- А как с говяжьей тушёнкой?
- Есть!- отчеканил повар и откуда-то достал ржавую банку со вздувшейся крышкой.
Увидев брезгливое выражение лица советника, он затараторил, махнув рукой в сторону навеса:
- Свежее мясо тут достать очень трудно. Здесь водятся козы и птицы, но сегодня охотники ничего не принесли. Ещё есть бананы, ямс, кокосовые орехи, авокадо, манго, дыня, местный салат, папайя, сахарный тростник, ананасы и апельсины.
Рано утром вертолёт сделал прощальный круг над долиной, где располагался повстанческий лагерь. Она простиралась на два километра в длину и на километр в ширину, и нигде не было видно не только кустиков, но даже сорняков. В лучах восходящего солнца, он казался игрушечным. Палатки выстроились стройными рядами, точно их муштровал прусский капрал, а вокруг них тянулась отличная ограда - проволока в шесть рядов на врытых в землю столбах, вертолётный круг, сторожевые вышки. Между палатками росли апельсиновые деревья и пальмы; земля была усыпана орехами. Фельдшер сидел рядом с советником. Это был необычно жизнерадостный и плотный человек, с коротко остриженными сивыми волосами, на котором болтались грязные штаны, куртка и шлем. Он будто-бы ждал вопрос, с которым к нему обратился Голон.
- Сергей Александрович, дорогой мой. То, чему Вы вчера были свидетелем в Винебете - не единичный факт. Это могло возникнуть только в определенных условиях, главным из которых является существование народного сознания особого, исторически сложившегося. Он присущ не только одной Африке. Что-то похожее я встречал у нас в Бурятии. Знаете, в родовом обществе кровные связи играют особую роль. Ими определяется нечто большее, чем поверхностные взаимоотношения людей; сознание общности происхождения объединяет их в сплоченную, монолитную группу. Адюльтер порождает опасность именно её целостности. Тайная связь представляется наиболее страшной, потому что никто не может упредить возникновение невидимой трещины в общине. А она неизбежно обнаружится позднее и причинит непоправимый ущерб роду. К тому же адюльтер нарушает отношения не только между живыми. Им вносилась смута в отношения между родом и его предками, которые, согласно верованиям винду, защищают сородичей от несчастий - голода, болезней, нападений. Появление в общине человека, не связанного с предками какими-либо узами, возмущает духов - хранителей рода и порождает непрекращающуюся полосу бедствий. Опять-таки, когда адюльтер оставался нераскрытым, члены рода не могут предупредить его последствия. Жесткое осуждение адюльтера поучительно сопоставить с отношением к бездетности. Бездетность обычно покрывала позором и женщину, и ее мужа, а бездетных женщин много в Африке: у одних дети погибали в преждевременных родах, у других - в младенчестве от болезней. У винду в таких случаях обращаются к ведунам. Те обычно подтверждают, что беда вызвана злой судьбой. В отцовском роду женщины совершается обряд, призванный умилостивить его предков-хранителей. Приносятся жертвы, за которыми следует ритуальное омовение женщины; а злая судьба как бы символически изгоняется этим обрядом очищения.
4. Визит "Клавдии"
Как-то рано утром в порт Кларенса вошла красавица яхта. Дул утренний бриз, и она, спустив паруса, под негромкий рокот своего двигателя медленно скользила по тёмной водной глади. Солнце окрасило верхушки мачт, но сам корпус ещё находился в тени берега, скрывая название судна. На расстоянии двадцати метров от пирса яхта заглушила двигатели и бросила якорь. Это был первый иностранный корабль, зашедший в бухту со дня революции, поэтому двое мирно спавших у причала часовых резко всполошились. Их светлые мундиры белыми пятнами выделялись на фоне тёмного берега. Капитан видел, как один из охранников, взяв винтовку наперевес поспешил к причалу, а второй куда-то побежал. Он снял фуражку и стал с интересом наблюдать за берегом. Это был крепкий мужчина лет сорока со светло-русым бобриком коротко постриженных волос на голове. В его собранной фигуре безошибочно угадывалась офицерская выправка. Загорелое бесстрастное лицо с выцветшими на солнце слегка изогнутыми белесыми бровями ничего не выражало. Узкий подбородок, щёточка таких же как и брови усов над тонкими бескровными губами, прямой нос напоминавший грачиный клюв, светлые серо-стальные невыразительные глаза и двойная вертикальная морщинка у переносицы как-бы дополняли облик капитана. На нём был далеко не новый, но безупречно вычищенный и даже элегантный морской китель из хорошего сукна. Позади него столпилась небольшая команда яхты: моторист и два матроса. Они висели на поручнях и во всю посмеивались над естолковой суетой, возникшей на берегу. К причалу стали сбегаться местные жители. На них были надеты рубашки, шорты и юбки из ткани с простым рисунком и ярчайшей расцветкой. Некоторые из них размахивали руками и что-то кричали. Поэтому издали эта толпа напоминала многоцветный красочный хоровод. Тем временем, солнце взошло над дальними горами и осветило бухту. Капитан с удивлением обнаружил, что его корабль находится в бухте не один: к ветхому деревянному причалу был кормой пришвартован двухмачтовый каик с облупившейся по бортам краской, на котором красовалась надпись: "Гвенко".
- Интересно, в каком состоянии движок у этого корыта? - произнёс моторист, стоявший сзади.
- У тебя скоро появится возможность выяснить это, Ганс, - бросил через плечо капитан. - Мы здесь, по-видимому, задержимся до завтра.
- Посмотрите на его флаг сэр,- вдруг сказал один из матросов. - Никогда такого раньше не видел.
- Наверное, это флаг местной обезьянньей республики, - процедил сквозь зубы капитан. - Чем много болтать, Йорг, лучше спусти ялик. Мне пора сойти на берег. Вон едет какое-то начальство!
Действительно, на берегу показался "мерседес", за ним "миневра" с "бреном", а следом за ними мотоцикл. Столпившиеся на берегу негры засуетились, очищая дорогу прибывшим.
Шеннона известили о прибытии неизвестной яхты, ещё до того, как она вошла в створ ворот. Этим озаботился часовой, находившийся на маяке. Второе сообщение его застало уже в фойе отеля: звонили из дворца. Только он повесил трубку, запищал уоки-токи: на связи был Бевэ:
- Сэр, в порту - неизвестный корабль
- Знаю.
- Согласно Вашей инструкции, гарнизон по тревоге поднят в ружьё. Патрульный джип выслан...
- Ждите дальнейших распоряжений. Дежурный взвод - боевая готовность номер 1.
Отметив про себя, что охрана столицы более надёжна, чем у Кимбы, он увидел своё отражение в зеркале у входа. Если не считать синего шарфа, обмотанного вокруг тощего живота и выгоревшего добела жилета, он вырядился во все черное. Черные шнурованные штиблеты, брюки, рубашка и куртка смотрелись на нём совсем не плохо. Он вышел на стоянку, покурил, завёл мотоцикл и поехал в порт. Здесь уже были Патрик и Морисон. В этот момент от борта яхты отделилась лодочка, направившаяся прямо к пирсу.
- Интересно кто это? - спросил советник.
- "Клавдия" пришла, - ответил ему наёмник, подавая бинокль.
Лодка причалила к берегу. Через минуту на пирсе появился капитан яхты. Его аккуратно подстриженные усики и отлично сшитый китель составляли контраст с окружавшей пирс толпой. Лёгкими, неторопливыми шагами он прошёл навстречу Шеннону, вытянулся, замер, поклонился одной головой и снова высоко и чуть надменно поднял её. Он был столь величественно спокоен, что в порту казались лишними скорее портовые негры, чем капитан.
- Капитан Фалькмайер, - представился он. - Я прибыл сюда по...
- Я знаю, - прервал его Шеннон, подавая руку. - Полковник Шеннон. Это - советник Морисон.
Фалькмайер энергично пожал руку наёмника и вяло - советника.
- Что Вы привезли? - поинтересовался Морисон.
- Груз "Клаудии" предназначен для жандармерии, советник, - ответил за капитана Шеннон, - но Вы, безусловно, сможете присутствовать при погрузке. Норбиатто, где тебя черти носят?
