Навигация стала опасной и корабли ящеров стремились выйти из этого импровизированного «пояса астероидов», чтобы расстреливать противника издали. Лишь Левиафан спокойно продвигался вперёд, не обращая внимания ни на что.

«Затмение», стремившийся к убийце миров навстречу, накрытый защитным полем, подвластным воле Третьего, под шквальным огнём противника быстро нёсся вперёд, взрезая поле обломков с лёгкостью ледокола, проламывающего тонкий лёд. Осыпаемый сотнями тысяч энергоразрядов и лучей, разрушитель казался ёлочной игрушкой, бенгальским огнём, который зажгли расшалившиеся дети.

Но вот щит, всё-таки не выдержав колоссальной нагрузки, дрогнул, покрылся сетью видимых светящихся трещин, точно хрустальный шар, подсвеченный изнутри, а затем лопнул! И тотчас яростный шквал смертоносной энергии накрыл устремившийся на максимальной скорости к Левиафану исполинский корабль, покрывая его оспинами взрывов он носа до кормы...

И в этот самый миг, когда казалось, что поражение уже неизбежно, восемнадцать ярчайших звёзд вдруг вырвались из атмосферы Меридиана, оставляя за собой светящиеся хвосты, и на невероятной скорости устремились в самую гущу вражеских построений!

Миг! И флотилия ящеров по всей своей протяжённости вспыхнула цепочками мощных взрывов по траектории движения «звёзд», которые, игнорируя защитные поля и броню, буквально прошивали корабли ящеров насквозь один за другим, точно пули!

Ничто не могло остановить их продвижение. Вот на пути гигантский крейсер... миг – и сквозь него на невероятной скорости, пробивая корпус, вырывается одна из «звёзд», уносясь дальше. А корабль содрогается от серии мощных внутренних взрывов, выплёвывая через пробоины в корпусе языки пламени, моментально гаснущие в вакууме, и искры с мелкими обломкам. Ещё миг! Вспышка! Мощнейший взрыв вспучивает корпус звёздного динозавра изнутри, разрывая корабль на части!

Ни юркие истребители, ни ураганный огонь, открытый Шао’ссорами, осознавшими опасность, которую представляли «звёзды», не могли остановить эти восемнадцать убийственных сгустков света, рвавшихся навстречу Левиафану, прокладывая путь сквозь вражеские боевые порядки не обращая на них никакого внимания...

Корабль трясло и швыряло из стороны в сторону. Скрежет металла и глухие взрывы. Но это не имело значения. «Затмение» шёл вперёд.

- Капитан, вы это видите? – спросил Третьего старший помощник, указывая на восемнадцать точек, отобразившихся на тактической голограмме.

- Да, – тяжело дыша и переводя дух, ответил тот. Он был бледен и, казалось, немного усох. Поддержание защитного поля под натиском противника не прошло безследно. Но, по крайней мере, ему ещё удавалось удерживать законы физики внутри корабля от изменения в пользу ящеров. А это было, пожалуй, даже сложнее. Сейчас Третий держался лишь на силе воли.

- Что это?

- Не знаю, – качнул головой капитан, поморщившись – сердце кольнуло болью. – Но догадываюсь. Они тоже летят к Левиафану. Поможем им, – сказал он. – Зарядить главное орудие.

Сотрясаемый мощными взрывами, повреждённый более чем на две трети, звёздный разрушитель на полном ходу нёсся к Левиафану. Он уже был почти на месте, когда новый сокрушительный залп обрушился на него, выгрызая из корпуса куски – заработали орудия группы сопровождения Левиафана, сам же звёздный титан пока не стрелял из-за того, что ящеры не хотели подставлять под удар и свои корабли.

Вспышка! Мощный взрыв сотряс звёздный разрушитель! Один из главных двигателей только что взорвался и скорость корабля начала падать!

Медлить было нельзя.

Зелёный луч тотчас хлестнул космос, протянувшись от носа «Затмения» к Левиафану и сжигая всё на своём пути, образовав настоящую просеку в рядах врага! Миг – и он вонзился в брюхо космической станции ящеров – в ещё не затянувшуюся пробоину, из которой яростно полыхнуло пламя! А ещё миг спустя он пробил Левиафан насквозь, выйдя с другой его стороны!

И звёздный титан содрогнулся! С его шипа сорвалась ветвистая молния и ударила в самый центр «Затмения», буквально разорвав корабль пополам! Повсюду разлетелись раскалённые, дымящиеся и оплавленные обломки... Но носовая часть разрушителя по инерции проскочив сквозь «просеку» в группе охранения вонзилась таки носом прямо в пробоину в корпусе Левиафана! И гигантский рукотворный мир содрогнулся вновь! Марево, что он распространял вокруг себя – поле изменённых законов, что едва не погубило флот союзников – вдруг исчезло!

Но и это было ещё не всё – мгновение спустя восемнадцать ярких точек буквально ввинтились в расширенную «Затмением» пробоину!..

Боль вдруг исчезла. Совершенно неожиданно. Вернее сказать – она вдруг перестала усиливаться, разрывая тело и разум на мельчайшие кусочки, и стала медленно утихать. Очень медленно.

Крутов знал, почему. Он видел героическую гибель «Затмения».

На сетчатку глаза выводились данные о повреждениях корабля. Всё было плохо. Сергей Иванович закашлялся – в горле сильно саднило, будто там долго работали наждачной бумагой.

- Кондрат, – позвал он хриплым шёпотом, делая лёгкие неглубокие вдохи – оказалось, что дышать было больно. Послышался электронный шум из смеси каких-то звуков, обрывков слов и фраз. Наконец раздался сухой металлический – явно искусственного происхождения – голос:

- Работа основных систем восстановлена.

- Что с экипажем? – спросил Крутов.

- Потери личного состава мёртвыми – двадцать пять процентов. В тяжёлом состоянии – пятьдесят. Начинаю оказание необходимой медицинской помощи, – Крутов вдруг почувствовал, что ему стало легче. Похоже, идея Звягинцева интегрировать наноплащ Странника в медицинскую и ремонтную системы корабля оправдывала себя. – На связи инженерное отделение, – пробасил ИИ, и тотчас зазвучал голос Звягинцева:

- Сергей? Сергей? – взволнованно звал учёный.

- Здесь я, – отозвался глава ФСБ. Он был очень рад, что Николай пережил этот ад.

- Ты не представляешь как я рад тебя слышать! – обрадовался Звягинцев. – Я уж думал, что и ты...

- Живой я, живой, – поморщившись, ответил Крутов, раскрывая своё кокон-кресло. Механизм натужно заурчал, будто в нём что-то заело, дёрнулся, но, всё же, раскрыл лепестки. Взору Сергея Ивановича предстала печальная картина – весь зал мостика был оплавлен будто подвергся действию чудовищных температур. Стены в потёках металла и дырах. А кое-где материал стен, пола и потолка вообще превратился в нечто пористо-бахромчатое и довольно неприятное на вид. Но Крутова огорчило другое – два из семи занятых кокон-кресел были закрыты и абсолютно черны, будто гранитные надгробные плиты. Люди, занимавшие их, умерли...

Остальные кресла раскрывались. Сидевшие в них люди выглядели измученными и уставшими. Впрочем, так оно и было.

- Никогда не думал, что всё будет... так, – произнёс молодой парень.

- Сергей, – вновь заговорил Звягинцев. – Ты знаешь, Вано...

- Неужели и он? – вырвалось у Крутова. Горькая боль пронзила его сердце, ведь Вано хотя и не был его близким другом, но уж точно не был и чужим человеком. Он знал, что Вано – умный и преданный своему делу человек, отличный специалист. Да к тому же шутник. И вот его нет. Как и многих других. Крутов тяжело вздохнул. – Что с кораблём? Мы ещё можем двигаться?

- Реактор выдаёт только половину мощности, – ответил Звягинцев. – Но побороться мы ещё сможем.

- Хм..., – горькая усмешка скользнула по лицу Сергея Ивановича. – Превозмогая все преграды... Кондрат, как обстановка снаружи?

- Союзный флот возобновил бой с армадой ящеров, – ответил искусственный интеллект уже своим собственным – человеческим – голосом. – Вероятность одержать победу в нынешних условиях – один к ста тысячам, – извиняющимся тоном произнёс он. – И я... должен сообщить... Мы одни уцелели, – было странно, однако голос Кондрата выражал сейчас его искреннюю скорбь. А ведь говорили, что машины не чувствуют.

- «Муромец», «Жуков», «Ушаков», «Витязь»..., – прошептал Сергей Иванович, качая головой. – Простите, друзья.