- Готовьте все переместители – через час здесь не должно быть никого. Берите только самое ценное – остальное будет уничтожено вместе с базой.

- Как эвакуировать группу Васильева? – спросил учёный. В обычной ситуации он бы не задал такого вопроса, но стрессовая обстановка последних нескольких дней сильно на него повлияла – он стал забывчив, растерян и раздражителен.

- Мы это уже обсуждали. Вы же сами говорили, что создали систему следящего наведения, – качнул головой Сергей Иванович, поняв, что его друг – а он считал Звягинцева другом – сейчас не в лучшей форме. – Мы используем эту систему. Даже если крепость будет двигаться, это не помешает нам провесить портал.

- Да, верно, – стушевался Николай Владимирович. Крутов тем временем включил интерком на своём столе и командным тоном сказал в него: «Внимание! Объявляется экстренная эвакуация базы! Всем сотрудникам явится к установкам перемещения через сорок минут. Гарнизону быть в полной боевой готовности», – голос главы ФСБ, усиленный множеством динамиков-громкоговорителей разнёсся по всему городу.

- Ну, вот теперь от нас почти ничего не зависит, – задумчиво проговорил Сергей Иванович, когда эхо его голоса стихло. – Идите, Николай. Я поручаю вам руководство эвакуацией.

- А вы? – уже выходя, спросил учёный. Похоже, он уже смирился с ситуацией и известие об эвакуации воспринял спокойно. По крайней мере внешне.

- Я приведу в действие систему самоуничтожения комплекса. Пока не поздно, – ответил Крутов, отворачиваясь и устремляя взгляд на улицу, словно хотел в последний раз увидеть, рассмотреть во всех деталях Байконур-2, своё детище. Звягинцев тихо вышел, понимая, что сейчас лучше ни о чём не спрашивать…

Сергей Иванович смотрел на город, огни которого яростно сражались с ночной тьмой. Каждый жилой дом, каждая лаборатория, каждая дорога и парковая аллея – всё это было знакомо Крутову, ибо он присутствовал при строительстве города. Как и Звягинцев. Скольких неимоверных трудов стоило возвести здесь, в ином мире, целый город! Скольких средств! И огромного терпения… Проблемы с доставкой материалов, проблемы с доставкой строительной техники и рабочих, набор исследовательских групп и многое другое, вплоть до соблюдения тотальной секретности всей операции по созданию первой колонии землян на другой планете в иной вселенной… Всё это так или иначе приходилось решать им – Крутову и Звягинцеву. И сейчас, зная, что дело, за которое он боролся последние несколько лет своей жизни, будет скоро уничтожено, Сергей Иванович чувствовал тоску и грусть. Но он даже не пытался представить, что сейчас чувствует Звягинцев, для которого эта база значила больше, чем его собственная жизнь.

Сергей Иванович открыл окно – в комнату сразу подул легкий ночной ветер, встрепенув занавески и принеся с собой приятную прохладу. Улицы города были полны людей – из открытого окна доносились звуки торопливых шагов и множества голосов, тихих и громких, кто-то где-то кричал… Все спешили, суетились и нервничали – времени было слишком мало.

- В чём дело? – раздался позади женский голос. Крутов мог и не оборачиваться – он узнал Галенор. Волшебница, как и всегда, была внешне спокойна.

- Вы об эвакуации? – уточнил глава ФСБ, садясь на подоконник. Женщина кивнула. – Мне казалось, что мы об этом уже говорили… А если вы имеете в виду причину – порядка пятидесяти тысяч неопознанных целей движутся к Меридиану. Двадцать из них уже на границе этой планетарной системы, – он помедлил.

- Ящеры? – скорее констатировала, чем спросила Галенор. На этот раз кивнул Крутов. – И вы ничего не можете сделать?

- Мы можем сражаться с ними на земле, в воздухе, но не в космосе – у нас пока нет таких боевых кораблей, – ответил Сергей Иванович. – Но даже если мы примем бой, то долго не продержимся – их технологии и оружие пока сильнее наших… ну, и, в конце-концов, ящеров просто слишком много! Хотя зачем я это всё повторяю…

- А что же город древних?

- Даже он не может быть во всех местах одновременно и защищать целую планету от полномасштабной атаки, – пожал плечами глава ФСБ. На самом деле он не был уверен в том, что только что сказал, но ему уже порядком надоело разъяснять волшебнице то, что ему самому казалось очевидным. Он встал с подоконника. – Но, возможно, он сумеет остановить пришельцев хотя бы на время.

- Разве нет другого выхода? – Галенор знала, что услышит в ответ. Но не могла не спросить… Сейчас как никогда раньше она сожалела о смерти Оракула. Сейчас его совет, возможно, мог быть очень полезен… То, что случилось несколько лет назад во время последнего появления Странника, как ядовитая заноза, сидело в памяти волшебницы. Когда она узнала о гибели Оракула, её горю не было предела. Казалось, что с уничтожением Совета и убийством Химмериша она утратила то, ради чего стоило жить. Потеряла смысл жизни, и приобрела лишь пустоту в душе, которую невозможно было заполнить ничем. Поначалу женщина даже не понимала, почему продолжает жить. Более справедливым ей казалось умереть вместе с тем, ради чего она жила всё это время. Умереть вместе с Советом. Но на это у неё не хватало решимости и сил. А затем, подобно червю, пожирающему яблоко изнутри, сначала едва заметно, а со временем всё настойчивее заявляла о себе мысль: «Почему только он погиб тогда? Почему никто не спас Оракула? Странник мог! Элион могла! Могли землянин, Магнус и Фобос! Почему же никто не спас его? И почему ещё раньше допустили уничтожение Предвечной Цитадели? Ведь ещё тогда можно было всё спасти!!! И я знаю – Оракул не ошибался, оценивая силы Странника – ему вполне по силам было в одиночку справится с теми, кто напал на крепость Совета. Так почему он этого не сделал? Или у него был умысел…» Но потом гнев начал остывать, понемногу освобождая иссушённую и исполосованную трещинами и шрамами душу волшебницы. Постепенно она смирилась и даже попыталась начать новую жизнь. Предложение же Элион стать её советником вполне устроило волшебницу… Но вдруг вновь появился предвестник печали. Странник. И гнев заполыхал с новой силой. Она не могла простить его.

- Намекаете на Странника? – посмотрел на гостью Крутов. – Что ж, трудно с вами не согласиться – он вполне мог бы помочь. Но я подозреваю, что сейчас он имеет свой собственный план по поводу всего происходящего. Похоже, что он чего-то ждёт. Или кого-то. Сейчас он напоминает охотника, затаившегося в засаде, чтобы не спугнуть добычу…

- Похоже, он всегда предпочитал делать меньше, чем от него ожидают, – язвительно отозвалась Галенор. Но в её голосе отразилась и тоска по тому, что она утратила, как ей казалось, по вине Странника.

- Возможно это так, – кивнул Сергей Иванович. – Но лично я бы сейчас не стал требовать от него помощи, – он посмотрел в глаза волшебнице. – Пока ещё не всё потеряно.

- Вы… вы что-то задумали? – вопрос получился неуверенным.

- Я всегда что-нибудь задумываю – работа у меня такая, – таинственно улыбнулся глава ФСБ. – Я полагаю, вам следует известить Гильдию о сложившейся ситуации. Они тоже должны начать эвакуацию.

- Даже если они и согласятся, то куда мы эвакуируем жителей Меридиана, кроме Земли? Немногие миры примут их с распростёртыми объятиями…

- Магнус знает, что делать, – ответил Крутов. – А теперь простите – я должен включить систему самоуничтожения базы, – с этими словами он направился к выходу из кабинета.

- А как же орамеры? – бросила вдогонку Галенор.

- Их транспортируют на Землю в первую очередь, – ответил Сергей Иванович, выходя…

Кабинет комиссара был небольшим, и в его убранстве не нашлось места ничему лишнему – согласно принципу аскетизма здесь пребывали лишь вещи, совершенно необходимые для работы. Окно в помещении было одно, зато большое и располагалось прямо напротив входа. Сразу перед окном – добротный деревянный рабочий стол, у правой от входа стены возвышался до самого потолка массивный сейфовый шкаф. К левой стене были прибиты полки, заставленные какими-то книгами. На столе уютно примостились телефон, компьютер, папки, заботливо сложенные в стопку в углу стола. Также в кабинете имелись два кресла престарелого вида… Всё это Вилл успела рассмотреть в первые мгновения, закрывая за собой дверь. Комиссар, вошедший следом, жестом указал девушке на одно из кресел. Сам сел в другое. Дождался, пока Вилл последует его примеру.