— Марсиане! — зашептали его соседи по ложе.
Северус скользнул по шептунам взглядом: чета пожилых волшебников, чернокожий колдун, группа подростков и он сам, разумеется. Похоже, что все англичане. Пришельцы (если только это не ловкий фокус) лопоча что-то на своём „марсианском“, рассаживались неподалёку от Тёмного Лорда. Их насчитывалось аж пятнадцать человек… хм-хм.
— Земля всегда была лакомым кусочком для инопланетян, продолжал рокотать Волан-де-Морт. — Не всякая планета столь благодатна для жизни. Тут есть питьевая вода, воздух, насыщенный кислородом, умеренно тёплый климат… Настоящий рай. И мы готовы стать добрыми соседями тем, кто протянет нам руку помощи в непростое время.
Марсиане затрясли головёнками. Ребята, сидящие в зале рядом со Снеггом, захихикали.
— А они настоящие? — пропищала девчушка, которой, наверно, только-только исполнилось 17.
Северус ухмыльнулся — он думал о том же.
— Как ОН думает потом от них избавиться? — чернокожий, будучи одиноким, решил поделиться своими соображениями со Снеггом.
Северус подозрительно оглядел его.
— О! Не беспокойтесь, я не шпион! — замахал тот руками. И, озабоченно добавил. — Я слышал, будто инопланетяне очень плодовиты.
На всякий случай Северус отодвинулся от него и устремил глаза на сцену. Там опять всё пришло в движение. На сей раз виной тому явился крупный кудрявый мужчина, прокладывающий себе дорогу при помощи посоха. На плечах вновь прибывшего красовалась тога, а голову венчала тиара.
— Гляди, Нико! — указывала трепещущей рукой женщина на величавого грека, обращаясь, по-видимому, к своему супругу. — Даю слово, это сам Посейдон!
Посейдону тем временем домовой эльф — интересно, чей? — втыкал в уши миниатюрные наушники. Скорее всего, это был адаптер, позволяющий синхронно транслировать услышанное на родной язык. „Выходит, Тёмный Лорд не знает о вирусе полиглотизма“, — отметил Северус.
— Сегодня я присутствую здесь в качестве посредника, — заговорил Владыка морей.
Чернокожий вновь придвинулся.
— Что же Вы? Где Ваши наушники? Сейчас всё прослушаете, — он укоризненно причмокнул.
„Они мне не нужны! Так же, как и тебе, старый осёл!“ — мысленно выругался Северус. Но в карманах всё же пошарил. Рядом с пачкой сигарет лежал небольшой моток проводов — это и были пресловутые наушники. Нетерпеливо он воткнул их в уши и прислушался.
— Я лишь посланник дружественного мне народа. И если вы исполните давнюю мечту атлантов, они одарят вас своей дружбой. А это — учитывая возраст их цивилизации — немало, поверьте!
— Отчего Вы взяли на себя роль роли посредника, не СОЮЗНИКА? — доверительно понизив голос, спросил его Волан-де-Морт.
— Мне ничего не надобно. Я и без того ЦАРЬ, — напомнил с улыбкой седовласый красавец.
Тёмный Лорд щёлкнул пальцами. На стол опустился знакомый Снеггу ларец. Так называемый „ящик Пандоры“. Де Морт, сощурившись, смотрел на Посейдона, поигрывая костяшками пальцев по изразцовой крышке ларца.
— И это тоже? — многозначительно произнёс он, глядя на Царя.
Даже с высоты третьего яруса было видно, как потемнело от гнева лицо Посейдона. Напрасно Волан-де-Морт взялся шантажировать Владыку.
— Я отвечу вам не ранее, чем когда переговорю с братом, — тем не менее спокойно ответил он. — А сейчас вынужден проститься.
Посейдон стукнул посохом и исчез.
После этого всё пошло наперекосяк. Великанам надоело чинно восседать за столами, и Волан-де-Морт сделал знак, чтобы их оглушили на время. Этот инцидент послужил вспышкой к дальнейшим безобразиям: волшебники разных пород и мастей стали выскакивать к Тёмному Лорду и выдвигать свои требования. Поскольку правилам грамотных дебатов их никто не обучал, вели они себя, мягко говоря, некорректно. Так, один из гоблинов встал прямо на стол заседаний и, потрясая кулачонками, стал требовать выплату неустойки: дескать, их племя обманом было вовлечено в преступные деяния Пожирателей смерти — до которых им и дела-то нет! Его братья финансировали безумные идеи Того-Кого-Нельзя-Называть (он так и выразился: „безумные идеи“), а теперь, похоже, их собираются надуть и оставить с носом.
— С носом! Вот именно! — прошипел Волан-де-Морт и, взмахнув палочкой, превратил и без того не малый нос гоблина в слоновий хобот, который потянул беднягу за собой, и тот чебурахнулся на пол.
— Ага! Вот так вы обращаетесь со своими сторонниками! — возопил один из славянских гномов, и его братья ответили воинственным рыком.
Этот боевой клич разогрел сидящих в зале сатиров:
— Подавай сюда обещанное! Выпивку! — загоготали они, застучав козлиными копытами.
— Ни-ка-кого почтения! — восхищённо выдохнул во всеуслышание старичок — сосед Северуса по ярусу.
Учуяв скандал, со своего места сорвались дементоры и взвились под купол театра. Северус сидел в верхнем ярусе, под самым потолком, и грязные тряпки дементоров почти касались его лица. Тут-то и произошёл казус, положивший конец Большому Тёмному Совету. Откуда-то снизу (не из оркестровой ли ямы?) вылетел Красный Дракон и с жутким трубным звуком начал исторгать… каловые массы. Больше всех попало тем, кто находился в партере. Ну, и, конечно, тем, кто сидел за председательским столом. Только слепец мог не заметить, что у Тёмного Лорда так и чешутся руки прикончить несчастного Дракошу, которого чем-то перекормили накануне. Только боязнь окончательно себя скомпрометировать, он этого не делал. Это было смешно: наблюдать космическую степень бешенства де Морта!.. Что до зелёных человечков, так они сочли за благо ретироваться. „Инопланетная военная угроза, похоже, миновала“, — с облегчением вздохнул Северус. И, пока „суть да дело“, Северус решил навестить Юлию.
Глава 17. В сердце Африки.
Если Совет, которому суждено было так бесславно кончиться, Волан-де-Морт гордо именовал БОЛЬШИМ, то Совет, состоявшийся в Хогвартсе, смело можно назвать МАЛЫМ, поскольку присутствовало на нём всего пятеро: директор, завуч (в лице Будогорского) и трое студентов — Гермиона Грейнджер, Рон Уизли и Гарри Поттер. Гарри с любопытством оглядывал директорский кабинет: не так часто он посещал его со дня смерти Дамблдора. Нельзя сказать, чтобы убранство этой комнаты сильно претерпело изменения. На стенах те же портреты, на стеллажах книжного шкафа всё те же „штучки“. Вот только на письменном столе идеальный порядок. И нет Фоукса… Где, кстати, он? Где, вообще, гнездятся фениксы? Наверно, ответ на этот вопрос мог бы дать Хагрид. Но профессор по уходу за магическими существами обычно норовил подсунуть своим студентам что-нибудь более „интересное“, чем пресловутый Феникс, что-нибудь более клыкастое, более кусачее и опасное.
— Если тебя вдруг заинтересовал уход за магическими существами, Гарри, то со следующего года этот предмет у нас будет преподавать твой хороший знакомый — Чарльз Уизли. У Чарли случилась размолвка с одним из коллег, и он решил покинуть Румынию, — как всегда предвосхитил возникшие вопросы Будогорский.
— А как же Хагрид? — в один голос спросили Рон и Гарри.
— Хагрид увольняется. В связи с переменой места жительства, — ответила за Будогорского Гермиона.
— Как?! — у Гарри даже слов не нашлось, чтобы раздраконить Хагрида по всем статьям за его предательство.
— Никакое это не предательство, — парировала Гермиона. — А очень даже благой поступок. Представьте: в школе madam Maxim одни девочки. Если их некому будет защитить, Шармбатон просто-напросто закроют. Хагрид же повёл себя как настоящий джентльмен.
— Хотел бы я посмотреть, кто осмелится обидеть нашу „Дюймовочку“, — проворчал Рон, имея в виду, конечно, Олимпию Максим.
— Да, — попытался спрятать улыбку Будогорский, — но есть ведь ещё её прелестные ученицы.
— Давайте всё же вернёмся к тому, ради чего мы здесь собрались, — постучала по столу МакГонагалл.
— И ради чего? — бесхитростно вытаращился на неё Рон.
Барин выступил вперёд и торжественно произнёс:
— Дорогие друзья мои! На вас возложена миссия необычайной важности и сложности! Не скрою, не сразу мне удалось убедить коллег отпустить вас. Но! Не стоит вмешиваться в то, что предначертано самой судьбой! Такова ваша карма! Мы не вправе менять прошлое. Также мы не можем спорить и с настоящим… каким бы ужасным оно нам не представлялось…
