— Зачем Вам такой большой дом, милая? — вкрадчиво осведомился Волан-де-Морт у матери Драко. — Уж не надеетесь ли Вы, что я позволю в скором времени вернуться в Англию Вашему сыну? Знайте, он жив только потому, что мистер Снегг проявил неслыханное благородство! Кстати, Северус, Вы ведь остались без прислуги? Хвост Вас раздражал — и, надо признать, он это умеет, эльфа у Вас нет… Может, Нарцисса Вам подойдёт? А? Что скажете?

Северус не спешил с ответом. Он пакостно улыбался, глядя на дрожащую от унижения Цисси.

— Я подумаю, сэр.

— А пока Вы думаете, миссис Малфой может пожить в доме сестры. Кстати, Беллатриса ещё не собрала свои пожитки? Я же велел ей отправляться стеречь племянника! Пусть поторопится!.. Эти ужасные Малфои — равно как и Лестрейнджи — доставляют мне одни неприятности в последнее время, — пожаловался Волан-де-Морт Северусу.

„Тёмный Лорд явно зарвался, — продолжал размышлять Снегг. — Так, глядишь, он и вовсе останется без единомышленников“. Впрочем, ему это было только на руку. Сам он с недавних пор был в фаворе у Лорда. Именно с его, северусовой, подачи Беллатрису должны удалить с глаз. Стоило Северусу раз-другой намекнуть, что сестра Нарциссы сомневается в некоторых людях тёмного двора, и что именно она вынудила его дать Непреложный обет, её участь была решена. Беллатрисе надлежало покинуть брега туманного Альбиона с тем, чтобы опекать Драко в Соединённых Штатах Америки.

— Мы, оказывается, соседи, — дружелюбно обратился к нему единственный взрослый волшебник из хогвартской команды и протянул руку. — Будем знакомы. Ростислав Апполинарьевич Будогорский.

Северус посмотрел на него внимательней: вот почему его лицо показалось ему знакомым! На последнем курсе Хогвартса тот преподавал у них защиту от тёмных искусств. Будогорский мало изменился. В двадцать лет он был этаким „качком“ в среде волшебников и проповедником здорового образа жизни. „Солнце, воздух и вода — наши лучшие друзья!“ — вспомнил Северус лозунг молодого профессора. Летом Будогорский жарился на солнце, зимой купался в проруби и круглогодично бегал трусцой. По мнению Снегга, выглядело это по-идиотски.

 — Иванов. Сергей Иваныч, — придав себе глуповатый вид, растянул губы в улыбке Снегг. — Вы по каким делам в Россию?

— Думаю, Вы догадываетесь, — шепнул ему на ухо Будогорский.

Северус подумал, что, наверно, ослышался.

— Что, простите? — спросил он, моргая белёсыми ресницами.

— Думаю, Вы догадываетесь, — более внятно повторил Будогорский.

— О! Боюсь, Вы ошиблись! Не за того приняли! Так бывает! — замахал пухлыми ручонками Иванов — Снегг, приклеив к губам дурацкую улыбочку.

— Бросьте! Я слишком близко от Вас стоял в очереди на контроле, Северус, — так же, шёпотом, сказал Ростислав Апполинарьевич. — Отчего бы Вам не признаться, что Вы это Вы?

— Да. В этом я готов признаться: я — это я, — хмыкнул в ответ Снегг.

— Взгляните: ребята в совершенном восторге. Они первый раз совершают полёт авиалайнером. Им не до нас, если Вы ЭТОГО боитесь, — продолжал Будогорский.

— Я не боюсь. Я просто Вас не понимаю, — холодно сказал Северус, косясь на пассажиров в соседних креслах.

Будогорский махнул рукой — тут же соседка справа пролила кофе на юбку и понеслась в туалет замывать пятно, сосед слева склонил голову на плечо и мгновенно уснул.

— Отчего Вы отвергаете союзничество? — настаивал Барин.

— Какого рода? — осторожно спросил Снегг.

— Пока Дамблдор подобен призраку, а для всех остальных Вы преступник, Вам необходим свой человек, — был ответ Будогорского.

 — И Вы тот самый человек? — вопросительно посмотрел на него Северус.

— Тот самый. Можете на меня положиться, — с готовностью отозвался хогвартский профессор.

Снегг знȧком попросил подойти стюардессу.

— Пожалуйста, будьте так любезны, посмотрите, нет ли свободного места в бизнесклассе. Я доплачу, — попросил он.

— Пройдите за мной, — сказала бортпроводница. — Бизнескласс почти пуст.

— По-крайней мере, дайте мне знать, когда потребуется помощь! — крикнул ему вслед Барин.

Северус ничего не ответил и не обернулся.

При таможенном досмотре он вновь встретил делегацию от Хогвартса. Будогорский пытался поймать взгляд Снегга — Северус старательно прятал глаза. Эта встреча взволновала его. Конечно, союзник был нужен. И Будогорский ему, в общем-то, симпатичен. Но Северус слишком хорошо знал его историю, чтобы поддаться самообольщению. Молоденькая беременная жена Ростислава была убита Пожирателями. Будогорский что-то раскопал, что было не по нутру Тёмному Лорду. Сначала ему пригрозили — тот оставил угрозу без внимания. Тогда-то всё и случилось… Произошло несчастье незадолго до падения Волан-де-Морта. Зная подоплёку этого дела, трудно поверить в отсутствие западни со стороны Будогорского — как пить дать, он осведомлён о прошлом Снегга. И, как следствие, причастности (пусть косвенной!) к смерти его жены. Северус вышел из здания аэропорта и поймал такси. Из окна машины он видел, как Будогорского окружили его ученики. „Его любят, — глядя на лица подростков, с грустью подумал Северус. — Не то, что меня. Если у Юлии, как говорил Дамблдор, ‚дар внушать любовь‘, то у меня, наверно, обратный дар — внушать НЕлюбовь“.

— Куда едем, Командир? — спросил его таксист.

— Не могли бы Вы показать мне город? — неожиданно для себя попросил Снегг.

— Нет проблем. Часа за три осмотрим все достопримечательности, — трогаясь с места, заверил его водитель.

— Я бы не стал так торопиться. Сколько стоит Ваш рабочий день?

— Тыщу баксов, — хитро сощурившись, солгал шофёр.

— Идёт, — не стал с ним торговаться Северус.

Выехав на шоссе, они с ветерком понеслись по асфальтированной трассе с односторонним движением. Через тополиную аллею была встречная полоса. Северус отметил разнообразие моделей автомобилей — большинство немецкого производства. Когда-то, ещё в доме родителей, он собирал вырезки из старых журналов и знал отличительные признаки той или иной модели. Надо сказать, что с тех пор автомобилестроение шагнуло далеко вперёд.

— Домой или в гости? — прервал его наблюдения водила.

Северус посмотрел на него в зеркальце — взгляды их встретились. Они оба усмехнулись.

— В гости, — ответил Снегг.

— В Питере никогда не был?

— Был. Проездом.

— Ты тогда говори, где понравится — будем тормозить.

— При въезде в город остановишь.

— Это правильно. Там у нас мемориал Героическим защитникам Ленинграда. Установлен в одну из годовщин победы над фашистской Германией. А сейчас налево посмотри. Здесь Пулковская обсерватория. Целый учёный городок.

Будучи неуверенным в том, что такое „обсерватория“, Северус не стал переспрашивать.

— Подъезжаем, — проинформировал его водитель такси.

Ещё издали он заметил гранитную стелу, на которой значились цифры 1941 — 1945. Таксист припарковал машину и обернулся к элитному пассажиру.

— Мне с тобой пойти? — спросил он.

— Да. Если Вас не затруднит.

— Не затруднит, — заверил его тот.

Спустившись в подземный переход, водитель купил в цветочном киоске пару гвоздик.

— Я оплачу, — предложил ему Северус.

— Не надо, — строго посмотрел на него шофёр. — Для тебя это так, забава. А у меня, почитай, в годы Великой Отечественной все родичи сгинули.

Они оказались в зале под открытым небом. По форме зал напоминал кольцо. В центре, на постаменте, размещалась скульптура матери, держащей на руках погибшего сына. Памятник был завален цветами. Мимо них прошли совсем ещё желторотые школьники с испуганными мордашками.

— Тут есть небольшой музей. Зайдём?

Северус утвердительно кивнул.

Экспозиция была посвящена Блокаде Ленинграда. В музее звучала скорбная музыка. На одной из стен демонстрировалась кинохроника военных лет. Плёнка шипела, изображение было с пробелами. Снегг присмотрелся: закутанная в платки, по снегу шла женщина. Она тянула за собой санки, на которых лежал ребёнок лет двух. Он был мёртв. Следующий кадр — очередь за хлебом. Длина её казалась неизмеримой. Лица людей, получавших по куску чёрного хлеба, почерневшие, безразличные. Картинка фильма снова переменилась. Северус увидел большеголовых скелетообразных дистрофиков со вспученными животами. Руки — веточки, ноги — палочки, рёбра можно пересчитать — все они на приёме у врача. После очередной чёрно-белой паузы взгляду открывался ров, заваленный истощёнными до крайности мертвецами. Надо рвом стояли гитлеровцы в щёгольской военной форме и начищенных до блеска сапогах. Они глумливо улыбались, глядя, как некоторые из жертв в этом месиве тел ещё подают признаки жизни. Северус вышел на воздух. „И к этой чудовищной бойне причастна чуть! Маглы об этом и не догадываются!“ Он ощутил рядом присутствие другого человека. Это был русский таксист. Молча они дошли до машины.