- Увидишь, - усмехнулся мужчина, и в этот момент парень по имени Сакон вернулся. Но вернулся он не один.

- Ирука, - прошипел Какаши, находя взглядом злые глаза солдата. Тот дёрнулся, но приставленный к его горлу острый военный нож не прибавлял маневренности, а связанные за спиной руки, да скованные одной цепью ноги забирали последнюю возможность вырваться.

- Проверим, насколько ты вынослив, Какаши? - вздёрнул брови Орочимару. - Люди слабы и чувства - одно из их уязвимых мест.

Черноволосый вновь уложил свою руку поверх груди мужчины. Вторая оказалась у скулы, и кожу похолодило тонким росчерком иглы.

- Ты был в ответе за своих людей. И ты не смог спасти их. А теперь…

Жёлтые глаза вновь сверкнули.

- Сможешь ли спасти этого?

- Какаши! Не играй по его правилам! - выпалил Ирука. - Нас всё равно прикончат!

- Какая беда, - издевательски пропел Орочимару. - Ну так что, Какаши, сыграем?

Беловолосый, скользнув взглядом по армейскому ножу у горла парня, перевёл взгляд на отвратительное узкое лицо.

- Правила?

- Ты молчишь - он живёт. Хотя бы один звук - Сакон перережет твоему другу горло. И сожрёт то, что останется. Мы ещё не завтракали.

Отвращение затопило всю душу Какаши. Он смотрел на это существо перед собой и не видел в нём человека. Ничего того, что обычно наполняет людей. Разве что дерьмо. Уж его-то в Орочимару было с лихвой.

А ещё яд. Скорее всего, трупный, потому что даже змеиный казался бы слишком чистым, практически родниковой водой. И попытаться наполнить им это разлагающееся тело было бы кощунством.

- Играем?

- Играем.

- Нет! - выпалил Ирука.

Игла подцепила нижнюю губу, и от неожиданности Какаши вздрогнул, раскрыв глаза шире. Заметив это, Орочимару улыбнулся и, сжав пальцами губы мужчины, проколол верхнюю.

Боль была острой, жгучей. По подбородку быстро зазмеились тёплые капли. Они стекали на горло и даже собирались в ложбинке между ключиц. А потом сквозь кожу и плоть потянулась нить. Какаши никогда не замечал, насколько они шершавые и цепляющиеся до этого момента.

Он сжал кулаки, стараясь дышать через нос и не смотреть на застывшее лицо Орочимару. Хатаке уставился на беловолосого парня, который с отсутствующим выражением на лице удерживал рядом с собой Ируку. А солдат, хмурясь, смотрел на Какаши.

Новый укол.

И вновь нить.

***

- Неужели, - выдохнул Киба, выбираясь из воздуховода, который парням пришлось преодолеть практически ползком на коленях. Ноги успели заболеть, а ладони покрыться толстым слоем грязи. Наруто ощущал себя каким-то сплошным комком пыли, паутины и ещё чего-то мерзкого, что пятнами осело на джинсах.

Выбравшись следом за Кибой, Узумаки встряхнул головой и снял с носа зацепившуюся паутинку. Он попытался оглядеться, но кроме размытых тьмой силуэтов Учихи и Инузуки ничего не разглядел.

- У нас только два фонарика, - послышался голос Саске, следом шебуршание ткани рюкзака и слаженные щелчки. Мрак прорезала пара бледных лучей, и Наруто болезненно прищурился, прикрывая глаза рукой.

- Предупредить мог? - рыкнул он.

- Предупреждаю.

В руку ткнулся пластиковый фонарик, и Наруто раздражённо сцапал его, всё же постепенно привыкая к слабому источнику света.

Когда перед глазами перестали вспыхивать красные точки, блондин поймал на себе странный взгляд Учихи и вопросительно кивнул.

- Почему в этой твоей лаборатории тебе в глаза не вживили какой-нибудь прибор ночного видения?

- Я тебе не робот какой, - фыркнул Наруто. - Я человек.

Саске кивнул, отворачиваясь и указывая лучом фонарика в сторону длинного тоннеля.

- Нам туда.

- Ты здесь был?

- Именно здесь - нет.

- А откуда ты тогда знаешь…

Саске, прервав Кибу кивком головы куда-то в сторону, наставил луч фонаря на стену, высветил обшарпанную табличку с указывающей вперёд стрелкой и названием станции.

- Эта ветка ведёт как раз к ближайшему со школой району.

Учиха повернулся к ним и вопросительно вздёрнул брови:

- Вы собираетесь тут торчать или мы уже пойдём?

***

- Ну вот и всё, - довольно улыбнулся Орочимару, откладывая иглу в сторону. Он провёл пальцем по окровавленным губам Какаши, и мужчина зло прищурился. Сквозь заполнившую его глаза дымку боли пробивался живой колкий огонёк, обещающий Орочимару самую мучительную из смертей.

- А ты молодец, - философски заметил учёный, вытирая руки о штанины. - Это выдержал.

Хатаке бросил усталый взгляд на Ируку и прикрыл глаза. Бывало больнее, но так мерзко - ещё никогда.

А затем он почувствовал холодное прикосновение скальпеля к своей скуле и резко поднял веки.

- Тише, - протянул Орочимару. - Ты же не думал, что это всё?

- Оставь его!

Усмешка на тонких губах.

- Ну что, Какаши, сыграем в ещё одну игру?

И скальпель прошёл по коже нижнего века.

***

Подземный холодок неприятно пробегал по рукам и залезал под футболку. Наруто, мрачно поглядывая по сторонам, шагал следом за парнями и чувствовал себя ослеплённой мышкой, которую заставили бегать по кругу. Фонарь мало помогал глазам разбирать то, куда они идут. Его света хватало только на то, чтобы выхватывать у тьмы рельсы, стены и мусор на земле.

Они двигались медленно, но на большее сейчас Наруто способен не был. Ему ни разу не приходилось находиться в таких местах, и сейчас парень не отказался бы побыстрее оказаться на поверхности. Казалось, будто бы лёгкие сдавливает, а воздух из них стремительно уходит. Сердце билось где-то в самом горле, ладони стали влажными и холодными. Если бы света фонарика хватило на то, чтобы Наруто смог разглядеть стены, то они бы сдвигались прямо на его глазах.

Не смотря на воцарившуюся тишину, что-то где-то капало, стукало и эти звуки заставляли внутренности стыть. Но ни тем животным страхом, который так хорошо туманит разум и заставляет бежать, сломя голову. Наруто ощущал себя взведённой пружиной, готовой выстрелить в любой момент. Будто бы все инстинкты обострились, чувства стали ярче, слух острее, а зрение сменилось странной интуитивной точностью. Спустя пару минут Узумаки понял, что держит фонарь в опущенной руке, двигаясь практически вслепую. Удивление этим фактом появилось где-то в нём, но лишь слабо сверкнуло, сменившись странной отрешённостью.

С ним что-то происходило, и Наруто совершенно не нравились эти новые способности.

Даже стены больше не сужались.

Узумаки остановился, слишком оглушённый происходящим с ним. Он попытался прислушаться к себе и понял, что сердце больше не бьёт набатом в висках. Оно работало размерено, как у спящего.