Летающую платформу и волшебников захлестнуло неудержимой волной той самой магии, которую они обратили против врага, и к этой неукротимой силе добавилась ещё и дикая, освободившаяся мощь самих кристаллов!

Слепящий свет, вспышки, грохот, крики… Всё это длилось лишь несколько секунд, а когда прекратилось…

- Глазам не верю, – прошептал Второй увидев, во что превратилась платформа, соприкоснувшись с неуправляемой дикой магией. Она вздыбилась. Вспенилась. Частично превратилась в землю, поросшую самыми разными растениями. Частично – в лёд. А где-то ещё виднелись выжженная чёрная земля и магма… Впрочем, это были далеко не все метаморфозы. Совсем не это потрясло Советника, а то, что случилось с его противниками. Фрейнар, Хагглз и Наполеон обратились в ледяные статуи вместе с Ирмой. Корнелия срослась с деревом – одним из тех, что внезапно здесь выросли, и из ствола выглядывали лишь голова и руки несчастной стражницы. Девушка была без сознания, а возможно вообще мертва. По земле, крича от нестерпимой боли и корчась в агонии, катался, пытаясь потушить себя, человек, объятый неистовым пламенем. Похоже, это была Тарани. Вилл и Хай Лин старались помочь ей, но и им самим сильно досталось – их крылья были обожжены до такой степени, что обратились в обугленные головешки, да и сами девушки сильно обгорели и на них почти не было живого места от ожогов иногда настолько сильных, что кожа в тех местах была чёрной. Наверняка они испытывали адскую, невыносимую боль, но всё-равно девушки старались спасти Тарани, сбить с неё пламя листьями папоротника или просто забросать землёй… Элион же, как и Шэгон, оказались буквально вплавлены по пояс в огромный валун, что появился почти у самого края платформы. Крича от боли, они всё-равно пытались высвободиться, но тщетно…

А Элеонора… она обратилась в сухую немощную старуху, ибо в неё было отражено её же собственное заклятие сжатия времени. Она стояла на коленях и плакала.

Единственные, с кем ничего не произошло – Магнус и Аноар. У архимагов было достаточно опыта, чтобы справиться с буйством дикой магии. Там, где они стояли, платформа осталась не изменённой, очерчивая круг, по которому прошла защита волшебников. Фобоса почему-то магический вихрь тоже не затронул. И нигде не было видно Дорана.

Комок подступил к горлу Второго. Он сглотнул и содрогнулся, узрев дела рук своих. Впервые за очень долгое время он перестал быть равнодушным.

- Ну, что, доволен, герой? – едко и презрительно напомнил вдруг о себе внутренний голос. Второй вздрогнул.

- Я… я не… хотел, – прошептал он, раз за разом обегая взглядом платформу с корчащимися в муках людьми. Аноар и Магнус пытались помочь товарищам, и, казалось, забыли обо всём, кроме этого. Им удалось погасить огонь, которым была объята Тарани, и сейчас Аноар творил исцеляющие заклятия, стараясь вылечить её и остальных стражниц. Магнус колдовал над Корнелией…

- Не хотел, не знал, – второе «я» сказало это так, будто скривилось от брезгливости. – Но сделал!

- Я…

- Молчать! – резко и сурово прервало Второго альтерэго. Второй опешил. К тому же в сердце его просыпалась жалость к тем, кто ещё минуту назад были его противниками. Ведь он и вправду никогда не желал им такого. – То же мне герой нашёлся! А всё твои амбиции и детские мечты! Ты всегда грезил о силе, мечтал стать героем, сражаться со злом. И вот ты получил, что хотел. И что же ты сделал? Едва только всё пошло не так, как тебе хотелось, ты решил не взирая ни на что сделать всё по-своему, доказать всем, что они ошибались, а ты был прав. Массовые убийства негодяев, убийц, маньяков, насильников… Но разве не сделало это тебя одним из тех, кого ты так ненавидишь? Ты – негодяй. Преступник, каких ещё поискать.

- Нет!! – вырвалось у Второго. Он не мог стерпеть этого. Не мог… принять. Все эти сомнения, что он гнал прочь так долго, теперь усиливал и доводил до логического и болезненного завершения его внутренний голос. Впрочем, его ли это голос, что так старательно пытается разрушить возведённый Вторым личный внутренний мир?

- Да, – проникновенно отозвалось второе «Я». Душераздирающий крик резанул по ушам. Сердце сжалось от жалости и скорби. Это очнулась Корнелия. Но Магнус, как ни старался, не мог помочь ей. А волшебные раны и ожоги стражниц никак не желали поддаваться лечению магией. Взявшая себя в руки Элеонора пыталась помочь Шэгону и Элион освободиться от каменного плена…

- Да, и ещё раз да. Убийство – это всегда убийство. Пусть даже оно необходимо… Но ведь тебе и этого было мало. Ты решил изменить саму вселенную под себя, чтобы она соответствовала твоим представлениям о справедливости! За этим ты здесь! За этим заключил сомнительный союз с существом, об истинной природе и целях которого не догадывался и даже не пытался догадаться. А попав по его влияние ты вообще перестал задумываться! И теперь на твоих руках кровь миллиардов невинных!

- Это… я…, – Второй не мог найти, что ответить. Сейчас этот обличительный монолог алтерэго был подобен удару под дых и оказался столь сокрушительным – последней каплей – что мировоззрение и всё, во что верил и считал правильным Второй, начало окончательно трещать по швам. И лишь одна мысль заглушала всё: «Как это возможно?». – О чём… о чём ты говоришь?

– крикнул человек.

- Открой глаза и просто посмотри внимательно на того, с кем ты заключил союз. Прямо сейчас!

И память заполнили образы. Картины из прошлого, начиная с самой первой их встречи на секретном этаже небоскрёба «Симультек» среди трупов тех, кто возомнили себя выше прочих. Тогда ещё были сомнения и подозрения. Затем – много раз – немыслимая жестокость старика, миры, уничтоженные им или с его подачи, которые, как он говорил, «должны быть уничтожены, чтобы мы достигли цели». Злой надменный огонёк в его глазах, вечная насмешка… Но тогда сомнений уже не было. Лишь горящие глаза старика и его трость с черепом-набалдашником. И вот теперь – то же самое. Ложь, предательства, обман, убийства, разжигание войны и геноцид. Миллиарды утраченных жизней. И ради чего? Чего на самом деле добивается старик? Зачем ему эта бойня, зачем все эти смерти? И зачем ему то, что скрывает Меридиан?

Опять его глаза. Дикие. Наполненные злобой, ненавистью и презрением ко всему сущему. И эта надменная улыбка… Но его глаза… Они чужие. Непередаваемо чужие. Нечеловеческие. И лишь один возможный вывод.

- Нет! – исступлённо выдохнул Второй, буквально рухнув на колени посреди изменённой волшебным взрывом платформы. – Не-е-е-е-е-ет! – из самой глубины своей души он исторг этот крик, а внутренний голос немилосердно добивал его:

- Ты виновен. Ты – убийца. Даже несмотря на влияние Старика… Ты ведь мог воспротивиться. Совесть подавала тебе знаки. Нужно было лишь прислушаться к ней. Но ты не слушал. Ты гнал от себя эти мысли, обличающие тебя самого. Стремился запрятать их как можно глубже. И всё-равно делал то, что противоречило твоим принципам, морали и убеждениям. А потом ходил такой, словно на тебя взвалили все несчастья вселенной разом. Лицемер! Ты ничего не знаешь о страданиях! Зато о них прекрасно осведомлены все, кто стал разменной монетой и помехой на пути к твоей цели!

- Как я мог быть так слеп? – шептал Второй, стоя на коленях и уже почти не слушая голоса в своей голове. Он смотрел вверх так, будто видел там не тысячи стабилизаторов, а небо, откуда на него с немым укором взирал сам Бог. – Как я мог?

Совесть, всё это время задавленная волей, наконец прорвав эту плотину, принялась за работу. И не осталось теперь в душе и сердце Советника покоя. И сомнений тоже. Ибо истина, на которую так долго указывал внутренний голос, была неоспорима. И все те боль и вина, что так долго сдерживал Второй, теперь терзали его с невероятной силой. Рвали сердце и ум на части…

Он плакал. Впервые за очень-очень долгое время Второй плакал. Но душевная боль не уходила со слезами. Просто он плакал потому, что не мог терпеть её. Потому, что не мог, осознав свою вину, простить себя.