…Здесь же он нашёл и сигареты. Горькие и слишком сильные, но неплохо убивающие никотиновую жажду и нервы. Окровавленные руки до сих пор тряслись, пальцы не слушались. Он сломал не одну спичку, пытаясь подкурить.

Тело Узумаки напоминало решето. Саске так и не понял, как Наруто умудрился вогнать в себя столько осколков, но, пока тот был в беспамятстве, принялся вытаскивать их. Скрепя сердце, сжав зубы доставать один за другим, понимая, что это неправильно, что это…

…Это могло бы быть смертельно для обычного человека, и что тот, кто лежит перед ним, разительно отличается от оного. Узумаки не был простым.

Хотя бы за его каменную упрямость, которая разлетелась ошмётками там, на поле. Наруто сдался первым, проиграл эту их вечную битву безразличия, попыток быть рядом, но не быть чем-то большим. Эта игра била по наивному, неприспособленному к жизни Узумаки намного сильнее, чем по Учихе.

- Любит, - поморщился Саске, зажимая губами шершавый фильтр.

Где-то в тесной подсобке был связан Кабуто. Тот, кто знал, зачем он понадобился Орочимару. Можно было броситься разгадывать эту загадку, но Саске травил себя сигаретами, думая о Наруто.

Запуская руку в его рану на боку, чтобы нащупать внутри осколки, Учиха содрогался всем телом, будто бы чувствовал чужую боль. Вытаскивая один за одним металлические иглы, он ощущал что-то вроде мрачного облегчения. Главное - не задумываться, что ты рукой зацепился за рёбра.

Не задумываться…

Саске низко опустил голову, проводя по волосам окровавленной трясущейся рукой. Он не мог не задумываться, боясь делать очередное движение, прислушиваясь к тихому дыханию Узумаки и боясь, что оно вот-вот оборвётся. И оно обрывалось… раза два или три, а затем сердце вновь начинало слабо биться, и парень втягивал в себя воздух.

Может ли обычный человек умирать так много раз, но всё равно возвращаться?

Может ли монстр любить?

Стало до ужаса холодно. Его затрясло сильнее, и пришлось уткнуться лбом в собственные же колени. Но это было не из-за ожога, не из-за заражения…

Это было из-за чужой любви, которая горячим ножом резала собственный кокон безразличия.

«Люблю».

Какое болезненное слово для того, кто не мог позволить подпустить ближе, но так отчаянно хотел этого.

Наруто хотелось обнять, хотелось сделать так, чтобы ему не было больно или одиноко. Хотелось быть рядом…

Поднявшись, Учиха потушил окурок о косяк двери и зашёл внутрь, плотно закрыв за собой дверь.

На этой заправке им предстояло провести несколько дней, значит, нужно было обезопасить своё «жильё».

Он придвинул к двери небольшой прилавок, посмотрел на уже забитые кем-то окна и вновь машинально потянулся за сигаретами, но так и не вытащил ни одной из пачки. Ноги сами потянули в сторону подсобки, в которой лежал Узумаки.

Из приоткрытой двери на истёртый пол упал неровный дрожащий свет. Он казался тёмно-янтарным, и даже от взгляда на него становилось теплее, хотя небольшое помещение продувало всеми ветрами.

Остановившись в дверях, Саске посмотрел на Наруто. Тот лежал на наспех сооружённом лежаке. Ровно и неестественно прямо. Слишком бледный для спящего, но тяжело дышащий для мёртвого.

Зайдя внутрь, Учиха опустился на этот же лежак, слева от Узумаки, стараясь не тревожить его и вжимаясь спиной в стену. На полу перед ними лежали пистолет и нож, а из дверного проёма неплохо проглядывался главный зал.

- Ты придурок, - выдохнул Саске, опёршись подбородком на чужое плечо и разглядывая практически расплывающийся профиль. - И я хочу набить тебе морду…

В противовес словам пальцы ласково тронули ссадину на сейчас слишком хорошо выделяющейся скуле. Очертили её, стёрли тонкую кровавую дорожку от губ.

«Люблю».

Слово, которое портит самые лучшие отношения. Самых спокойных людей оно превращает в фанатиков, одержимых одним человеком. Оно забирает всё.

Пальцы тронули туго перевязанный торс Наруто, проверяя хорошо ли закреплены бинты. Они сидели плотно, но всё равно окрасились розовым на боку…

Узумаки, вздрогнув во сне, внезапно поймал лежащую на его груди руку и сжал её, вновь проваливаясь в забытье. Опустившись на лежак полностью, Учиха грустно усмехнулся.

«Люблю».

Это слишком сложное слово, чтобы сказать его вслух.

========== Глава 6. Черта. ==========

«Два шага до черты

И нам уже не повернуть назад

Скажи, что впереди -

Желанный рай или дорога в ад?»

Tractor Bowling – Черта.

Наруто проснулся ночью от удушающего жара, бившего прямо в бок. Сначала он подумал, что это собственная рана воспалилась, а затем вспомнил: его тело не могло быть поражено ни одной из инфекций. Значит…

Приподнявшись на локтях и тихо зашипев от потянувшей сбоку боли, Узумаки попытался оглядеться. В глаза бил слабый тёмно-янтарный свет от масляной лампы, что стояла на ящике в углу. Пришлось потратить несколько секунд, чтобы сморгнуть эти надоедливые точки, и только затем опустить взгляд.

Саске, лежавший рядом, даже не проснулся. Он казался сейчас очень спокойным, впрочем, как и всегда. Учиха вообще мало менялся во сне, если не считать тонкой морщинки, иногда залегающей меж тёмных бровей. Точно такая же морщинка, которую он отчётливо запомнил из воспоминаний Девятого.

Саске несильно изменился с тех пор. Он остался всё таким же тонким, но болезненная худоба перешла в вынужденную жилистость. И если провести рукой по груди и плечам, то запросто можно было почувствовать тугие переплетения мышц, а не птичьих костей.

За год тело приспособилось к выживанию, а разум всё ещё сражался с привычными рамками. Наруто видел то существо, которое в воспоминаниях Девятого зашло в палату. Оно было злым, переполненным чем-то чёрным и нервным. Сейчас же эта тёмная бездна внутри Учихи не щетинилась острыми шипами, а просто засасывала в себя.

И за этой мглой хотелось следовать, но Узумаки всё отчётливее понимал, что дальше так продолжаться не может. Узкая тропинка Саске создана только для него одного. А теперь двоих просто не могла выдержать, начав рассыпаться под ногами.

Наруто слабо улыбнулся, склоняясь над ним и легко целуя. Практически невесомо, чтобы этот поцелуй можно было считать несуществующим.

Инстинкты? Из-за инстинктов не хотелось отрываться от спящего парня? Только ли от них?

Узумаки, тихо выдохнув, медленно поднялся, прижимая руку к боку и стараясь особо не двигаться. Он ещё чувствовал, что внутри всё тело буквально изодранно в клочья, а рёбра отвратительно ноют. Вряд ли Девятый успел залечить всё, но Наруто хотя бы мог переставлять ногами, а это уже было что-то.

Нацепив на себя куртку, он вышел из комнаты. Нужно было уйти… Так будет правильно, по крайней мере, честно по отношению к себе: понять, что так ноет в груди и почему. Только ли это инстинкты? Только ли программа?

Узумаки устал обманываться и принимать белое за чёрное.

Нужно было разобраться во всём.

Он вышел из комнаты, приваливаясь рукой к стене. Девятый молчал, видимо, потратив все свои силы на восстановление того, что сам и разрушил. Но это было на руку Наруто, потому что никто не сможет его остановить раньше, чем он окажется как можно дальше от Учихи.

Остановившись посреди небольшого зала, что раньше был магазином, Узумаки обвёл взглядом тёмное помещение. Пустые полки смотрелись уныло, а валяющиеся под ногами осколки разбитых банок поблескивали от отсветов лампы в соседней комнате. Здесь было до ужаса холодно даже ему, хотя Наруто догадывался, что сейчас он будет почти так же уязвим, как и обычный человек, из-за всех этих ран и процесса заживления.

Подхватив с пола рюкзак Саске, Узумаки спешно вытащил оттуда содержимое, забрав себе только одну банку с консервами. Тело вот-вот начнёт жрать само себя, восстанавливая разрушенные органы, а для этого ему нужны силы. Ему было даже страшно представить, что случится, если он не сможет найти подпитки для обезумевшего организма.