-Благодарю, - сложив ладони лодочкой и прижав их к груди, собеседник поклонился, а затем, растворившись в пространстве, возник за спиной Андрея. - Это мой настоящий облик. По крайней мере, по состоянию на февраль этого года. Так чем я могу вам помочь?

Вортов вновь развернулся и увидел, что теперь человек в больничном халате в позе лотоса восседал на собственной вирткапсуле.

-Мне нужна определенная информация.

-Ах, ну да, ну да, - часто закивал собеседник Вортова. - Глупый вопрос с моей стороны. Я ведь как раз и занимаюсь ее поиском. Меня даже зовут Яндекс-56. Не слышали? Это поисковая система, возникшая на заре формирования сети. Кстати, русская, если вам интересно.

- А почему пятьдесят шесть? - удивленно спросил Андрей.

- В те времена поисковых систем было немного, и быть оригинальным в нашей среде довольно сложно, - Пожал худыми плечами пятьдесят шестой. - Но по крайней мере это не Гугл, вот это уже настоящая пошлость.

-Понимаю, - обескуражено промолвил Вортов.

-Вряд ли, - беззаботно отозвался Яндекс-56, усомнившись в правдивости собеседника. - И все же мне любопытно, что конкретно привело вас сюда. Нет, я примерно предполагаю, что вам может быть нужно. Но я также знаю, что позволить себе мои услуги вы не можете. А еще мне известно, что вы это тоже знаете. И все же вы здесь.

- Все верно.,- после продолжительной паузы произнес Андрей, - Здесь, то, что я хотел бы получить.

С этими словами в руках Андрея материализовалась глиняная табличка с текстом, которую он передал пятьдесят шестому, который изучил ее меньше чем за минуту.

- Примерно так я и думал. Раздобыть то, что вы просите законными средствами, не удастся. А ведь мы, Ушедшие, всеми силами стремимся избегать грязи внешнего мира. Но, кажется, от людских склок нам не укрыться даже в нашем собственном разуме.

- Это значит, что вы не возьметесь? - уточнил Вортов.

- Это значит, что мои услуги обойдутся вам в сто тысяч, - неожиданно жестко оборвал его пятьдесят шестой. - У вас таких денег нет. И все же, вы на что-то рассчитывали, появившись здесь. И мне интересно узнать на что?

- На принципы вашего сообщества,- честно признал Андрей.

- У меня складывается впечатление, что мы очень по-разному понимаем принципы общества Ушедших, - грустно покачал головой Пятьдесят Шестой.

-Возможно, - признал Вортов, - однако, насколько я понял, вашей главной задачей является недопущение всех...тревог внешнего мира. Так вот, хочу сказать, что если игры корпораций с клонированием зашли достаточно далеко, то рано или поздно ваш уютный мирок тоже схлопнется. Мы говорим о людях, для которых контроль это все.

-Честно сказать, речь не слишком впечатляющая, - ответил Ушедший. - И вместе с тем, в ваших словах есть доля правды. Но, остается вопрос оплаты моих услуг...

- Вы и сами знаете, я не могу их себе позволить, - констатировал очевидный факт Вортов.

-Знаю, - кивнул Пятьдесят Шестой. - И потому, даже если я найду нужную информацию, то сделаю это не ради вашего блага и поступлю с ней так, как сочту нужным.

- Что ж...справедливо, - признал Андрей, а сам в это время подумал: "А не совершил ли я ошибку, обратившись к тебе".

- Рад, что мы это выяснили, - кивнул Ушедший. - А теперь вам пора уходить. В данный момент я держу связь сразу с несколькими клиентами и, несмотря на весь мой опыт, это несколько утомительно.

Кивнув на прощание, Андрей разорвал связь и резко очнулся в своей виртуальной капсуле.

"Рисковая ставка, - подумал он, - но выбирать не приходится".

Число проголосовавших за лишение Вортова гражданства Вавилона, превышало число голосовавших против на двенадцать процентов.

В последующие шесть дней ситуация значительно улучшилась. В предпоследний день голосования перевес в пользу сторонников изгнания сократился до шести процентов. Но даже это не означало окончательного поражения. Несмотря на весь ажиотаж, в голосовании приняло участие не более полу процента городского населения. Все остальные решили просто наслаждаться шоу. С каждым проходящим часом нервозность Вортова возрастала. Он прекрасно понимал, что в последнюю минуту обязательно найдутся люди, желающие почувствовать себя вершителями судеб. И, вероятнее всего, их будет много. В итоге, получалось так, что его судьба будет зависеть не просто от прихоти толпы, но и с помощью метафорической игры "орел и решка".

Пока что все его усилия повлиять на результаты голосования не приносили ощутимых результатов. Да, поклонники его передачи пытались склонить мнение людей в его пользу на всех возможных площадках. Но в то же время, Звенцова, со своими чудаковатыми активистами добилась значительно больших результатов. Андрей понимал, что такой эффект достигался благодаря тому, что Лена многие годы работала над образом борца за правое дело. И теперь этот образ работал в его пользу. Что касается Пятьдесят Шестого, то он просто отказался вступать в какой-либо контакт с Вортовым, так и не дав однозначного ответа.

Пожалуй, на сегодняшний момент самой эффектной стала последняя акция, которую Андрей наблюдал через свой голографический амфитеатр. Более десяти тысяч человек, как сторонников Андрея, так и набранных Звенцовой, вышли на улицы под лозунгами борьбы за свободу слова, свободу высказывать свое мнение и за право народа знать правду. По правде говоря, чуть больше десяти тысяч на мегаполис с десятками миллионов жителей - меньше, чем капля в море. Но благодаря современным технологиям зрители, не выходя из домов, получали возможность как бы участвовать в шествии, заряжаться настроением толпы и проникаться ее лозунгами. Все это, разумеется, играло Андрею на руку. Чем больше людей будут ассоциировать себя с теми, кто сейчас несет плакаты с его фотографиями, тем выше шансы, что они проголосуют против изгнания.

Вортов был впечатлен. Он и не догадывался, что Звенцова способна срежиссировать такое. Люди в толпе выглядели словно тщательно подобранная репрезентативная выборка населения Вавилона. Там были люди разных слоев, возраста и национальностей. Зрителю казалось, будто весь город, все его соседи вышли на защиту незыблемых прав и свобод. Единственным неприглядным моментом были вклинившиеся в толпу вызывающе одетые типы. И Андрей с горечью подозревал, что как раз они-то и представляют собой группы его поклонников.

Шествие было недолгим. Да власти и не позволили бы, кому бы то ни было, маршировать через весь город. Это означало бы необходимость перекрытия дорог, что было равнозначно транспортному коллапсу в городе.

Андрей неотрывно наблюдал за происходящим. Благодаря эффекту присутствия, ему казалось, что это он вместе со всеми этими людьми шагает по залитым светом широким улицам шестого уровня мимо монументальных небоскребов с вычурными фасадами и многочисленными окнами, из которых многочисленные клерки с безразличием поглядывают на проходящую мимо толпу.

Вскоре они дошли до площади Единства, которая к тому времени уже была плотно оцеплена полицией. Ровные шеренги, одетых в толстую, темно-синюю тканевую броню, сотрудников службы охраны правопорядка надежно перекрывали подходы к конусообразному зданию планетарного конгресса с развивающимися знаменами ООН и планеты соответственно. Четырехэтажная пирамида муниципалитета была также надежно прикрыта полицией. Вортов с тревогой наблюдал, как за рядами полиции разворачиваются специальные, приспособленные для метания зарядов со слезоточивым газом, роботы на гусеничном ходу. А события тем временем продолжали идти своим чередом. К центру полутора километрового круга площади, где возвышался двенадцатиметровый позолоченный шпиль в честь колонизации планеты, начала подтягиваться большая часть толпы. Разномастно одетые люди скандировали разнообразные лозунги - одни выступали за свободу слова, другие против варварской традиции изгнания, но через какое-то время задор толпы начал утихать. Было очевидно, что среди собравшихся на площади людей, не было ни внятных лидеров, ни какой-то объединяющей цели. Устрашающий вид, оцепивших площадь, полицейских также не добавлял собравшимся людям энтузиазма. Андрей изумленно разглядывал отлично экипированных стражей порядка. В подобной броне из терстелина они могли бы выстоять против собравшейся толпы, даже если бы каждый в ней был вооружен легким стрелковым оружием. Создавалось такое ощущение, будто власти к чему-то готовились.