Бабушка ушла в кухню. Тигрёша уставился на часы: без двадцати два. Ну и тоска… «Чего это с ней?» – размышлял он зевая. Лично ему нет никакого дела до всех этих гиен, бегемотов и белок с их преступными повадками! Тигр он незадиристый, послушный, живёт себе с Буней в домике под красной черепицей и горя не знает… Вот только Бабочку увезли, ну так что же теперь, горло из-за этого перегрызать всем подряд? У него Буня есть… Тигрёша залез под стол, вытащил из ящика пачку журналов. Замелькали человеческие лица, машины, кольца, сапоги, камни и снова человеческие лица. Тигрёша взял другой журнал. И здесь всё та же разноцветная мозаика… Он перелистнул страницу. Лев!.. Точно! Лев, только странный какой-то: туловище львиное, а голова, как у человека… «Египетский сфинкс, – значилось под картинкой, – грозное и загадочное существо, воплощение языческого Бога Солнца».

Часы пробили два. «Так вот, значит, кто наш Лев! Бог-Солнце!» – осенило Тигрёшу.

– Ты не заболел, Грёшка? – спросила Бабушка за тарелкой супа. – Не ешь ничего.

– Бунь, ты Льва давно знаешь? – как бы невзначай спросил тигрёнок.

– Какого, нашего?.. Давно.

– Ты ничего за ним странного не замечала?

– Да нет. Лев как лев.

Тигрёша встал из-за стола, забрался на кровать. Бог-Солнце! Надо же как замаскировался! Даже Буня его не вычислила. Вот артист!.. Стоп. «Артист, всё может, ежели захочет…» – так, вроде, говорил Овцебык? Теперь всё ясно!

Тигрёша задремал. В темноте перед ним медленно крутился огненный шар… Тигрёнок шёл к нему по чёрному коридору, глаза слезились от яркого света… Языки пламени были похожи на львиную гриву. Тигрёша коснулся их. Огонь обволакивал лапы лоскутами шелковистой материи… Потом сквозь пламя пробился бабушкин голос:

– Двадцатого декабря?.. В Берлин? А когда назад?.. Первого января… В ночь?.. Да, я понимаю, но и вы меня поймите: Новый год… Я же не одна…

Тигрёша соскочил с постели, заглянул в кухню. Бабушка разговаривала по телефону. На часах было без четверти пять. Проспал!!!

Третий этаж Дома Радио предстал перед Тигрёшей во всём блеске только что сделанного ремонта. Потолок был усеян яркими лампочками, проливавшими лунный свет на тёмно-синие стены и тёмно-синюю ковровую дорожку. Тигрёша шёл по ней, читая надписи на дубовых дверях. А, вот! «СТУДИЯ № 2». Он остановился в нерешительности, взялся за металлическую ручку… Над дверью вспыхнуло красным табло «Микрофон включён!» Тигрёша отдёрнул лапу, глянул на лампочки… Соседняя дверь с табличкой «АППАРАТНАЯ № 2» распахнулась. На пороге стоял вислоухий пёс – тигрёнок видел его впервые – белый, с большим чёрным пятном во всю голову и круглыми чёрными пятнышками на теле. На носу красовались очки на золотой цепочке.

– Ты, я так понимаю, Тигрёша, – сказал Пёс. – Заходи, меня предупредили, что ты придёшь пробоваться. Да заходи же скорее, – поторопил он тигрёнка, – мы уже начали. Я – Пойнтер, режиссёр. Садись пока на стул к окну. Как дикторы закончат читать, пойдёшь ты.

Вислоухий впустил Тигрёшу в «Аппаратную» и, подойдя к громоздкому столу со множеством всяких рычажков, окошек со стрелками и прыгающих огоньков, нажал какую-то кнопку и проговорил:

– Готовы?

Тут только Тигрёша заметил за столом Вислоухого большое, в полстены, окно с широкой дубовой рамой. Только выходило оно не во двор, как то, возле которого сидел тигрёнок, а в соседнюю комнату, поменьше. «Ага, там СТУДИЯ», – догадался Тигрёша. За стеклом был полумрак. И только две маленькие лампочки на столе освещали в этом полумраке две белые головы: одну круглую, как шар, голову Большого Панды с черными очками глаз и другую – голову Снежной Козы, продолговатую, с короной изящных рожек.

– Готовы? – повторил свой вопрос Пойнтер, обращаясь к этим двоим за стеклом.

Панда кивнул.

– Атогда мотор!

– Вы слушаете новости! – Пандин голос вырвался из обтянутого чёрной материей динамика, висящего сбоку от окна студии. Тигрёша слушал затаив дыхание.

– Сегодня, – продолжал Панда, – в нашем Зоопарке открылся Павильон тропического леса. Посетители пройдут в самую чащу джунглей, встретятся со старыми знакомыми – голубями, розовыми какаду, гиацинтовым ара – и увидят новых тропических птиц, специально привезённых к открытию павильона. Приглашаем всех желающих. Для жителей Зоопарка вход бесплатный.

Панда замолчал. Комнату заполнил высокий, чуть гортанный голос Снежной Козы:

– И о погоде. Сегодня в Зоопагке возможны снегопады, метель и заносы на догожках. За истекшие двое суток уговень снега поднялся более чем на 15 сантиметгов. Темпегатуга воздуха 15–16 кгадусов ниже нуля…

«Диктор, а «р» не выговаривает, – подумал Тигрёша и тут же осадил себя. – Ну, так и что? Она Коза, пусть даже и Снежная. Козы рычать не умеют и, значит, «р» говорить не обязаны…»

– Это все новости на сегодня, – подхватил Панда. – Слушайте нас ежедневно, кроме воскресенья, на коротких волнах в диапазонах 22 и 31 метр. Нашу передачу продолжает музыкальная пауза.

Пойнтер выключил микрофоны. Через минуту в аппаратную впорхнула Снежная Коза в длинном белом шерстяном свитере и белых брючках.

– А Панда смылся! – хихикнула она.

– Не иначе, как за бамбуком, – буркнул Пойнтер.

– Где он его достаёт, ума не пгиложу! – Снежная Коза залилась рассыпчатым смехом. – Тикгёша? – вскрикнула она, немного успокоившись. – Какими судьбами?

– Что читать будем, Тигрёша? – встрял Пойнтер.

– Я принёс рассказ о Белом Королевском тигре, моём пра-пра-прадеде.

Сидя в полутёмной студии за широким полированным столом, Тигрёша что есть силы вжал коготки в серые подушечки. Только бы не поцарапать столешницу! В зеркальной её поверхности под мохнатыми тигриными лапами отразился крутой белый лоб с чёрными полосками, голубые глаза, широкий нос с розовым треугольничком на конце, длинные белые усы. Он на секунду задержал дыхание, затем сделал глубокий вдох. Грудь с расходящимися к плечам чёрными полосками поднялась и плавно опустилась. «Вот он я, – пронеслось в Тигрёшиной голове, – в студии, перед микрофоном… И эти лапы, и грудь, и колени, и хвост, и уши, – всё это я!.. И я – на радио!» Прямо перед ним на стальных тросах висели два серебристых микрофона. Тигрёша бросил взгляд в аппаратную. Всё видно и ничего не слышно! Как будто звук отключили… Почему там, за стеклом, медлят? Может, про него забыли?

Наконец, Пойнтер сел в кресло, нажал что-то на своём «столе», и Тигрёша услышал его голос:

– Готов?

Готов ли он? Тигрёша кивнул. В студию влетел Большой Панда.

Пойнтер махнул лапой.

– Говорит Радио Зоопарка! – начал Панда уютным круглым голосом. – В эфире программа «Радиопортреты». Уважаемые слушатели, мы продолжаем знакомить вас с обитателями нашего Зоопарка, и сейчас я предоставляю слово Бенгальскому тигру Тигрёше.

…О том, где он находится, что и как делает, Тигрёша вспомнил где-то ближе к концу своего рассказа. Волнение постепенно проходило: сердце уже не колотилось, как раньше, в горле, и собственный голос уже не казался тигру далёким и чужим. Наконец, последняя фраза. Панда произнёс: «Дорогие друзья, вы слушали рассказ Бенгальского тигра Тигрёши». Точка. Остановка. Всё…

– Эй, ты чего? – сказал Панда поднимаясь. – Микрофон-то уже выключили. Хочешь бамбука? Я тут припрятал…

Он вытащил из-под стола тонкий стебелёк со свежими побегами и помахал им перед Тигрёшиным носом. Но Тигрёша ничего не видел. Опомнился он уже в аппаратной, куда его приволок Панда.

– Пгизнайся, – спросила Снежная Коза, – Гассказ Бабушка помогала писать?

– Я сам…

– Неплохо звучишь. Слушать себя будешь? – спросил Пойнтер.