- Ветер! – громким шёпотом сказал ловец. – Я чувствую дуновение ветра…

- Откуда здесь взяться ветру? – возразил один из бойцов.

Звук становился громче…

- Судя по звуку – это буря. Очень сильная, – продолжал прислушиваться Фрост.

- Так. Проверьте фонари, – сказал Васильев, сам проделывая ту же операцию.

- Не работает, – ответили сразу несколько человек.

- Не нравится мне это, – снова повторил Седрик, поскольку лёгкий шум ветра уже перерастал в самый настоящий мощный рёв, шедший откуда-то сверху.

- Живо спускаемся! – резко скомандовал Васильев. – И постарайтесь не врезаться ни во что. Особенно друг в друга, – он первым направил антиграв вниз, но в этой кромешной тьме не мог видеть, что сделали остальные.

Рёв был всё сильнее – очевидно, то, что его издавало, приближалось. И очень быстро. Васильев не знал, что это, и узнавать желанием не горел. «Чёрт! С такой скоростью нам никогда не оторваться…», – с досадой подумал он, посмотрев наверх и силясь увидеть хоть что-нибудь. Тщетно.

Но вдруг яркий свет резанул по глазам! Это зажёгся его нашлемный фонарь. Случилось это так внезапно, что Пётр Андреевич чертыхнулся от неожиданности. Тотчас же загорелись фонари у остальных членов группы. Послышались вздохи облегчения.

Слишком рано!

Первым всё понял Румянцев:

- Так… что? Падение мощности антиграва?

- Это уже не смешно! – почти в отчаянии крикнул Васильев, будто обращаясь к той самой неведомой силе, о которой недавно говорил, и все системы его скафандра моментально вышли из строя! Он камнем полетел вниз, а через секунду за ним последовали и остальные!!!

Рёв воздуха в ушах, вспарываемого телами, несущимися вниз на огромной скорости, был невероятен – безполезно было даже пытаться докричаться до кого-нибудь или вызвать по рации – чудовищный шум заглушал все остальные звуки!

Страх закрался в сердце Петра Андреевича и сковал его душу ледяным холодом почти одолевшего волю и разум отчаяния. Васильев, всегда прагматичный и спокойный, сейчас попросту не знал, что ещё можно сделать. Он всегда тщательно продумывал и выверял каждый свой шаг, но сейчас эти выверенность и продуманность оказались безполезны. Он оказался безпомощен перед лицом неизвестности и это его пугало даже больше, чем почти стопроцентная возможность скорой смерти.

Ситуацию ухудшало ещё и то, что фонари всё ещё продолжали работать – будто невидимый режиссёр-насмешник решил сыграть с людьми последнюю шутку в их жизнях и дал им мучительную возможность наблюдать за собственной смертью вместо того, чтобы позволить тьме поглотить их со всеми их страхами.

Учёный смотрел на остальных членов своей группы, на их лица – но они почему-то были гораздо спокойнее, чем он ожидал.

«Почему?» – вяло зашевелилась мысль в его мозгу, скованном страхом.

«Наше падение не случайно», – прошелестел в голове скрипучий голос Шро’така, сохранившего полное – во всех смыслах – хладнокровие. «Скорость нашего падения постоянно увеличивается. Наше ускорение уже превышает ускорение свободного падения на этой планете».

«Выходит, что-то тянет нас вниз?» – предположил Васильев, почувствовав сильное облегчение.

«Полагаю – вам стоит сохранять спокойствие и трезвость мысли», – последовал ответ. «При нынешнем ускорении мы преодолеем оставшееся до ядра расстояние менее чем через десять ваших стандартных единиц измерения времени».

«Более трёхсот километров в минуту?» – удивлению Васильева не было предела – ни один учёный и предположить никогда не мог, что человек способен перемещаться в пространстве с такими скоростями без соответствующей защиты и выжить, ведь по законам физики перегрузки при таких скоростях просто убийственны. Смертельны.

«И это тоже не случайно», – констатировал ящер. «А пока – как это у вас землян говориться? – мы можем расслабиться и получать удовольствие», – Васильеву показалось, что тон ментальной речи пришельца был слегка ироничен. «Он пошутил? Вот уж не думал, что их виду свойственно чувство юмора… Его спокойствию можно лишь позавидовать. А я… как зелёный новобранец распустил сопли, вместо того чтобы подумать. Стыдно, Пётр Андреевич, стыдно! Но сейчас действительно не остаётся ничего, кроме как последовать его совету», – решил он, постепенно успокаиваясь. Страх улетучивался и мысли бежали всё резвее. Там, внизу, в самом центре планеты, определённо что-то было. Он уже в этом не сомневался. Не после всего, что с ним случилось за последние два часа. Более того – он уже не сомневался в том, что тайна, скрытая в самом сердце Меридиана – это самый важный, самый сокровенный секрет этого мира. «А ведь путь к этому секрету у всех на виду! Неужели никто за все эти эпохи существования цивилизации на Меридиане не захотел проверить, насколько глубока эта «кроличья нора» что зовётся Заветным Городом? Трудно поверить, что нет. А если да, то что с ними случилось, если до сих пор никто ничего не знает?» И вот эта самая мысль об участи эти гипотетических исследователей, равно как и об участи нынешней экспедиции, всё-таки не покидала Васильева, не давая ему покоя. Он не мог не думать о том, чем может закончится это падение и при этом сохранять абсолютное спокойствие подобно Шро’таку. Эта экспедиция могла закончится гораздо раньше, чем он рассчитывал… Но вдруг ход его мыслей прервался – ему показалось, что он увидел что-то внизу. Какой-то проблеск. Свет!

Тусклый свет, который с каждым мгновением становился всё ярче!

- Это же…, – с трудом пробормотал учёный, не слыша из-за дико ревущего ветра собственного голоса и замечая, что другие члены группы тоже вроде бы оживились.

«Наша цель», – пророкотал ящер, предчувствуя скорую развязку своих затянувшихся поисков истины.

Свет становился всё ярче и, наконец, он стал настолько силён, что вечная, полная ужасов и неразгаданных тайн тьма Бездны Теней начала понемногу отступать! Поначалу медленно и неохотно, но затем всё быстрее, пока не стали видны стены исполинского колодца, сквозь который летела группа – по самым приблизительным подсчётам выходило, что диаметр колодца более десяти километров!

И едва только взглянув на стены, Васильев всё понял. Понял, что его безумная мысль оказалась истинной – стены колодца были увиты, усеяны несметным множеством странных, иногда – отталкивающих, а чаще – совершенно невразумительных устройств, от самых маленьких, до таких, что были размером с гору! Да и сами стены были выполнены из странного, абсолютно не похожего на камень или горную породу, материала. Там не было ни одного свободного места, которое не занимало бы нечто странное и непонятное, но определённо – техногенное. Складывалось впечатление, что весь этот колодец со всеми этими странными механизмами был частью какого-то невероятного, циклопического технического комплекса, суть и назначение которого оставались за пределами понимания!

А бледно-синий свет, исходивший откуда-то снизу, казалось – из самой души этого странного мира – придавал всей этой завораживающей своим нечеловеческим величием картине вид чего-то совершенно невозможного, запредельного, чужого и вместе с тем – до ужаса завораживающе прекрасного, заставляющего с благоговейным трепетом думать о тех, кто был способен создать нечто столь монументальное, в сравнении с чем все достижения человечества меркли!

- Мать моя женщина! – раздался в наушниках потрясённый голос Холецкого. Радио заработало вновь, но никто даже не обратил на это внимания. – Это что же за хрень такая? – голос его был полон удивления и трепета. Сейчас бывалый солдат, никогда за словом в карман не лезший и многое повидавший на своём веку просто не мог выразить словами то, что чувствовал!

- Это… это… великолепно! Восхитительно! – а это уже азартный голос Румянцева. – Никогда в жизни ещё не видел и не чувствовал ничего подобного!

«Никто никогда и не видел ничего подобного», – отозвался Шро’так. Даже его завидные хладнокровие и спокойствие улетучились – сейчас он разделял чувства людей, с которыми его свела судьба. А ещё он чувствовал уважение к создателям этого технического чуда – его народу пришлось напрячь все свои силы, израсходовав почти все ресурсы, чтобы создать великий Левиафан, который был в три раза меньше этой планеты. И ящер прекрасно представлял, сколько должно было потребоваться усилий для создания чего-то подобного. Он уже знал, что, что сейчас они ещё не видели главного элемента этой эпической системы, но его экстрасенсорика вновь пробудилась, и командующий уже имел представление о том, что их ждёт. И это знание даже пугало его. Но он всё-равно хотел увидеть это собственными глазами – впервые в своей жизни он не мог поверить тому, что говорили его чувства!