Первые группы, попавшие сюда очень-очень давно, видимо, погибли от истощения и жажды, так и не поняв, как проникать на миссии. Затем одна из бесчисленных групп обнаружила, что можно вызвать появление прохода убийством одного из членов группы. Несомненно, это открытие было не более чем случайностью. Они начали тащить из миссий строительные материалы и все, что могло иметь пользу. Так возникли эти хибары. В конечном счете любая группа погибала. Возможно они сходили с ума от безысходности или же не смогли вернуться из миссий. Им на смену пришли другие, которые продолжали использовать материалы и предметы, оставшиеся от предшественников, чтобы переходить на миссии и пытаться продлить свои жизни.

Так начался этот бесконечный цикл.

Автор заметок убил свою группу почти сразу, как увидел тела и кости тех, кто прибыл до них. Затем он нашел в одной из миссии фольгу и записал на нее все факты, которые смог обнаружить.

Его окончательная судьба так и оказалась неизвестной нам. Учитывая обстановку, я был уверен, что одна из горстей остатков могла принадлежать ему.

-Так почему все зовут это место гнездом Сокола? - спросил меня Андра.

-Сокол-сапсан, самая быстрая из всех птиц. Разгоняется до 300 километров в час. Но с одним условием.

-С каким?

-Она делает это в пике полета. Если сокол не успевает из него выйти, он разбивается об землю. Это и происходило со всеми группами. Нас всех постепенно разгоняли для того, чтобы в этом мире размазать.

-Но зачем?

-А вот для этого мы встанем над правилами еще раз, Андра. Что бы избежать этой участи и выяснить, какова цель всего этого действа.

Я принялся за расчеты. К счастью бортовой компьютер корабля мне очень помогал в этом. За месяцы работы с ним я научился пользоваться им как продолжением своего мозга. К сожалению, у него были небольшие чудачества, источник которых я не мог найти. Он немного искажал выходные данные, и мне приходилось иногда их поправлять вручную. Я проверил архитектуру вычислительного блока и пришел к выводу, что дело в каком-то неизвестном мне факторе, который действовал на его логическую структуру. Проблема не была критической, и поэтому я пока не тратил время на поиск его причины.

Наши предшественники грабили миссии, чтобы найти провизию и протянуть еще хотя бы пару лишних мгновений. Поэтому мы смогли быстро найти точки и методы создания переходов в миссии, просто собрав данные о положении предметов и остатков.

Благодаря этим находкам я быстро создал алгоритм, позволяющий вычислять условия создания новых переходов. Для дальнейших расчетов нам потребовалось отправиться в миссии и ломать условиях их выполнения для изучения архитектуры этого места.

Правила миссий и этого мира исходили из того, что ничто больше спички не могло проникнуть извне. Каждый артефакт, вывезенный из миссий, служил зловещему замыслу Кураторов, а не отчаянным обреченным людям, которых загнали сюда.

Мы решили пройти пять-семь заданий по правилам и нарушить еще пятнадцать. Это дало бы мне достаточно данных, чтобы рассчитать условия пробития выхода на соседний несуществующий уровень. Теоретически можно было и пробиться назад, вплоть до наших родных миров, но мы решили оставить эту вероятность в качестве альтернативы на случай неудачи. При пути назад сохранялась опасность вступить в противоборство с Кураторами.

Андра предложил устроить хотя бы пару дней отдыха, но я отверг это предложение, так как чувствовал, как это место ментально засасывало нас. Даже корпус корабля не мог спасти нас. Было необходимо действовать, пока эта пустыня не сведет нас с ума, как свела с ума наших более крепких и ловких предшественников.

На четвертый день после прибытия мы вошли в первую миссию. Пришлось разломать одну из хибар и кинуть в нее телевизор. Он взорвался снопом искр и осколков и на месте хибары мы увидели дыру в земле.

Сама миссия была бы фактически невыполнимой, если бы мы не взяли с собой переносные компьютеры, которые быстро давали подсказки, что делать.

Нам пришлось валить деревья, состоящие из ваты, и отбиваться от их чрезвычайно жгучего и быстрого пуха. К счастью, наши костюмы хорошо защищали от его укусов. В очередной раз взмахивая механизированной пилой, я подумал о том, насколько тяжело было бы выполнить эту миссию истощенным людям без одежды и инструментов. А мы жгли все огнеметами и сканировали местность, записывая последовательность событий. Мы стали самыми крупными шулерами в истории этого мира.

Когда мы вышли из дыры, костюмы на нас в некоторых местах покрылись узорами из-за бесчисленных укусов. Но, за исключением усталости, мы были в порядке.

Мы делали по миссии в день. Я предположил, что только на раскрытие перехода у наших предшественников могли уходить недели размышлений, поисков и споров. Мы же ту же работу делали ранним утром за пару часов. Иногда в меня закрадывался страх того, что главный компьютер корабля выйдет из строя, и поэтому модифицировал любое вычислительное устройство на его борту, чтобы, не терять времени в случае непредвиденных обстоятельств. У меня не было ни капли желания задерживаться в этом месте, каким бы пустым оно ни выглядело.

Через пять дней мы выполнили шесть обычных миссий. Пришло время шалить.

Первое из взломанных заданий должно было заключаться в бегстве от стада разъяренных жуков размером с быка. Мы взломали ход создания перехода и сделали его большим. Затем мы внеслись в миссию на танке. После уничтожения жуков земля вокруг стала трястись, и пещера обваливаться. Компьютер предсказал эту попытку системы остановить искажения. Мы ожидали это и расстреляли своды пещер, а затем подорвали танк. Это вызвало появление метастабильной точки перехода на месте воронки, через которую мы и вернулись в мир Сокола, отделавшись ушибами.

Уже после первой такой миссии я начал получать пока еще туманную идею о том, как мы проберемся наружу.

Мы использовали взрывчатку, стреляли из ракетниц, поджигали напалмом и раскапывали холмы бульдозером. В конечном счете, мы с радостью ломали то, что должно было нас убивать. Мы мстили за всех: наших товарищей, наших предшественников и наших близких, с которым нам не было суждено было встретиться вновь.

К десятой миссии я собрал достаточно данных, чтобы понять, как сломать и мир Сокола. Но еще больше данных я собрал про чудачества компьютера.

Я стал понимать, что это был не дефект процессора, а какой-то паттерн логики. Он был искажен течением времени, но все равно достаточно уловим. И я, к своему удивлению, обнаружил следы этого паттерна в структуре миссий и мира-базы. Уравнения, в которых этот паттерн был переменной, всегда приводили к бесконечности или нулю. Это указывало на то, что он не игра никакой роли в происходящих событиях. Он, скорее всего, был реликтом давних времен, отдаленным эхом того, что было до начала этого жестокого цикла.

Раньше я думал, что весь этот цикл и есть мироздание. Но наличие этого паттерна наводило меня на мысль, что игра, в которой мы участвовали, была лишь частью чего-то большего.

Миссии шли за миссиями, и информация поступала на компьютер. Большую часть времени я проводил перед электронной доской, создавая уравнения. Мне была неприятна эта деятельность, но она была моим единственным убежищем от понимания той ловушки, в которой я оказался. Сколько лет я был в игре? Я не мог сказать это, время слилось в неразличимое месиво с редкими просветлениями.

Почти вся моя старая жизнь ушла в небытие, и единственное, что оставалось мне, было плести уравнения и пытаться понять местоположение дыр в мироздании. Но одно воспоминание еще теплилось в самом дальнем углу моего рассудка.

Это была история написания моего единственного рассказа, происходившая в эпоху бурной молодости. Мне было всего 17 лет, и я каким-то образом умудрился написать 70 страниц прозы в перерывах между лекциями. На втором полугодии первого курса университета я решил, что закончил половину этого рассказа, хотя и не знал, чем он должен был закончиться. По вечерам я прокрадывался в рабочий кабинет отца и тщательно перепечатывал рукописный текст в машинописный вид. Тогда мне казалось, что этот рассказ имеет смысл. Однажды мой отец застукал меня за этим темным делом и чуть не устроил мне разнос, так как очень испугался, что я стал диссидентом. Тщательно изучив написанное мною на пример антисоветчины, он объявил мой рассказ безнадежным с точки зрения сюжета, но похвалил мой стиль и мое упорство.