Несмотря на этот прискорбный факт, я все же завел двух друзей среди землян. Один из них жил в соседней альпийской долине. Мы с ним изредка встречались и уплетали шашлыки под красное вино, ведя беседы на различные социальные и философские темы. В результате этого, объем моей диссертации значительно увеличился за счет человеческой точки зрения на, рассматриваемые в работе, проблемы. Второй же товарищ появился недавно, и, в силу своих специфических особенностей, был незамедлительно принят на должность моего помощника.

А вот отношения с другими людьми как-то не складывались. Мне приходилось даже в собственном доме ходить в рясе монаха, скрывающей мою внешность. Все время держать гипноиндуктор под рукой. И валидол. Не для себя, конечно. Случилось однажды откачивать местного пастуха, увидевшего как я голышом медитировал на камешках в горах. Еле спас шокированного человека. Но ведь не бросил в беде!

Все же не понимаю, откуда взялась такая нелюбовь к змееподобным. Наша раса почти не вмешивалась в дела планеты Земля и принесла куда меньше бед, чем местные масоны. Мы всего лишь контролировали тех, в чьих руках находились бесчисленные измерения этой вселенной. Следили, чтобы никто из них, даже местные боги, не перегнули палку и не вздумали захватить власть в известных мирах. Но все равно, даже в Библии, во всем был виноват змей. Вот почему так? Я лично знаю начальника управления А.Д.А., и Сатана Иеговович – ни капли не похож на нас, рептилоидов!

Хотя, вот с ацтеками у нас сложились хорошие отношения. Жаль, что места в будущем этим ребятам не досталось…

Ладно люди с их ненавистью к нам, но меньше всего я ожидал такого отношения от древней говорящей жабы! Как-никак, между нами было много общего, хотя бы приятный, зеленый цвет кожи. Впрочем, чего собственно я ожидал? Что меня, инспектора, прибывшего заниматься расследованием, примут с распростертыми объятиями в филиале Биржи, который недавно допустил, если не спровоцировал, уход одного из измерений в Хаос?

– Уважаемая, а можно как-то побыстрее? – раздраженно бросил я.

Обычно мы, рептилоиды, очень терпеливы, но все эти размышления меня вывели из себя, и я больше не мог спокойно наблюдать, как невыносимо медленно она выводит свои каракули.

Жаба вздрогнула, дернула лапой и криво черкнула ручкой через весь лист.

Из моей груди вырвался тяжелый вздох.

– Может документы вам оставить? А вы меня так пропустите? Я все понимаю: у вас свои бюрократические заморочки, у нас свои. Но можно же как-то, без лишних задержек, оформить меня и допустить к вашему руководству. Чем быстрее моя работа тут будет закончена, тем скорее вы избавитесь от моего присутствия, – предложил я, осознавая, что этот долгий и мучительный процесс все еще далек от завершения.

Она зло посмотрела на меня, потом на испорченный лист, затем снова на меня и начала отчитывать:

– Молодой человек, вы же сами мне мешаете! Свалились без предупреждения, как снег на голову! Нет чтобы оповестить о своем визите, все бумаги нужные почтой заранее прислать. Так вы еще и торопите меня, отвлекаете! Вот, смотрите, что вы наделали, теперь же все заново заполнять придется…

В этот момент зазвонил офисный телефон на ее столе, она подняла трубку: «Да, Панкратий Гермесович. Да, тут еще. А куда он денется-то? Что? Уже можно запускать? Хорошо».

Жаба достала откуда-то смартфон, быстро сфотографировала мое удостоверение и сопроводительные документы, вернула их мне и сказала:

– Проходите, пожалуйста. Ваши данные я со снимков перепишу. Руководство уже ожидает.

– Ну наконец-то! – с облегчением ответил я и направился в кабинет директора филиала.

– Чай и кофе у нас невкусные, не советую пробовать, если конечно вам поступит предложение угоститься, – заметила секретарь, когда моя рука уже приоткрыла дверь.

Я вошел внутрь. В дальнем конце комнаты за столом сидел сатир, который медленно поднялся из кресла, чтобы поприветствовать меня.

– День добрый, господин следователь.

– Панкратий Гермесович, здравствуйте, – ответил я, крепко пожимая его руку. – Зовите меня Геннадий Филиппович.

– Мы ведь с вами раньше не встречались?

– Нет, не успели. Ранее я работал по выявлению проблем у филиала, курирующего другие группы измерений. Так вышло, что недавно я решил обосноваться в этой реальности, и ваше отделение Биржи передали под мой контроль. В каком-то смысле, я не только старший следователь, но еще и ваш участковый.

– Ясно. И чем мы обязаны вашему неожиданному визиту? – поинтересовался с улыбкой сатир.

– Потеряно одно из измерений и, согласно протоколу, инициировано расследование. Насколько я осведомлен, подобная проблема у вас возникает не в первый раз за столь короткий срок. Поэтому, честно говоря, не понимаю, почему вы так удивлены моему появлению. Никакой неожиданности в нем нет.

Сатир все еще улыбался.

– Ну, как же нет? Геннадий Филиппович, ваши коллеги всегда уведомляли о проверке заранее. Минимум за пару недель. А вы появились без предупреждения, фактически сразу же после инцидента. Да еще и под конец месяца, когда других проблем хватает. А может, вы проявили излишнюю инициативу, живя с нами по соседству? Или подзабыли протокол проверок? Нет, не буду гадать. На досуге, возможно даже сегодня, обязательно ознакомлюсь с действующей редакцией биржевых правил. Ваш визит кажется странным и по другой причине: вижу, вы почему-то один, без помощника. Как-то необычно все это, знаете ли. Мне кажется, тут попахивает превышением должностных полномочий.

– О, за моего коллегу не беспокойтесь, – наблюдая за его торжествующей улыбкой ответил я. – Помощник сейчас занят тем же самым вопросом, что и я. Он обязательно объявится, но чуть позже. Сам же я, действую строго по протоколу. Срочная проверка инициирована без предварительного уведомления в связи с тем, что за последние сто лет ваш филиал потерял три измерения. А на магической цифре три действует подпункт «б» – следователей направляют сразу же. «Б» значит – без лишней бюрократии.

– Как это три мира за сто лет? Разве отчетный период не по векам делят? В этом мы только первое потеряли, – улыбка начала покидать лицо Панкратия Гермесовича.

– Нет, уже не по векам. Вы разве не в курсе? Из-за расхождения в летосчислении разных миров было решено вести расчеты по «плавающему» принципу. Точка отсчета – потеря измерения. От этой даты ждем сто лет, если больше потерь не было – новый отчетный период. Уже девятьсот лет эта поправка действует.

Сатир печально покачал головой.

– Ну, надо же до чего дошло. Прям, как банки льготный период кредитования считать стали. Я так понимаю, это на вас сказалось влияние масонов? Да, недоразумение вышло. Что поделать, мои сотрудники упустили эту поправку из виду. Не сообщили вовремя. Значит будем искать ответственных и лишать премии. Но вообще-то, за все прошедшее тысячелетие у нас всего три потери, которые так неудачно пришлись на последние сто лет. Вот не повезло, да?

– Панкратий Гермесович, давайте уже к делу, – прервал его я. – Не стоит сваливать вашу прямую обязанность, быть в курсе обновлений официальных документов, на плечи других сотрудников. Три измерения за столько короткий срок – это очень серьезно. Даже если раньше ваш филиал веками успешно функционировал, эти участившиеся сбои требуют от нас выяснить, что тут у вас происходит. В первую очередь, понять – есть ли угроза существованию остальным измерениям, за которые отвечает ваш филиал. Выявить виновных, наличие злого умысла или его отсутствие. Определить соответствующие меры воздействия, вплоть до Трибунала.

Сатир нервно сглотнул.

– Не переживайте так. Я не думаю, что дойдет до крайностей. Все же у вашего отделения отличный послужной список и множество положительных рекомендаций от самых высокопоставленных лиц Мультивселенной. Вы не похожи на злодея, собирающегося восстать против существующего порядка вещей, готового обрушить новые миры в Хаос. Да и следователи – не каратели. Мы, скорее, доктора: выявляем болезни организации в начальной стадии, предотвращаем дальнейшее ухудшение ситуации.