И тут внезапная вспышка озарения разогнала тьму, туманившую его разум так долго!

Это было подобно желанному и долгожданному ярчайшему свету Солнца, режущему глаза, привыкшие к тьме после затянувшейся полярной ночи, дуновению ветра, разгоняющему нависшие на небосклоне свинцовые тучи, восходу радуги во время очищающего летнего дождя, смиряющего жару и зной. Впрочем, человеческий язык слишком беден, чтобы описать всю гамму чувств и переживаний, завладевших в то мгновение его душой. Он ясно увидел всё, что делал до этого дня, что делает сейчас и то, что ещё собирался сделать… И тогда вернулась боль. Она ещё никогда не была так сильна, ведь на сей раз на её стороне был не только самый суровый и неподкупный судья – совесть, но само время. Столь нещадно она терзала его душу и разум именно теперь потому, что он наконец понял – его использовали всё это время! Он совершил страшную, чудовищную ошибку, когда впервые открыл портал.

Он вспомнил.

И вот в этот момент впервые в жизни ему стало по-настоящему страшно от того, что он натворил.

С тех пор этот страх и порождённое им желание всё исправить вели его вперёд. Он вновь ожесточился, и лишь опять оказавшись на Меридиане его душа начала постепенно исцеляться от ран, полученных с потерей Ольги. И это исцеление началось благодаря Джайне, этой милой, доброй, доверчивой и в чём-то по-детски наивной девушке. Именно она каким-то непостижимым образом, не прилагая к тому никаких сознательных усилий, сумела расколоть ледяную броню его сердца и вывести его к свету…

Но в этот самый момент, когда он вновь начал обретать себя, судьба, в которую он никогда не верил, нанесла коварный удар. Однако в глубине души он знал, что так всё и будет. Ибо так должно было быть. Сделка ещё не была расторгнута. А ещё он знал, чем может кончиться встреча с двойником. Но всё-равно позвал его. Потому, что так было нужно. И вот сейчас, чувствуя, как жизнь покидает его, буквально ощущая холодные костлявые пальцы смерти на своём плече, он знал – так должно быть. Потому, что это был его план!

Но он не мог заставить себя не чувствовать боль, не страдать сейчас, когда уже в третий раз терял любовь и всё то доброе и светлое, что она несла с собой. Но ещё горче ему было от того, что Джайна будет страдать по нему… Он видел, как слёзы лились из её глаз, как на её прекрасном лице незримой печатью отражалась боль. Он буквально каждой фиброй своей души ощущал всю глубину горя, овладевшего сейчас душой девушки. Но он ни чем не мог её утешить, и лишь повторял шёпотом: «Прости меня, Джайна», пока вдруг – в одно мгновение – не наступила тьма и не поглотила всё вокруг.

Тоненький лучик сознания пытался бороться, но тьма, неумолимая, несокрушимая, была смертельно сильна…

Она победила его.

Она поглотила его.

Она растворила его в себе.

И она его уничтожила.

Странник был мёртв!

Он так и продолжал стоять на коленях перед Джайной и Вторым, нерушимый, неколебимый, словно памятник самому себе. Но глаза его были закрыты, жизнь покинула тело, оставив лишь оболочку, грубую материю, конгломерат атомов. Не заметить эту перемену было невозможно.

- Не-е-е-е-е-е-е-е-е-ет!!!! – полный боли, тоски и страдания крик вырвался из груди Джайны и эхом пронёсся над безкрайним зелёным морем многовековой тайги. Перепуганные птицы вновь сотнями взмыли в небо, наполняя воздух шумом своих голосов и покидая такое неспокойное место. Джайна кинулась к Игорю, обняла его и зарыдала…

Второй покачал головой. В его душе сейчас царило смятение. Он не желал смерти Странника и чувство собственной вины было очень острым. Но это было так… эфемерно, не осязаемо. С другой стороны он понимал, что раз Странник мёртв, то теперь никто уже не сможет помещать ему завершить план. Но, всё же… Он посмотрел на убитую горем Джайну, обнимавшую безжизненное тело Странника. Что-то в его душе в этот миг вновь шелохнулось, какое странное чувство. Но лишь на миг.

- Ты виновна в его гибели, волшебница, – сурово сказал он. – Запомни это хорошенько, – девушка не ответила. Не обратила на него никакого внимания. Она попросту не слышала ничего из того, что он говорил, полностью оказавшись во власти чувств и переживаний.

- Странник…, – вздохнул Второй. – Мне правда жаль, что всё так случилось… Не пойму я, почему ты позволил себе умереть… Жаль, что ты не увидишь моего триумфа. Но я всё-равно докажу тебе – пусть и мёртвому – что я был прав, – он снова посмотрел на Джану, на Странника, а потом махнул рукой и исчез!

И лишь юная волшебница осталась здесь наедине со своим горем, продолжая обнимать того, кто оказался ей так дорог, но был отнят у неё несправедливой судьбой…

А безмятежное утреннее небо расчерчивали огнём десятки, сотни и тысячи болидов – осколки флагмана Шао’ссоров сгорали в атмосфере, а спасательные капсулы несли в себе тех, кто надеялся уцелеть…

Тьма, царившая здесь с самого начала времён была такой плотной и непроницаемой, что казалась чем-то осязаемым, некоей вязкой субстанцией наподобие янтаря, в который они, точно древние насекомые, оказались замурованы по неосторожности. Все они уже давным-давно утратили счёт времени, ибо здесь оно было не нужно. Все они испытывали странное чувство нереальности происходящего – столь неправдоподобной казалась сама ситуация. Спуск в Бездну Теней длился уже более двух часов, но до сих пор не встретилось на пути ничего из того, что по идее должно было встретиться – никаких признаков внутреннего тела планеты. Никакой магмы, никаких раскалённых пород, ни единого признака мантии. Только стены Бездны из скальной породы. Даже температура не повышалась, хотя они преодолели по самым скромным подсчётам уже более тысячи километров! Единственное, свидетелями чего стала группа – по мере спуска стены Бездны ушли вдаль, а затем и вовсе скрылись во тьме, и даже лучи мощных фонарей были не способны высветить их. Кроме того в этой абсолютной, сюрреалистической тьме лучи света хоть и били по глазам, но помогали не утратить чувство реальности, помогали не забыться, отрешившись от всего и грезить с открытыми глазами. А ведь сопротивляться этому странному чувству, которое пыталось исподволь завладеть сознанием, было очень сложно. В конечном итоге нервы не выдерживали, а сознание начинало рисовать перед взорами людей странные образы, либо им начинали мерещиться необычные звуки… Это лишь усиливало ощущение затаившейся во тьме грозной опасности, силы, с любопытством хищника рассматривающей потенциальную жертву, на которую прежде никогда не охотился…

Ч-ё-ё-ёрт! – тихо выругался Фрост, поёжившись. – Теперь я и вправду понимаю, почему эту проклятую дыру считают самым ужасным из всех способов наказания.

- Неужели наш безстрашный и яростный ловец боится? – так же тихо проворковала Мирадна. Похоже, она хотела его подколоть, но голос выдавал её истинные чувства – девочка-оборотень тоже была напугана. А такое случалось крайне редко. Седрик и Нерисса промолчали, поскольку понимали – стоит им заговорить, и остальные поймут, что им тоже не по себе. Нужно было сохранить хотя бы видимость безстрашия. Они оба лишь переглянулись и незаметно кивнули друг другу, дав знак, что поняли, о чём размышлял каждый из них и согласен с этим. Все четверо были накрыты магической сферой, которую поддерживала Нерисса.

Земляне тоже чувствовали себя не лучшим образом. Помимо жуткой давящей на психику атмосферы Бездны Теней они столкнулись с тем, что время от времени их хитроумные бронескафандры начинали сбоить – от лёгких неполадок в системе энергораспределения, до сбоев жизнеобеспечения. Правда скоро все расшалившиеся системы столь же внезапно приходили в норму, но энтузиазма это никому не прибавляло. Шро’так тоже не мог похвастаться стабильностью работы своей брони – она вела себя так же, как и у людей. И это серьёзно настораживало ящера… К тому же благодаря развитым экстрасенсорным способностям он мог чувствовать то, чего не могли чувствовать другие. И то, что он чувствовал, ещё более усиливало его тревогу. Хотя правильнее было бы сказать – то, что он совсем ничего не чувствовал, будто был не представителем высшей касты Народа, а каким-нибудь низкорождённым без единого намёка на экстрасенсорику… Или человеком. Шро’так уже давно понял, что каждый человек, с которым ему доводилось общаться на Земле, обладал внушительным пси-потенциалом. Ящер чувствовал это. Так же как и то, что этот потенциал у людей был спящим, невостребованным. Эти люди и сами не догадывались, на что способны. Из этого командующий сделал вывод, что всё человечество, подобно и его Народу, обладает гигантскими пси-возможностями, быть может, даже превосходящими то, что доступно Шао’ссорам. Но по какой-то причине люди об этом не знают, не догадываются, не думают. Словно в подсознание каждого из них когда-то была заложена программа, препятствующая мыслить и развиваться в этом направлении. А те же, кто обладают какими-то способностями, стоят особняком и их либо превозносят и почитают, либо относятся с большим недоверием. И гораздо чаще бывает второе, чем первое. На некоторое время его даже заинтересовала эта странная ситуация и Шро’так пришёл к заключению, что она не случайна и кому-то выгодно лишить людей их врождённого пси-потенциала… Но потом он решил, что это не его дело… Сейчас же ящер думал о том, что за сила заставила замолчать его экстрасенсорику. «Вероятно та же, что выводит из строя мою броню и технику людей», – думал он.