— Кажется, я вижу НАШЕГО! — крикнул Рон. — Когтевранского!

Не долго думая, он протянул руку к орлу, который выглядел компьютерным на фоне остальных. Но безуспешно. Когтевранский орёл растаял, как в видеоигре.

— Сейчас, сейчас! — Гарри подкрался к гигантской броши, которую теперь и сам увидел.

— Цып, цып, цып, — окликнул он гордую птицу.

Хлоп! — видение исчезло. Гарри понял — он совершил непростительную ошибку. Разве может орёл Кандиды откликаться на куриную манилку? И у них осталась всего одна попытка.

— Ко мне! — почти в ту же минуту властно сказала Гермиона, выставляя руку так, как это делают охотники на соколиной охоте.

— Ты думаешь, здесь сработает колдовство? — скептически начал Рон, но осёкся… — орёл послушно опустился ей на плечо.

— Распределяющая шляпа говорила мне, что я могла бы учиться на факультете Флитвика, — похвасталась Гермиона.

Она плотнее запахнула ворот кофты, к которой прикрепила когтевранского орла. Орлы-«обманки» тем временем поднялись в воздух. Провожая их взглядом, ребята обратили внимание на неуклонно приближающийся к Орлиному острову предмет, отдалённо напоминащий самокат.

Рон затрясся в беззвучном смехе.

— Это… ха-ха… и есть ʺмашина времениʺ?

— Похоже на то, — протянул Гарри.

У руля «самоката» стоял Дакар. Позади пристроился Будогорский.

— Прыгайте сюда! — позвал их ОТЕЦ.

— Куда? Тут и места-то нет! — растерялся Гарри.

— Прыгай! — настаивал Дакар.

Один за другим ребята встали на панель самоката по принципу «паровозика». Платформа тут же раздвинулась по количеству ездоков. Альтаирец покрутил колесо-регулятор на ручке своей машины, после чего их будто засосал спиралеобразный вихрь.

— А-а-а! — дружным трио отозвалось эхо хогватцев над прекрасной страной Плутонией.

(И Гарри показалось, что к их нестройному хору присоединились голоса УЧИТЕЛЯ и ОТЦА).

Глава 22. Развязка.

Юлия водила пальцем по стеклянной поверхности журнального столика, выводя замысловатый рисунок. Получившиеся узоры превращались в кружева, которые повисали в воздухе. Пространство комнаты уже заполнилось до отказа её «рукоделием», а она всё плела и плела…

— Не понимаю, зачем так распаляться? — пожала Юлька плечами, избегая смотреть мужу в глаза. — Нет — так нет. Я же понимаю…

— Нет, ты не понимаешь! — Северус гневно потрясал указательным пальцем прямо перед её носом. — Ты думаешь, это так, шуточки!

Юля отклонила его палец и, чмокнув в щёку, прошла в спальню. Катерина едва успела отскочить от двери.

— Что, ругался? — понизив голос, спросила Катя.

— Ну-у, так…

Юлька плюхнулась на диван, подбирая под себя ноги. Она заправила выбившийся локон в причёску и, покусывая губы, вдруг расхохоталась. Катерина, глядя на неё, стала тоже неуверенно улыбаться. Дело происходило в гостиничном номере лондонской гостиницы «Биг Бэн», в котором они остановились по прибытии в Британию. Номер для них заблаговременно забронировал Будогорский на своё имя. В Атлантиде семья скитальцев-Снеггов была заперта на замок (фигурально). Юлия справедливо полагала, что здесь им будет дарована свобода перемещений. Но нет! Северус не разрешал даже носа казать из «Большого Бэна».

— Каков сатрап, а?! — Юля хлопнула себя по коленям и порывисто встала. — Мои бедные малютки! Они скоро забудут, что такое свежий воздух.

Юлия наклонилась над кроваткой малышей. Они бодрствовали. Ася тянула ручки к погремушкам, которые Катя натянула вдоль ребристой спинки кровати. Гоша наблюдал за сестрицей. Черты лица близнецов отличались так же, как и характер. Если девочка унаследовала внешность отца, Гоша был копией матери. Юлька протянула Аське палец — та схватила его и стала жадно сосать.

— Она не голодная? — спросила Юля, высвобождая палец.

— Аська-то? Да она всегда голодная, — усмехнулась Катя и взяла малышку на руки.

Та немедленно схватила нянюшку за волосы. Катерина, ворча, попыталась вытащить липкие пальчики младенца из своих поредевших за последнее время кудрей. Но не так-то просто избавиться от цепких Аськиных объятий. За этим милым занятием их и застал Северус.

— Было совсем необязательно так долго топтаться под дверью, — невинно заметила Юлия. — Мог бы и раньше войти. Я на тебя не сержусь. Возьми-ка Аську у Кати. Да не вздумай сажать ребёнка на свои костлявые коленки — не то девчушка будет горбата впридачу к физиономии, данной ей от природы.

— То есть? — не понял он.

— Видишь ли, дорогой мой супруг, детей не сажают так рано. Скелет в три месяца ещё не сформирован, его легко деформировать при посадке.

Снегг застенчиво улыбался, неуклюже поддерживая ребёнка. Ася потянулась к отцовскому носу.

— Да, дорогая моя девочка, — притворно вздохнула Юлька. — Боюсь, тебе досталось такое же богатство…

Женщины захихикали.

— Ещё непонятно, — парировал Северус. — Слушай, что ты всё время смеёшься над моим носом? Тебе что-то не нравится?

— Ты знаешь, что мне не нравится: я не люблю, когда меня запирают.

Лицо Северуса омрачилось.

— Я думал, этот вопрос снят с повестки дня, — он повернулся к Катерине. — Извините, дамы, мне нужно вас покинуть.

Он передал девочку няне и хотел идти, но Юля поймала его за рукав.

— Погоди, куда ты идёшь? Будогорский говорил, что ты собираешься встретиться с Волан-де-Мортом… Неужели это правда?

Северус поморщился. Он по-прежнему не любил, когда Тёмного Лорда называли полным именем.

— Мог хотя бы попрощаться, — мягко упрекнукла его Юлия.

— Это дурная примета.

Но привлёк к себе жену. Юлька обхватилап его, насколько хватило рук, и уткнулась в плечо.

— Ну, пока, — Северус поцеловал Юлю в маковку.

— Ни пуха, ни пера, — проговорила Юлька, перекрестив троекратно уже пустое место.

Она повернулась к подруге.

— Я сойду с ума, сидя в этой проклятой комнате!.. Или отправлюсь в Лас-Вегас одна!

— Тебе влетит, — предупредила её Катя.

— Я тебя умоляю! Что мне можно сделать? Отшлёпать по попе?!

— Но Ростислав…

— Ах, Ростислав… Конечно, если ОН, тогда да.

— Не ёрничай! — Катерина отвернулась от Юли, демонстрируя крайнюю степень рассерженности.

— Вот и отлично! Если мне объявлен бойкот, отпрашиваться ни у кого не придётся! Сегодня я опробую трансгрессию… — как бы сама с собой продолжала говорить Юлька. — Где там мои украшения, которые мне подарил Северус на день рождения детей?.. Как думаешь, они подойдут к моему золотому платью?

— Тебя интересует моё мнение?.. — хмыкнула Катя. — Да и зачем спрашивать меня, если сама прекрасно знаешь, что где лежит… Тем более, что я не одобряю твоего решения.

Юля примостилась рядом с Катериной и положила ей голову на плечо.

— Катька, ты перестраховщица, — Юля перебирала Катюшины пегие с проседью волосы. — Помнишь, как ты цеплялась за мои юбки, не отпуская меня — подумать только! — на госэкзамен и защиту диплома! Ты трусиха: бросила Консерваторию, родив свою Машку. И что в результате? Развод через два года замужества, карьера воспитателя детсада и одиночество на всю жизнь.

— Это другое, — тихо, но твёрдо сказала Катя.

— Мне трудно объяснить, но так надо… — с трудом подбирая слова, произнесла Юлька. — Я это чувствую. Поэтому не останавливай меня.

Катя упорно смотрела в сторону.

— Ну, и ладно…

Юля подошла к шкафу и, освободившись от домашнего халатика, натянула на голое тело платье цвета золота. Подойдя к зеркалу, она стала красить ресницы.

— О, боги! — всплеснукла руками Катерина. — Ты себя видела в этом платье? Да тебя в нём не изнасилует разве что ленивый!

— А что? — Юлия натянула на бёдрах платье. — По-моему, выглядит неплохо. К тому же: горе тому, кому доведётся меня обидеть!

— Одень хотя бы нижнее бельё! — взмолилась Катерина.

— Смеёшься?! Это же трикотаж! Видна каждая складка! — и она ещё раз придирчиво осмотрела себя в зеркале.

Как спереди, так и сзади платье украшал большой треугольный вырез (если на груди он доходил до пупка, то на спине он заканчивался в области ягодиц) — не понятно, как оно вообще держалось на ней. Юлия открывала один за другим футляры с бриллиантовыми серёжками, ожерельем, кольцами и надевала на себя.