— Знаю, но Хайндрик почему-то недоволен организацией охраны. Он, наверное, сейчас ездит по мозгам Горану.
— Завтра все будет улажено, не беспокойся. Слушайся Хольгерсена.
— Скучаю по тебе. Когда ты приедешь?
— Я тоже. Точно не знаю. Пока все хорошо, но никогда не знаешь, как повернется. Постарайся хорошо отдохнуть там.
— Ты такой милый. Люблю тебя.
— Я тоже. Будь умницей и не терроризируй Хайндрика. В ближайшие дни у него будет много хлопот. Мне пора возвращаться к работе. Скоро увидимся.
Признаться, я ожидал немного другого. Разве, обнаружив, что твой любовник сейчас лежит в постели, не принято вовлечь его в телефонный секс? Видимо, нет, если ты сейчас летишь в самолете в Лондон, чтобы успеть к открытию фондовых рынков.
16 августа
Сейчас субботний вечер. Если бы я был нормальным, среднестатистическим парнем, я бы сейчас отправился развлекаться. Но, увы. По крайней мере, я не в деревне, а в одном из самых престижных мест Буэнос-Айреса. В отеле «Альвеар» — как девичья фамилия матери Федерико. Отель получил название от улицы, на которой находится. Странно, но Конрада совершенно не смущает то, что придется спать в комнате, где на постельных подушках вышито ее имя. Или он вообще не собирается ничем таким заниматься в этой конкретной постели. Лучше не спрашивать у него — вдруг мне не понравится ответ.
Вчера, в пятницу, я как всегда рисовал в парке рядом с озером. После почти двух недель в деревне я уже умирал от скуки. Каждый день одно и то же: прогулки пешком и верхом, здоровый сон и зарисовки — пейзажей, животных, растений, людей, посевов, дома, курятника и прочая, и прочая. Да, я — городской мальчик. Мне нужно хоть что-нибудь делать и видеть каких-нибудь людей, кроме Хайндрика, его двух товарищей, управляющего, его жены и прислуги.
В довершение ко всему Мария начала компанию против Конрада и его «извращенного внимания» ко мне. Она так достала меня этим, что мое терпение грозило вот-вот закончиться.
Поэтому когда я увидел, что к нам с Ларсом приближается незнакомая высокая женщина, то очень удивился. Она помахала нам рукой. Ларс никак не отреагировал на ее появление и даже не принял свою «оборонительную позу», к которой обычно прибегал, когда Мария нарушала «безопасную дистанцию» (именно так!).
— Ты случайно не Гунтрам? — вежливо спросила женщина. — Рада тебя видеть. Я — Малу Арриола де Блакье. Декоратор.
— Здравствуйте. Очень приятно. Простите, что не узнал. Совершенно не ожидал вас увидеть.
— Ну, это должно было стать сюрпризом. Ты не сильно изменился, Гунтрам. Помнишь меня? Я — тетя Коко Блакье. Вы вместе ходили в школу. Мы с тобой несколько раз встречались на его днях рождения.
Теперь я ее вспомнил, но то ли с черными, то ли с каштановыми волосами. С женщинами никогда точно не знаешь. Одета она была неформально, но очень элегантно. Джинсы и твидовый пиджак под накидкой из альпаки и соответствующая шляпа. Не удивительно, что интерьеры дома выглядят элегантно и сдержанно. Насколько я помню, она замужем за аргентинским сахаропромышленником.
— Еще раз прошу прощения за бестолковость. Да, я помню вас, Малу. Какую невероятную работу вы проделали в доме! Он изменился до неузнаваемости. Кстати, как поживает Коко? (Коко — это прозвище; Кориолано Козме Блакье, — да уж, ему еще меньше повезло с именем, чем мне). Давно его не видел.
— Он передает наилучшие пожелания. Коко сейчас в юридической школе. Он просил тебе сказать, чтобы ты позвонил ему, когда будешь в Буэнос-Айресе, договоритесь куда-нибудь сходить выпить с одноклассниками.
— Спасибо. Не хотите ли зайти в дом? Становится холодно. Впрочем, вы знаете это место лучше меня.
— О да. Это была бесконечная работа. Ужасно, но я счастлива, что она закончена. Я бы хотела попросить у герцога разрешение опубликовать несколько фотографий в журнале. Как иллюстрацию того, что можно сделать, когда бюджет неограничен, а заказчик знает, чего хочет. Представляешь, я была в его доме в Кенсингтоне. Невероятно! За такой дом можно умереть. После того, как герцог купил Канделарию, он позвонил мне, где-то в ноябре, и попросил переделать интерьеры. Мой номер он узнал от Эрнесто, владельца строительной компании в Пуэрто-Мадеро, и лично обратился ко мне, поскольку видел мои работы в Кордобе.*
Пока мы шли к дому, она болтала без умолку, не давая мне вставить и слова, но меня это устраивало, потому что я понятия не имел, о чем с ней говорить. Когда мы вошли внутрь, она на секунду замолчала, и я смог спросить, не хочет ли она выпить кофе.
— Кофе портит аппетит. Пожалуйста, колу-лайт. Как я уже сказала, я встретилась с герцогом в Лондоне в его офисе в феврале, и мы разговаривали всего полчаса. У этого человека сумасшедшее расписание. На его фоне Хорхе, моему мужу, грех жаловаться — он целый день болтается у себя в офисе или в клубе. Так вот, потом я съездила в лондонский дом герцога, вернулась сюда, взяла фотографии, поговорила с архитектором, отвечавшим за перестройку, и мы с ним договорились по поводу этой дурацкой кирпичной кладки — наследия восьмидесятых годов — потом я отправилась в Париж, чтобы купить ткани и показать герцогу предварительные эскизы. Они ему очень понравились, и он даже посоветовал мне съездить в Венецию, чтобы купить остальные материалы. Ты видел его венецианский дом? Он позволил мне остановиться там на неделю. Такая леди, как я, не должна жить в отелях, сказал он. Восхитительно! Висящие там картины Мери Кассат великолепны, да и остальная коллекция превосходна.
Как Конрад, ведя войну с русскими и управляя собственным бизнесом, находит время вникать в качество драпировок, выше моего разумения. Я бы не смог.
— Если бы я не была замужем, я бы на него запала, Гунтрам.
Какая удача, что ты замужем, милочка. Я выдавил улыбку.
— Он элегантный, образованный, хорошо выглядит; слегка старомоден, но это только придает ему шарма. Вообрази, он ни разу не позволил мне остановиться в Европе в отеле, только в Париже, но это был Георг V, потому что даме, путешествующей в одиночку, следует избегать таких мест. Это был очень интересный год. Думаю, муж ревнует меня к нему. Чем ты сейчас занимаешься?
— Изучаю экономику в Цюрихе. Больше ничего, — ответил я, не зная, как понимать ее последнюю реплику. Она знает, что я — бойфренд Конрада?
— Да, он говорил мне. Мне казалось, что ты еще рисуешь.
— Иногда. Ничего выдающегося. Просто хобби.
Когда же наконец подадут ланч? Мне захотелось сбежать.
Она удивленно взглянула на меня:
— Герцог очень хорошо отзывался о твоих работах, а он-то в этом разбирается, если вспомнить о его коллекции живописи. Я думала, он тебя спонсирует.
Спонсирует? Возможно. Он собирает мою мазню и не жалуется, когда Остерман присылает ему ежемесячный счет (я больше чем уверен в этом, старик никогда не упустит ни цента). Дружеская поддержка — более удачное слово.
— Он заботится о плате за обучение в университете. Я живу с ним. Вместе, — сказал я, понизив голос, чувствуя, как загорелись щеки.
До нее наконец-то дошло положение вещей. Она кашлянула. Да, точно, дошло.
— Ты не мог бы показать мне свои работы? Коко говорил, что в школе ты постоянно рисовал, — быстро сориентировалась Малу.
Слава Богу, в этот момент в комнату вошел Хайндрик с видом застенчивого викинга. Он объявил, что мы должны поесть, а потом совершить экскурсию по дому. Я был слегка удивлен, но ничего не сказал. Мы вместе пообедали; Хайндрик затеял разговор об аргентинской истории. Он действительно кое-что знает об этом, и не только общеизвестные факты. Наверное, он всё-таки иногда читает книги.
В три начался дождь. Мы вернулись в гостиную из сада, и Малу продолжила свою героическую сагу о переделке дома. Я отключился, когда она стала описывать венецианский бархат и жаловаться, что не смогла устоять и скупила почти весь магазин.
Глянув в окно, я увидел, что перед домом остановились две большие черные машины. Хайндрик вскочил и убежал (счастливчик), а она продолжала свою историю. Я снова посмотрел во двор и к своему крайнему удивлению увидел Конрада, выходящего из машины вместе с Майером и телохранителями. Мне отчаянно захотелось скорее туда и броситься ему на шею — я был так счастлив наконец его увидеть! Господи, как же я скучал по нему все это время!
