— Мы — дети того, кого вы изволили назвать самозванцем! — со слезами на глазах заговорила старшая дочь Николая. — Меня зовут Ольгой.

— А я — Татьяна, — сказала вторая.

— А я — великая княжна Мария! — подала голос третья.

— Великая княжна Анастасия — это я, — представилась резвая с виду девушка, а мальчик, не успевший утереть слезы, пролегшие на щеках блестящими дорожками, сказал:

— Меня же зовут Алексеем Николаевичем Романовым.

"Император" и все, кто был поблизости от него, удивленно моргали глазами, глядя на августейшее семейство, а к детям уже спешила Александра Федоровна, чья величавая осанка сразу выдавала в женщине царственную кровь. Вот уже мать была рядом со своими птенцами и обнимала сразу же Алешу и Анастасию.

— Если вы, сударь, — с вызовом заговорила она, — представлялись здесь защитником монархии, — не знаю, право, какого вы сами-то роду-племени, так уж взгляните на нас внимательно. Узнаете ли царственное семейство? Полагаю, наши портреты вам видеть приходилось. Если в Николае Александровиче вы не признаете бывшего монарха, так его супругу и детей узнайте, чтобы не мололи чушь про нас, что мы-де самозванцы.

Похоже, на всех, кроме всадника, выдававшего себя за царя, эта сцена произвела впечатление веселящее. Кого-то больше волновала проблема сохранности своего багажа, безбожно потрошившегося «лохматыми». Кто-то думал, что и всадник с эполетами, и бородач из толпы пассажиров то ли разыгрывают друг друга, то ли ведут какую-то игру, непонятную им. Во всяком случае, никто из числа пассажиров не верил, что среди них присутствует хотя бы один монарх. Лишь Томашевский и Ваганов знали истину, а «лохматые» давно уже поняли, что их атаман лишь прикрывается именем государя, но на самом деле только лихой и дерзкий человек, решивший поиграть в царя. Вдруг все оторопело посмотрели на «императора», ловко соскочившего со своего жеребца, подошедшего к Александре Федоровне, низко поклонившегося ей и поцеловавшего ей руки. Украсившись обаятельной улыбкой, «император» сказал, обращаясь к Николаю и Александре Федоровне поочередно:

— Ваши императорские величества, я льщу себя надеждой на то, что вы не откажетесь посетить мое скромное жилище.

И деревенский «император» рукой, затянутой в грязненькую перчатку, указал в сторону домов и прибавил:

— Правда, кареты у меня нет. Если угодно, я и мои гвардейцы предложат вам своих лошадей. У нас у всех прекрасные донцы.

Боясь навредить себе отказом, Николай и Александра Федоровна приняли приглашение, но от донцов вежливо отказались. В сопровождении спешившегося «императора» они двинулись по направлению к деревне, дети шли за ними следом, "императорский конвой" со свистом и гиканьем гарцевал со всех сторон процессии, а остальные «лохматые» остались вместе с пассажирами и машинистами.

Скоро все, что привлекло внимание сторонников «императора», перекочевало в их мешки, и пассажирам предложили занять вагоны или, если пожелают, погулять на свежем воздухе, ибо до особого распоряжения «императора» поезд задерживался на том самом месте, где был остановлен. Пассажиры повздыхали, а потом расселись вдоль насыпи, чтобы закусить жалкими остатками провизии.

Подходя к деревне, Николай, коротко отвечавший на вопросы «императора», разглядел трехдюймовую полевую пушку, поставленную на довольно удобной закрытой позиции, а по обе стороны от неё — стволы «максимов», грозно направленных в сторону железной дороги.

— Это ещё не все, — с гордостью заметил «император», увидев, куда смотрит его гость. — Пулеметов имею двадцать, а пушки в количестве двенадцати штук расставлены со всех сторон моей резиденции. У нас тут неприступная крепость, Верден, честное слово, Верден! — и шепнул на ухо: Это я вам не случайно сообщаю, ваше величество…

— А с какой же целью? — поинтересовался Николай.

— Ах, подождите, подождите, ваше величество, — заговорщицки зашептал «император». — Интересный и важный разговор ещё впереди.

Вошли в деревню, оказавшуюся довольно зажиточной, и «императору», похоже, доставляло удовольствие то, что он демонстрировал не бедность своей резиденции, а достаток.

— Всем бы в России так жилось, как у меня гражданам живется, — ни тебе налогов, ни податей, — служи только мне исправно на воинском поприще, но и армию мою корми, не без этого. Суд у меня свой есть, полиция, даже почту недавно завел, у меня особые люди на конях корреспонденцию в мешках машинистам поездов передают, за плату, разумеется. Вот и сегодня притормозили малость ради такой наживы машинисты, но мы имели на этот поезд другие виды… зато уж с вами повстречались, Николай Александрович. По гроб судьбу за это благодарить стану, фортуну то есть…

Прошли деревню. На пригорке, на видном месте красовался барский дом с колоннами — помещичья усадьба.

— Так вы, я понимаю, дворянин, помещик? — немного оживился Николай, надеясь найти в «императоре» человека благородного происхождения.

Но «император» улыбнулся с лукавым самодовольством и ответил так:

— А это-то самое главное и есть, самое главное! После обо всем вам поведаю, ваше величество.

И вот по выщербленным известняковым ступеням поднялись к парадному входу в барский дом, где рядом, между колоннами, стояли тоже два пулемета с подготовленными к бою патронными лентами, с двумя бойцами у каждого: только знак подай — застрочат за милую душу. Вошли в зал, завешанный картинами, портретами, на которых красовались, должно быть, предки владельца дома, только ныне изображения были не в порядке, потому что кто-то сделал из портретов мишени для пулевой стрельбы, и все эти люди в париках и кафтанах, с лентами через плечо и без, были продырявлены во многих местах.

— Мои ребята пошалили, — улыбнулся «император», снова угадывая, куда смотрит его гость. — Но это не беда! Зато сервиз немецкий на сорок персон мне удалось сберечь, и он сейчас нам пригодится, ой как пригодится!

И тут же «император» прозвонил три раза в медный колокольчик, взяв его с длинного, но непокрытого скатертью стола, и, когда точно из-под земли выросли два дюжих молодца в красных шелковых рубахах, похожие на трактирных половых, сказал им:

— Обед готовьте на… тринадцать человек! Чтобы мигом было, по полному чину, а сейчас — закуска! Вина, водки — все лучшее! Высоких сегодня мы принимаем гостей!

Когда молодцы в алых рубахах убежали, «император», понимая, что произвел на высоких гостей сильное впечатление, сказал:

— Это ещё что! А ванную мою с бассейном осмотрите, а уборные с мраморными клозетами, да и не только осмотрите, но и воспользуйтесь, окажите милость рабу, холопу вашему!

— Да кто вы такой, в самом деле? — подошла к «императору», горделиво поправлявшему аксельбант, Александра Федоровна. — Выражаетесь вы не только учтиво, но, я сказала бы, вполне культурно, но почему же вы называете себя нашим холопом и рабом?

— А это от истинного осознания своего мизерного положения, — зачем-то хлюпнув носом, сказал «император». — Впрочем, кто бы не почувствовал свою малость в сравнении с вашим величием? Никто, во всей Вселенной никто!

Александра Федоровна ничего не ответила, а только грустно улыбнулась, вспомнив о своем былом положении и сравнив его с настоящим — жалким и полным опасностей существованием. Впрочем, она не отказалась посетить ванную комнату «императорского» дворца, куда потом прошли и дочери и Алеша, а потом и Николай. Пока приводили себя в порядок, стол оказался застеленным довольно чистой скатертью, и на нем красовался прекрасный сервиз, хотя наметанный взгляд бывшей императрицы сразу же заметил, что он составлен из разных столовых гарнитуров. Однако после лесной избушки, где августейшей семье приходилось есть из деревянной посуды, где они не могли спастись от грязи, обстановка дома этого странного человека показалась всем просто невероятно роскошной.

Появились закуски, а тут подошли и прочие участники обеда — несколько «гвардейцев» владельца дома, которых Николай запомнил как членов свиты «императора». Молчаливые, угрюмые, косо смотревшие на гостей, казавшихся им подозрительными уже потому, что атаман так быстро переменился к ним, посадил рядом с собой.