И ты утверждаешь, что откажешься побывать на встрече фанатов Звездных войн?!

— В жизни нельзя иметь все сразу, парень. Не знаешь, как вообще этот отель, “Плаза”, ничего, сносный?

— Конечно же, знаю — я каждые выходные ходил туда пить чай, — очень серьезно сказал я. Он посмотрел на меня с надеждой. — Это один из самых дорогих отелей в Буэнос-Айресе! На площади сан Мартин, рядом с улицей Флорида, где вы все в прошлый раз бегали по магазинам. Откуда мне знать?! — раздраженно воскликнул я. Хайндрик иногда такой сноб!

— Хорошо. Потому что другой отель не очень — слишком современный. И в этом нет вины Моники — ее предупредили всего за два дня. А как тебе «Альвеар»?

— Ты теперь выполняешь работу Моники? Про него я тоже не в курсе.

— Плохо. Придется ей сказать, что ты не знаешь.

— Я, правда, не знаю. Я был в «Альвеаре» лет в пятнадцать на дне рождения сестры друга. Очень элегантный отель, во французском стиле.

— Хорошо. Я скажу про него Монике. И если герцогу он не понравится, виноват будешь ты. Тот, где мы останавливались в прошлый раз, его раздражает. Он категорически не хочет там жить... и мы тоже не жаждем, если ты понимаешь, что я имею в виду. Сердитый герцог — это плохо для бизнеса.

— Ты не знаешь, когда он приедет?

— Без понятия. Мы получили приказ отвезти тебя в поместье и предоставить свободу... в разумных пределах, конечно.

Проклятье! Опять мне дали шведа в няньки, а он не будет рисковать. Хорошо, если меня выпустят хотя бы в сад.

— «Мы» — это кто?

— Да ты их знаешь: Ларс Амундсен и Петер Янсон. Они уже на месте. Все проверяют. Мистер Павичевич не доверяет местным.

Зашибись! Два сварливых шведа и вечно недовольный голландец, не считая аргентинцев.

Мы прилетели очень рано, в семь утра, и застряли на таможенном контроле из-за нового (слишком нового) лэптопа Хайндрика. А вдруг мы его продадим и не заплатим налоги? Мне пришлось с самым лучшим местным произношением жаловаться, какие идиоты эти гринго: привозят сюда такие дорогие вещи. И объяснять, что в Европе люди меняют лэптопы чуть ли не каждые полгода. Я посоветовал им проверить Хайндрика, когда он будет выезжать из страны, и если девайса при нем не окажется, обложить его налогом. Они приняли меня за его переводчика и отпустили нас с миром.

Снаружи нас ждал человек. Герман Майер, новый глава здешнего отделения. Он должен был отвезти нас в Канделарию на своей машине. Я поздоровался с ним, удивляясь, куда делся Ландау.

— С мистером Ландау в июле произошел несчастный случай, когда он катался на лыжах на юге. Я назначен вместо него, сэр. Мы все были шокированы его смертью.

— Не знал. Ужасно. Как это случилось?

— Деталей я не знаю, но он на полной скорости врезался в столб. Тяжелая трасса и отвратительная погода. Он так и не вышел из комы, — мягко ответил Майер.

Оставшуюся часть пути я молчал, уставившись за окно.

Дом очень изменился. Во-первых, из розового он вернулся к первоначальному цвету — беж. Мартиниано, прежний управляющий, и его жена все еще были здесь, но большинство персонала в течение года предпочло уволиться или уйти на пенсию, очень неплохую. Внутренне убранство тоже поменяли. Оно стало строже; мебель заменили на более дорогую. Теперь здесь были настоящие вещи, а не их копии. Получилось аристократично и элегантно. Больше не рассчитано на неловких туристов, проливающих апельсиновый сок на дамасскую парчу. Настоящий колониальный стиль с мебелью красного дерева, хорошими коврами и отделочными тканями.

По словам Марии, большинство людей уволили из-за бардака, учиненного рабочими, менявшими трубы, окна, проводку и тому подобное. Даже ее чудесную кухню переделали, и ей выдали руководство по правилам безопасности на кухне. Потом пришел новый "домоуправитель", который отвратительно с ними обращается. Он — бывший управляющий в пятизвездочном отеле, везде сует свой нос, установил правила ведения дома по очень жестким стандартам; новое постельное белье сделано из ужасного, плохо гладящегося, хлопка, наняты новые горничные (две) и дворецкие (еще двое), куплен новый, страшно дорогой фарфор. Домом иногда пользуются сотрудники герцога, работающие в центре города, для проведения деловых встреч (основные комнаты были зарезервированы для Конрада и меня, и посторонним туда ходу нет). Всё должно поддерживаться в идеальном состоянии, поскольку эти немцы гораздо строже, чем старый герр Долленберг когда-либо был.

Охрану тоже ужесточили, в дом невозможно попасть, не договорившись заранее — как все привыкли в старые времена. К нашему приезду количество охранников и камер увеличили, и замучили всех бесконечными проверками.

Большинство старых гостевых спален было превращено в кабинеты, студии или гостиные. Нанятый декоратор немилосердно обошелся с работой мисс Лусианы, и почти всё отправилось в мусорный контейнер или было роздано рабочим, словно ненужный хлам. И последней оскорбительной точкой стал найм новым управляющим повара, который приходит, когда в дом приезжают гости, и ее, Марию, на это время освобождают от обязанностей по приготовлению пищи.

Единственной причиной, по которой они до сих пор остаются в Канделарии, это увеличение количества земли, которой управляет Мартиниано. Он очень доволен — целых 5 000 акров; много и по европейским стандартам, и по аргентинским.

Так что это был далеко не косметический ремонт. Если такие изменения Конрад именует минимальными, то что же тогда в его представлении серьезные изменения?

Важный вопрос: позвонить ему или нет? Кто знает, чем Конрад сейчас занят… или где он находится — он отвез меня в аэропорт и улетел куда-то на своем самолете. Может, мне следует позвонить Монике? Нет, лучше не надо. Отправлю-ка я ему СМС.