Она не помнила, как оказалась в этом месте и не знала, как долго уже находится здесь… И естественно, она не имела ни малейшего представления о том, где находится это «здесь». Единственное, что она знала наверняка – она лежала на спине на чём-то твёрдо-мягком одновременно. По крайней мере именно так она могла бы описать эту поверхность. А ещё она знала, что ей очень плохо. Так плохо, что даже не хочется шевелиться…

Вдруг она услышала какой-то звук в стороне от себя, и посмотрела – с большим трудом пережив внезапный и крайне сильный приступ острой боли – туда, откуда донёсся этот звук. Она увидела, что в десяти шагах от неё в неестественной позе лежит девушка с заплетёнными в две длинные – по щиколотку – косы чёрными волосами. Одета она была в странный наряд, а у неё на спине… Неужели это крылья?

И тут тысячи и миллионы образов в одно мгновенье, словно прорвав все барьеры, сдерживавшие их, хлынули из глубин памяти, затопив сознание непреодолимой волной! Она начала судорожно глотать ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег.

Она всё вспомнила!

Вилл всё вспомнила!

Перед её мысленным взором пронеслись последние мгновения на гибнущем флагмане Шао’ссоров, когда хранительнице казалось, что смерть уже положила свои холодные костлявые пальцы ей на плечо и обдала шею обжигающе холодным своим дыханием, зовя за собой. Когда Вилл, искалеченная, изломанная, раздираемая болью как и другие стражницы, впустила в сердце отчаяние, когда она поняла, что волшебный камень не сможет перенести их ни на Землю, ни на корабль из-за странного поля, окружавшего флагман и мешавшего магии перемещения работать. Когда она уже готова была проститься со всеми, кто был ей дорог, со своей жизнью, и когда одно единственное рефлекторное действие изменило всё!

Взрыв, уничтоживший флагман, случился на мгновение позже. Всего на ничтожную долю секунды после того, как Вилл, повинуясь странному желанию – совершенно безумной идее – собрав воедино все оставшиеся силы вложила их в этот последний рывок! И сумела спасти себя и подруг в том самом странном, ни на что не похожем белом мире, который до этого видела всего один раз, и сама не была уверена, во сне это было или наяву. Но, как она теперь понимала – наяву.

Сердце всё ещё бешено колотилось после пережитого, а смертный хлад, сковавший её душу и сердце из-за близкой и казавшейся неотвратимой смерти, отступал с большой неохотой. Будто костлявая не желала выпускать из своих цепких рук жертву, которая уже почти полностью была в её власти.

«Не-е-е-ет, безносая! Мне ещё рано к тебе!», – подумала Вилл и эта мысль поразила девушку тем, что была непривычно сильной, насквозь пронизанной уверенностью в себе и решительностью, которые сразу же улетучились, едва она вспомнила о том, что в этом мире она не одна. И имелись в виду вовсе не стражницы, которые подобно ей самой лежали в этом белом «ничто» и уже начали подавать признаки жизни. Хранительница вспомнила о странном белом существе, непонятной фигуре, сидящей у огромных каменных Врат с начертанными на них непонятными символами. От мысли об этом жутком «привратнике» девушку пробрала дрожь.

- О-о-о-ох! – тяжко и очень громко вздохнула Ирма, буквально взорвав царившую до этого абсолютную тишину. – Теперь я точно знаю, что чувствует человек, которого переехал грузовик. Вот сейчас я именно так себя и чувствую, – с трудом и постоянно морщась от боли, сказала она. – Как же больно, чёрт возьми! – она даже не пыталась встать – любое движение вызывало адскую боль в сломанных ноге и рёбрах.

- Что…это…за…место? – прошептала Тарани. Сейчас её терзала не только боль физическая, но и душевная. Она не понимала, что с ней произошло на флагмане. Она не понимала, почему вела себя… как одержимая злом. Вспоминая то, что она делала, девушка ужасалась себе и стыдилась. Но ужас был сильнее. Ужас от того, что она не просто не воспротивилась, но напротив – приняла и подпитывала свою ярость, которая лишь росла и всё больше завладевала ею с каждым новым поверженным врагом, с каждым…

Неужели она совершила самое страшное преступление, какое только может быть?

Неужели она убивала ящеров?

Сердце её в этот миг замерло…

«Неужели?» – думала она, и не могла найти ответ. Не могла вспомнить. Все воспоминания были словно окутаны туманом. Ярость застилала взор, не давая увидеть ничего чётко, не позволяя запомнить. Казалось даже, что тогда она была скорее наблюдателем, а не действующим лицом – будто кто-то другой, а не она управлял всеми её действиями.

Крик вырвался у девушки из груди! Громкий. Пронзительный. Долгий. Крик печали и скорби по тем, кому она причинила зло. И по своей собственной душе, что так легко впала во власть тьмы. Сможет ли она теперь искупить содеянное? Даже на этот вопрос Тарани не знала ответа. Она просто плакала, забыв обо всём.

- Вилл, Ирма, Хай Лин, Тарани? – звала Корнелия. – Как вы?

- Хреново, – огрызнулась вновь скорчившись от боли Ирма.

- В порядке, – выдохнула Вилл, которую также терзала боль. – В относительном.

Хай Лин не ответила. Она просто лежала. В неестественной позе.

- Хай-хей? – взволнованно сказала Ирма, пытаясь приподняться, превозмогая боль и посмотреть, что с Хай Лин. У неё получилось, и стражница доползла до лежащей в безпамятстве подруги. Проверила пульс и вздохнула с облегчением:

- Она жива! Она жива!!! – радостно крикнула она, уподобляясь доктору Франкенштейну. И только теперь, наконец, повелительница водной стихии обратила внимание на общую странность места, в котором оказались стражницы. – Вилл, где мы? – удивлённо спросила она.

- Я сама не знаю, – ответила хранительница, также пробуя приподняться – это далось ей легче, чем она думала. Похоже, что кроме пары сломанных рёбер у неё больше ничего не пострадало. Однако всё тело ещё пронизывала боль. – Помните, в машине Барретта, когда нас перенесли на «Одиссей», я говорила о странном белом мире?

- Ты хочешь сказать, что мы в этом самом мире? – уточнила Корнелия, уже стоявшая на ногах. Девушка была бледной, как полотно, и её сильно шатало.

-Да ладно! – не поверила Ирма. – Я думала, что это у тебя глюки были. Тем более сам Барретт говорил…

- И всё-таки мы здесь, – заключила Тарани, которая, всё же, сумела взять себя в руки. Или по крайней мере сделала вид, что сумела.

- Ве-е-ерно, вы здесь, – внезапно в этой белой пустоте раздался новый голос. Нечеловеческий голос, в котором было так много человеческого. Голос, который Вилл тотчас же вспомнила. И начала озираться вокруг в поисках Белой Фигуры и Врат. И в тот же миг, словно по сигналу, перед стражницами словно из-под земли возникли огромные каменные Врата с начертанными на них символами, словами из незнакомых языков, единственным узнаваемым элементом на которых было изображение Древа Жизни. Фигура тоже была здесь. Она с интересом разглядывала девочек своим безглазым и безликим лицом.

От неожиданности стражницы ошалели, а Ирма даже ругнулась пару раз.

Хай Лин ничего не сказала. Она всё ещё лежала. В неестественной позе.

- Вилл, ч-что… кто это? – дрожащим голосом спросила Корнелия, с ужасом глядя на странное существо.

- Подруги, стало быть, – молвила Фигура. – Надо же – впервые за очень долгое время у меня столько гостей… сразу, – сказав это, существо усмехнулось. Широко. Противоестественно. Не по-человечески. – Вильгельмина Вандом, кажется, я отпустил тебя в прошлый раз. Зачем же ты вернулась, да ещё привела с собой остальных стражниц? Спасение? Но у всего есть своя цена, а у моего терпения – границы, – существо переводило тяжёлый взгляд с одной стражницы на другую.

- Вилл, кто это? – снова спросила Корнелия дрожащим от страха голосом. Вилл, впрочем, тоже сейчас не пылала отвагой.

- Я…я не знаю, – ответила девушка.

- Хм… Забавно, – сказала Фигура. – Я уже говорил тебе. Ну что ж, скажу ещё раз – иногда вы, люди, называете меня миром. Иногда – вселенной. Иногда – Богом, иногда – истиной. Иногда – всем, а иногда – одним. А ещё я – это ты, Корнелия Хейл. Я – это ты, Вилл Вандом. Я – это Тарани Кук и Ирма Лэр. Я – это Хай Лин. Я – каждое живое существо.