Наконец, самая длинная цепь – обычно и самая безопасная. Надежность блокчейна Сатоси во многом обязана его сравнительной зрелости и сложившейся базе пользователей биткойна и майнеров. Ее взлом потребует больших вычислительных мощностей, нежели атака на короткие цепи. Хилл отмечает: «Как только какая-нибудь новая сеть начинает цепь с нуля, целый ряд людей направляет все свои латентные вычислительные мощности, отвлекая их от майнинга биткойнов, на эти новые сети, чтобы ими манипулировать и фактически атаковать их»[66].

Что это значит для экономики блокчейна. В цифровую эпоху технологическая безопасность, безусловно, является условием безопасности индивида в обществе. Наши брандмауэры и кошельки уязвимы – вор с другого конца мира может украсть наши деньги или взломать автомобиль. Мы все больше полагаемся на цифровые инструменты и платформы, и в связи с этим возникают новые опасности, большинству из нас непонятные. В биткойновом блокчейне, благодаря его надежной конструкции и прозрачности, мы можем обмениваться ценностями и контролировать все происходящее с нашими данными.

Принцип. Люди должны контролировать собственные данные. Точка. Каждый вправе решать, что, когда, как и насколько подробно рассказывать о своей личности. Уважать права на личные данные и уважать личные данные – это не одно и то же. Нам нужно и то, и другое. Устранив необходимость доверять друг другу, Сатоси тем самым устранил необходимость достоверно знать личность другой стороны для того, чтобы с ней взаимодействовать. «Я беседовала со многими инженерами и компьютерными технологами, и все до одного говорят: «Разумеется, мы можем встроить защиту личных данных в информационную архитектуру данных, в программный код. Разумеется, можем»[67], – говорит Энн Кавукян.

Проблема. Неприкосновенность частной жизни – это основополагающее право человека и основа свободного общества. За последние двадцать лет существования Интернета центральные базы данных как в государственном, так и в частном секторе, накопили всевозможную конфиденциальную информацию о частных лицах и организациях, в том числе без их ведома. Повсюду люди опасаются, что корпорации создают нечто вроде киберклонов, перерывая цифровой мир в поисках их информации. Даже в демократических государствах возникает проблема слежки за населением, как показал недавний случай с Агентством национальной безопасности США, которое злоупотребило своими возможностями наблюдения, ведя несанкционированный шпионаж в Интернете. Это вдвойне нарушает право на неприкосновенность частной жизни: сначала нашу информацию собирают и используют без нашего ведома и разрешения, а затем не защищают ее от хакеров. «Пора отказаться от игр с нулевой суммой: «либо – либо», «пан или пропал», «выбрать одно из двух». По-моему, это вчерашний день. Они давно устарели и к тому же непродуктивны, – говорит Кавукян. – Мы предлагаем новую модель с положительной суммой. Короче говоря, вы получаете безопасность личных данных плюс «укажите желаемое»[68].

Прорывное решение. Сатоси не стал вводить идентификацию личности на уровне сети: чтобы загрузить и использовать программное обеспечение биткойна, не нужно предоставлять ни имя, ни адрес электронной почты, ни другую личную информацию. Блокчейну не требуется знать, кто есть кто. (А Сатоси не требовалось записывать чужую информацию, чтобы продвигать другие продукты. Его программное обеспечение с открытым исходным кодом было передовым достижением в идейном лидерстве). Так работает Общество международной межбанковской финансовой коммуникации (SWIFT): если вы платите наличными, SWIFT не требует удостоверять личность; впрочем, многие офисы SWIFT оснащены видеонаблюдением, а финансовые организации, чтобы вступить в SWIFT, обязаны удовлетворять законодательным требованиям AML/KYC (по противодействию легализации денег, полученных преступным путем, и по идентификации клиента).

Кроме того, уровни идентификации и верификации отделены от уровня, на котором осуществляются транзакции: то есть сторона А транслирует передачу биткойнов с адреса стороны А на адрес стороны Б. Электронные данные участников в транзакции не фигурируют. Затем сеть подтверждает, что сторона А не только контролировала указанное количество биткойнов, но и авторизовала транзакцию, а затем фиксирует сообщение стороны А как «неизрасходованную сумму, исходящую по транзакции», связанной с адресом стороны Б. Только когда сторона Б начнет тратить эту сумму, сеть подтвердит, что эти биткойны теперь контролирует сторона Б.

Для сравнения посмотрим на систему кредитных карт. В центре этой модели – личные данные. Именно поэтому миллионы адресов и телефонов становятся добычей злоумышленников каждый раз, как нарушается безопасность системы. Вот лишь немного статистики недавних нарушений безопасности и связанных с ними утечек личных данных пользователей: Е-Mobile – 15 млн записей, JPMorgan Chase – 76 млн, Anthem Blue Cross Blue Shield – 80 млн, eBay – 145 млн, Управление кадрами госслужащих США – 37 млн, Home Depot – 56 млн, Target – 70 млн, Sony – 77 млн, не считая более мелких утечек данных из авиакомпаний, университетов, коммунальных компаний и поликлиник – ценнейших инфраструктурных активов [69].

В блокчейне участники могут при желании сохранять анонимность до некоторой степени – они не обязаны сообщать какие-либо дополнительные личные детали или хранить эту информацию в центральной базе данных. Невозможно переоценить важность этого факта. В блокчейне нет хранилищ личных данных. Протоколы блокчейна позволяют выбрать желаемый уровень анонимности для каждой конкретной транзакции или ситуации. Так мы лучше управляем своими электронными двойниками и их взаимодействием с миром.

Стартап под названием Personal BlackBox (PBB) стремится помочь крупным корпорациям изменить отношение к данным потребителей. Директор по маркетингу Халук Кулин рассказывает: «К нам обращаются из таких компаний, как Unilever и Prudential, и говорят: «Мы заинтересованы в том, чтобы усовершенствовать свою работу с данными. Можем ли мы пользоваться вашей платформой? Мы хотим снизить свою ответственность за данные». Они понимают, что хранение данных внутри корпорации становится все более рискованным»[70]. Платформа PBB дает клиентам доступ к анонимным данным – примерно как в клиническом исследовании, когда фармацевтическая компания получает только те сведения о здоровье пациентов, которые имеют прямое отношение к теме, – и исключает дополнительные риски, связанные с безопасностью данных. Некоторые потребители могут предоставить больше информации о себе в обмен на биткойны или другие блага. Во внутреннем интерфейсе платформы PBB применяется ИОК, так что только потребители имеют доступ к своим личным данным посредством личных ключей. Даже PBB не может прочитать данные потребителей.

Блокчейн предлагает платформу для очень гибких форм выборочной и анонимной аттестации данных. Остин Хилл сравнивает ее с Интернетом. «Адрес TCP/IP не связан с паспортными данными. Сетевой уровень сам по себе не знает о пользователе ничего. Любой может подключиться к Интернету, получить IP-адрес и свободно посылать и принимать пакеты данных по всему миру. Общество в целом очень много выиграло, сделав возможным такой уровень псевдонимности. …Биткойн функционирует почти так же. Сама по себе сеть не требует идентичности. Это полезно и для общества, и для сети в целом»[71].

Таким образом, хотя блокчейн публичен – кто угодно может в любое время его просмотреть, так как он хранится в сети, а не в некоем централизованном институте, который проводит аудит транзакций и собирает архивы, – личные данные пользователей остаются псевдонимными. Это означает, что придется приложить значительные усилия к триангулированию данных, чтобы вычислить, какому лицу или предприятию принадлежит конкретный публичный ключ. Отправитель может предоставлять только метаданные, которые нужны получателю. Более того, любой может иметь несколько наборов частных и публичных ключей, точно так же как несколько устройств, несколько точек выхода в Интернет и несколько адресов электронной почты.