- Ты не сможешь меня убить. Сил не хватит.

Учиха ощерился, впервые за свою жизнь ощущая желание вырвать чьё-нибудь сердце прямо руками.

Удар головой назад. Девятый вскрикнул и тут же отшатнулся. С его носа текла тёмная кровь, однако, она вскоре попросту исчезла, и тот жутко улыбнулся:

- Это моё сознание!

Саске это прекрасно понимал. Он сейчас играл на чужом поле, по чужим правилам. Игра в шахматы с противником, у которого не кончаются фигурки. Стоит снести одну, как на её месте появляется другая…

Остаётся лишь перевернуть доску…

***

- Твоя рана, - тихо сказал Киба, и его палец тронул висок Узумаки, заставив того чуть повести головой.

Наруто пытался избежать прикосновения, ощущая, словно бы кожа в том месте стала слишком тонкой и чувствительной. Вот и сейчас боль прокатилась по телу и засела в пальцах странной дрожью.

- Она не затягивается полностью, - выдохнул Узумаки. - Кожа зажила, а вот…

Он поднял глаза на Инузуку, и тот хмуро кивнул, понимая всё без слов:

- Получается…

- Это значит, что я умру, - как-то просто выдохнул Наруто.

Осознание этого пришло не сразу. Потребовалось несколько часов, молчаливо проведённых в дороге, чтобы понять - не всё так просто. Нельзя повредить мозг и остаться в живых, а тем более умереть, а потом чудом воскреснуть только потому, что появился новый носитель.

Киба рассказал ему о произошедшем, и история эта отозвалась внутри неприятным холодом. Да, Узумаки уже привык к тому, что люди поступают с другими жестоко лишь для собственной выгоды, но ему было трудно поверить, что рядом с ним находились те, кому было плевать на чужие жизни. Гаара не казался ему чёрным человеком, но иногда даже серость бывает лжива и опасна.

Наруто тяжело вздохнул, опуская руку на лоб Саске. Он так и не пришёл в себя. Лишь ресницы шевелились, будто бы Учиха пытался что-то разглядеть под тонкими веками.

- Я помогу перевязать раны остальным, - заметив, что друг замолчал, тихо сказал Инузука и, отодвинувшись, оставил его наедине со своими мыслями.

- Идиот ты, Саске, - тихо выдохнул Узумаки, проводя рукой по тёмным волосам парня. Даже сейчас они были гладкими. В них хотелось зарыться пальцами, услышать из-за этого возмущённый вздох Учихи, поймать в глазах зажёгшуюся опасную искорку, которая обожжёт губы резковатым поцелуем.

Наруто только сейчас понял, как соскучился.

…И каким идиотом был сам.

Нельзя было идти на поводу у Девятого. Сейчас, глядя на бледное лицо, Узумаки осознавал, что объект поступил так, как ему было выгодно. Он тоже воспользовался им, его чувствами, заставив продырявить себе голову. Девятый прекрасно знал, что эта рана не заживёт, что организм не восстановится, и Наруто придётся вечно держаться за него. Быть зависимым, потому что без вируса его тело - это простой кусок мяса, который, увы, не может двигаться с пробитым мозгом.

Глазам стало странно жарко, в горле шипами пророс ком. Узумаки опустил ладонь на свои веки, будто бы пытаясь сдержаться. Нельзя было раскисать. Нельзя было опускать руки.

Если Саске сейчас в его сознании, если он пытается убить Девятого изнутри…

Сердце пропустило удар, Наруто резко открыл глаза, вцепившись побелевшими пальцами в плечо Учихи. Если это так, если у Саске получится, то Узумаки умрёт. Без вируса. С дырой в голове.

Девятый обошёл их всех…

Все эти его сказочки о том, что он сдался, что устал, что готов уступить своё место…

«Как я мог в это поверить», - подумал Наруто, закусывая губу.

Он просто хотел создать для себя гарантию важности. Хотел убедиться, что будет нужен, и…

…У него это вышло.

***

Девятый отшатнулся от Саске, прижимая руку к своему плечу. Оно стремительно чернело, и эти разводы уже побежали к шее. Места ударов отмечались не синяками, не кровью, а чернилами, что разливались под кожей. Объект вскинул на Учиху зло поблескивающие глаза:

- Ты хочешь убить меня…

- Как ты догадался, - выдохнул тот, кое-как поднимаясь.

Саске, в отличие от Девятого, свои раны отлично ощущал даже в подсознании, и они кровавыми подтёками разрастались по телу, а не странной чернотой.

С каждой минутой он чувствовал, что слабеет. Этот холод пробирался в иллюзорный мир и хватал за горло. Сил действительно могло не хватить…

- Я всё же помог тебе, - совершенно спокойно выдохнул объект, прижимая руку к плечу. - Я ведь…

- Что? - с вызовом кивнул Учиха. - Любил меня?

Лицо Девятого исказилось, словно от боли. Он выпрямился, судорожно втянул в себя воздух и тряхнул головой. Если бы Саске не знал, что объекты не способны чувствовать, то подумал бы, что ранил его своими словами.

- Я не знаю, что такое любовь, - хрипло выдохнул тот. - Меня не научили.

- Тогда зачем тебе я? Как трофей?

- Потому что… потому что…

Девятый выглядел растерянным. Впервые за долгое время Учиха видел, как эти страшные глаза мечутся по пространству, не в силах найти что-то, чтобы зацепиться за это. Он наблюдал, как нервно тот сжимает пальцы на плече, как мелко и часто дышит. Возможно, это было из-за ударов… или же объект действительно что-то испытывал, но не мог понять, что именно.

- Это не любовь, - резко выпалил Саске. - Инстинкты.

- А у Наруто? - ощетинился Девятый. - У него тоже инстинкты?!

Опустив взгляд, Учиха качнул головой:

- Даже если и так… я…

- Что ты?

Саске поднял глаза на объекта, не произнося и слова. Красный ободок вокруг голубой радужки вспыхнул, затем поблёк и замерцал. Девятый понял…

- Я всё равно люблю его.

Слова, которые Учиха так долго держал в себе, не давая выхода. Слова, которые было невозможно произнести, глядя Наруто в глаза. Они вышли так легко, так быстро, будто уже давно едва-едва держались на кончике языка.

- Любишь, - выдохнул объект, поднимая было опущенную голову. В его глазах больше ничего не отражалось: ни злости, ни ярости, лишь пустота. - Тогда убей меня, и дело с концом.

Саске, прищурившись, сжал кулак. Убить…

Разве не этого он хотел всё это время?

Ноги подкосились, словно бы из тела выдернули какой-то стержень. Он пошатнулся и понял, что падает. Только вот никак не мог ударится коленями о землю, потому что это падение превратилось в бесконечность.

Вздрогнув, Учиха выставил перед собой руки, но и они прошли сквозь белое нечто, как будто ничего и не было. А потом тело налилось странной тяжестью, вздрогнуло и…

…Очнулось.

Перед глазами оказался чёрный колышущийся полог, вокруг какое-то рычание. Лишь прислушавшись, Саске понял, что это мотор, а шепотки - голос людей. Он поднялся на одной руке, оглядываясь вокруг: кузов, выжившие. На него не смотрели: многие спали, а те, кто всё ещё бодрствовал, только мазнули по нему безразличным взглядом и вновь уткнулись им в пол.