- Этого… не может быть! – выдохнул Второй, и сейчас впервые по-настоящему испугался того, что сделал. Если раньше он мог оправдать себя и свои поступки… убийства, высшими целями, то сейчас было совсем другое дело – перед ним был не преступник, не маньяк или убийца, не носитель зла. Перед ним был человек, который так же, как и он сам, хотел сделать вселенную лучше, человек, жаждавший справедливости, человек, которому он был обязан всем! И сейчас будто пелена тьмы, морока, спала с его глаз, освободила разум и в то же мгновение совесть, так долго заглушаемая сознанием, заполненным стремлением к высшей цели всеобщего блага, граничащим с убийственным фанатизмом, освободившись от оков, свершила свой суровый, но справедливый суд! Казалось, что только в этот момент Второй понял, сколь чудовищные деяния творил на пути к своей «высшей» цели – геноцид, убийства, уничтожение целых миров! По его вине погибли сотни миллиардов – виновные и невиновные. Все их боль и страдания вмиг обрушились на него, проносясь перед глазами чередой ужасающих образов прошлого и настоящего. Это чувство было просто невыносимо, и он закричал!

Этот крик разорвал утреннюю тишину, а в небо из леса вспорхнули стаи перепуганных птиц. А когда кричать уже не было сил, Второй склонился и как будто угас.

- Суд совести… всегда… суров, – с явным трудом сказал Странник. Было совершенно не понятно, почему он всё ещё жив. Возможно, он уже не был человеком в привычном смысле слова…

- Я не хотел! – с надрывом отозвался Второй, подняв голову, а потом вдруг в нём что-то изменилось – словно тень накрыла его, и он метнул гневный, полный отчаяния и ненависти взгляд в Джайну, всё ещё плакавшую и нежно гладившую Игоря по голове. – Это всё ты! Из-за тебя! Если бы не ты, ничего бы этого не случилось!

- Ч-что? – казалось, девушка лишь сейчас вернулась к реальности и посмотрела на квантового двойника удивлённо, когда его лицо исказила гримаса ярости. Он занёс руку для удара, но в последний момент Странник, собрав оставшиеся силы, успел его остановить, схватив за запястье:

- Хватит… Ты уже достаточно… натворил, – с каждым словом из его груди вырывался свистящий хрип. Силы покидали его очень быстро, и Игорь чувствовал, что не сможет продержаться ещё дольше – уже сейчас его поддерживала лишь невероятно мощная сила воли. Спиной он уже ощущал холодное дыхание смерти… Но уходить было ещё не время. Прежде он должен был ещё кое-что сказать…

- Джайна… Прости, что всё… получилось так, – произнёс он, всё ещё держа руку Второго, который, впрочем, и не пытался вырваться. Даже немного успокоился. Девушка ничего не сказала – она прекрасно понимала, что он сейчас прощается. Буря эмоций в душе постепенно сменялась «осенью» и «зимой», которая вымораживала всё её существо. А чувство утраты было тем острее и причиняло тем большие муки потому, что она сейчас теряла не просто друга, но самого дорого человека во всей вселенной – любимого, которого обрела совсем недавно. – Помоги мне… встать, – сказал Игорь, посмотрев в заплаканные глаза девушки, полные боли и страдания. Посмотрел взглядом, излучавшим любовь, нежность, дружелюбие и спокойствие. Джайна почувствовала это, немного успокоилась и перестала плакать. Она поняла, что Игорь не боится уходить, хоть его душа болела так же сильно, как и её.

- Ты…, – она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Смотрела жадно, стараясь запомнить каждую деталь, каждую мелочь – от цвета пуговиц на рубашке, до выражения его лица, остававшегося почему-то безмятежно спокойным, чуточку грустным и сосредоточенным. Девушка почувствовала, как он нежно сжал её ладонь. – Да, сейчас, – кивнула Джайна и встала, помогая – с трудом – подняться и встать на ноги Игорю. – Неужели… ничего нельзя сделать? – мучимая горем и скорбью, спросила она.

- Можно… Смириться… Жить дальше… храня в памяти то хорошее… что было, – ответил он. Сейчас слова давались ему с ещё большим трудом, да и на ногах он держался неуверенно, поэтому Джайна поддерживала его.

- Я не верю, что всё будет вот так! – крикнула она. – Почему? ПОЧЕМУ?!?!?

- Ищешь справедливости в этом мире? – горько усмехнулся Второй, глядя на них – Странник уже отпустил его. – Безполезно. Её здесь уже нет. Но я могу это исправить… Кто бы что ни говорил.

- По…дойди, – вдруг позвал его Игорь.

- Хм… Прости меня за… это, – не очень уверенно сказал двойник, медленно подходя к Страннику.

- Джайна… пожалуйста, – Игорь посмотрел на девушку. Она поняла и отпустила его, отошла. В глазах её вновь стояли слёзы.

- Что ты хотел? – поднял взгляд Второй и поразился насколько спокоен был Странник в этот свой последний миг.

- Посмотри мне в глаза, – вдруг совершенно чётко сказал Игорь, и Второй не посмел ему воспротивиться. Их взгляды встретились лишь на миг и Второй отвернулся, потирая глаза и будучи не в силах вынести взор Странника… и даже не заметил, как глаза Игоря на малейшую долю мгновения как бы засветились изнутри…

- Зачем тебе всё это? – всё ещё потирая глаза, спросил Второй, не осмеливаясь более встречаться взглядом с Игорем.

- Ты поймёшь и сам. Когда придёт время. Теперь ты на это способен, – туманно отозвался тот.

- И почему же сила и мудрость всегда заставляют обладающих ими говорить загадками? – хмыкнул двойник.

- Это всё, – вместо ответа прошептал Странник и вдруг рухнул на колени, как если-бы из него внезапно вынули некий «стержень», поддерживавший его всё это время. Он был уже весь в крови, его кровью было залито всё вокруг.

- Игорь! – вскрикнула Джайна, бросившись к нему.

- Прости, – всё так же шёпотом сказал он, глядя на несчастную девушку. – Прости, что не смогу быть с тобой, Джайна… Похоже, моя сделка всё ещё в силе…

- Но ты же так и не завершил свою миссию, что, зачем пришёл сюда! Ты не можешь уйти! Не можешь умереть! Здесь с тобой умрёт и последняя надежда всех живых существ, всех миров! – сбивчиво говорила волшебница, понимая, что смертный миг уже близок. А потом шёпотом добавила: «Моя последняя надежда».

- Прости, – сказал он ещё раз, и в голосе его отразилась вся та нескончаемая боль, которую он на протяжении столь долгих лет скрывал в своём сердце. Горе и отчаяние, когда он потерял Ольгу и которые потом гнали его по веренице миров в надежде отыскать её, вновь увидеть её улыбку. Сострадание, разделённое с другими существами – не всегда людьми, встреченными в этом великом путешествии. Боль. Ярость. Гнев и ненависть ко злу, которые со временем лишь усилились. Ужас и безконечное неизбывное чувство вины после первого убийства, пусть даже убитый и был отъявленным негодяем. И те же чувства, помноженные многократно с каждым новым убийством того, кому он выносил приговор за преступления… А затем отчаяние и боль из-за безуспешных поисков стали столь сильны, попросту невыносимы, что он стёр себе память, чтобы хоть ненадолго забыться и обрести покой… Тогда-то и появилась у него связь с этой версией Земли и Меридианом. Сколь удивителен и неожиданен был этот поворот судьбы, ведь именно здесь он в итоге и нашёл Ольгу вновь после долгих, казавшихся безконечными, поисков, наполненных муками души. Но он обрёл её вновь лишь затем, чтобы снова потерять и на этот раз навсегда. Причём самым ужасным из всех способов, которые только были возможны – безмерные радость и счастье от столь долгожданной встречи с любимой были сравнимы лишь с бездонной пропастью отчаяния, вины и ненависти к самому себе, когда он, осознав, НАСКОЛЬКО сильно изменилась Ольга, не сумел найти иного выхода кроме как сразиться с ней… и погубить любовь всей своей жизни. И себя самого.

С тех пор боль всегда преследовала его. То было чувство вины, всепоглощающее, растворяющее в себе без остатка. Временами становилось настолько тошно, что он был готов покончить с собой и даже пару раз едва не сделал это… Но потом время взяло своё, душевные раны хотя ещё и причиняли боль, стали рубцеваться. А он нашёл утешение и относительную видимость покоя в работе… Но так не могло продолжаться вечно. В конечном итоге, считая что делает правое дело, он вновь оказался на этой Земле. Вновь со старыми знакомыми… Слепая уверенность в собственной правоте, подпитываемая углями застарелой душевной боли, на сей раз завела его так далеко, как не заходил, пожалуй, почти никто… Эта уверенность, граничащая с фанатизмом, чуть было окончательно не превратила его в палача и убийцу, в чудовище, не способное чувствовать ничего, не способное чувствовать боль и муки совести от тех ужасов, что он совершал.