- Неужели всё… всё погибло? – пожалуй, впервые за очень долгое время Фрост не сумел сдержать эмоций – его голос дрогнул. Нет, когда в нём клокотала ярость, и он не сдерживался – это было одно дело. Это было даже хорошо. Но сейчас… Сейчас всё было не так. Но какая теперь разница?

– Я не знаю, – пожала плечами Нерисса, понимая, что сейчас чувствуют Ловец и остальные её спутники. Она чувствовала то же самое. Разочарование в своих силах, стыд, горе, ярость и ненависть к тем, кто учинил всё это и множество других, менее выраженных чувств сплетались сейчас в единый клубок… Пусть даже сейчас все четверо продолжали строить из себя безжалостных и безчувственных существ, для которых чужое горе – ничто, а уничтожение родины ничего не значит… Но колдунья понимала, что это было не так. Всё то время, что им пришлось бездействовать, ожидая приказа Странника, она наблюдала за своими вынужденными компаньонами. И она замечала, как Седрик слишком часто хмуриться, а Миранда изредка теребит пуговицу на рукаве своего платья. За Фростом и следить не надо было – тот нервно расхаживал из стороны в сторону, да и вообще выдавал свои чувства массой других способов… Все они переживали за судьбу Меридиана. – Я не знаю, – повторила она ещё раз чуть тише. – Но, по-моему, это ещё не конец…

- Что ты имеешь в виду? – просила девочка-оборотень.

- Я видела в небе что-то… Не знаю, что это было. Что-то огромное, похожее по форме на снежинку. Оно медленно летело над руинами столицы с запада на восток, испуская яркий свет и выбрасывая в воздух странную искрящуюся пыль…

- Думаешь, это ящеры? – посмотрел вверх Седрик.

- Как я и говорила – я не знаю, – пожала плечами колдунья.

- Интересно, очень интерес-с-с-сно, – протянул лорд, поглядев на Нериссу. – Похоже, нам всё-таки предстоит сыграть свои роли в судьбе Меридиана и плане Странника… Иначе ему вообще не имело смысла заступаться за нас перед Гильдией, – задумчиво проговорил Седрик, переменив тему беседы. Мысль о том, что его родной мир уничтожен, всё же коробила его душу, разъедая её гневом точно кислотой.

- Похоже, он и вправду с самого начала собирался использовать нас как один из ключевых элементов своего плана… Вот только как? А главное – зачем? – будто говоря с пустотой, рассуждала Миранда. – А впрочем – кто его знает…

- Ну, похоже, скоро мы это выясним, – ответил лорд. – Как только узнаем, зачем он сказал нам ждать его здесь, у Бездны Теней.

Замолчали. Потому, что говорить, в общем-то, было уже не о чем. Да и не были эти четверо закадычными друзьями, чтобы проводить время в безсмысленных беседах. Однако минуты ожидания не известно чего тянулись неимоверно долго и казалось, что здесь, в месте с самой дурной репутацией во всём Меридиане, время причудливым образом изменяет свой бег и замедляется…

- Скажи, Нерисса, за что Оракул и Совет Братства заточили тебя пожизненно на горе Танос? – неожиданно спросил Седрик. Не потому, что хотел получить ответ. Ему было интересно, как на этот вопрос отреагирует старая ведьма. Он прекрасно знал, что воспоминания о том периоде жизни не доставляют Нериссе радости.

- Тебе разве больше заняться не чем? – метнула в оборотня колючий взгляд колдунья. Воспоминания и образы тех далёких дней с течением времени не утратили своей силы и были так же ярки, как будто всё это происходило совсем недавно. И чувства, которые они вызывали, с тех пор тоже совсем не изменились – гнев, обида, досада, разочарование, жажда силы и чувство, что с ней, Нериссой, обошлись несправедливо… Всё это долгие годы подпитывало её стремление вернуть утраченную силу, приумножить её, а заодно – поквитаться с магами Кандрокара. Но что от всего этого осталось сейчас? Её месть уже никогда не осуществиться, ибо Совет Братства, Предвечная Цитадель и сам Оракул уничтожены. Сила? Да. Она вернула её. Но даже с ней оказалась лишь безпомощной жертвой перед лицом врага, уничтожившего Меридиан, мир, с завоевания которого она собиралась начать свой победоносный поход. Приумножить силу? А какой теперь в этом смысл? Какой в этом смысл теперь, когда она увидела, на что способна технически развитая цивилизация, что она способна сотворить в целым миром? А ведь если она хочет властвовать над всеми мирами, ей неизбежно придётся столкнуться даже с ещё более могучими народами, чем Шао’ссоры. Что она сможет сделать тогда, пусть даже у неё и будет огромная магическая сила? Сейчас со всей очевидностью колдунье стала понятна одна простая истина – на любую силу рано или поздно всегда находится другая, превосходящая сила. И чтобы понять это, ей пришлось пройти через унижение, попав во власть Первого Советника, а затем – Странника, едва не погибнуть и пережить уничтожение родного мира. Но самое главное – постоянное чувство собственного безсилия, неспособности хоть как-то повлиять на ситуацию… Все её стремления и цели в итоге оказались всего лишь несбыточными мечтаниями ребёнка, рассыпавшимися в прах при первом же серьёзном испытании. А уязвлённая непомерная гордыня, хотя и напоминала о себе постоянно приступами гнева, едва только кто-то осмеливался перечить, уже не могла заглушить голос разума, который твердил: «Ты проиграла, несмотря на силу, которая у тебя была, несмотря на ум и хитрость, которыми ты всегда пользовалась крайне искусно. Всё это не помогло. Не поможет и впредь. Всё, к чему ты стремилась так долго – не имеет смысла. Смирись. Прими своё поражение и найди новую, достойную цель, чтобы жить, и новые силы, чтобы двигаться к этой цели». И ещё одна мысль в последнее время всё чаще посещала колдунью – не совершила ли она ошибку, когда попыталась отнять Сердце Кандрокара у Кесседи? И всё чаще ответом на этот вопрос становилось безжалостное «ДА».

Все эти мысли в один миг пронеслись в голове Нериссы прежде, чем она ответила Седрику. Однако он сейчас не собирался ждать:

- Странно, что ты затрудняешься ответить. Хотя… Наверное возраст даёт о себе знать – память уже не та, что раньше, – он наметил свою фирменную змеиную улыбку. Но колдунья, казалось, пропустила его едкие слова мимо ушей. По крайней мере она никак не отреагировала. Вернее отреагировала, но не так, как от неё ожидали:

- Знаешь, – посмотрела она на Седрика долгим пристальным взглядом, – наверное, это была ошибка, – а в следующее мгновение она даже не поверила, что сказала это вслух!

- Ошибка? – не скрывая удивления переспросил Седрик. – Я не ослышался? Что ж, признаюсь честно – я ожидал от тебя чего угодно. Всего. Но только не этого…

- Трудно поверить в то, что такая как я смогла назвать ошибкой большую часть своей жизни, растраченную на жалкие попытки обрести силу и власть? – полным горькой иронии голосом спросила Нерисса.

- Да. Трудно, – легко согласился лорд. – И тем не менее я тебе почему-то верю. Кроме того чтобы признавать свои ошибки нужна немалая сила духа даже если признаёшься в них самому себе… а чтобы сделать это в присутствии других… Похоже, я начинаю уважать вас, Нерисса. Хоть и не могу сказать, что рад этому.

- Вот уж чему я точно не рад – так это торчать здесь и ждать не известно чего! – проворчал Фрост.

- А что – в разве в темнице ждать не известно чего было приятнее? – ехидно осведомилась Миранда. Ловец хотел ответить ей подобающим образом, но внезапно напряжённо застыл на месте, давая знак остальным, чтобы те замолчали, и начал вслушиваться в тишину, лишь изредка нарушаемую тихими унылыми завываниями ветра где-то наверху, звуком разбивающихся о камни капель неподалёку и очень слабыми – на грани слышимости – шорохами и стуками, доносившимися из туннеля!

- Кто-то идёт сюда! – шёпотом сказал Фрост, становясь справа от прохода в скале и удобнее перехватывая дубину. Но его плану не суждено было осуществиться – из прохода вдруг вылетел какой-то круглый предмет, и в ту же секунду ярчайшая вспышка света резанула по глазам, ослепив всех четверых! Когда же зрение, наконец, вернулось, то Фрост обнаружил себя и своих компаньонов в окружении десятка людей, закованных в странную, ни на что не похожую броню. В руках эти люди держали необычные, грозные на вид продолговатые… штуковины – Ловец не знал, как это назвать. И эти самые «штуковины» были нацелены на четвёрку беглецов.