- Выходите! - Ого, голосина! - Или подожжем дом!
- И убьете меня? - уточнил Октавиан. - Ну-ну.
- Убью, сын, не сомневайся! - Лично граф Валериан Мальзери! - Ты натворил столько, что мне почти всё равно, получу я тебя живым - чтобы примерно наказать, или мертвым - чтобы схоронить в семейной усыпальнице. Хоть ты и недостоин такой чести.
- Раз недостоин - отпусти нас.
- Нет, Октавиан. Я не прощаю оскорблений. И никакая сила в подлунном мире не заставит меня оставить в живых... вдову твоего брата, с которой ты спутался.
- Элгэ здесь нет!
- Не унижай себя хотя бы ложью.
- А Диего? - переорала их девушка. - Диего ты в живых оставишь?
- Я тебе не позволю! - выкрикнул братишка. Гордый, истинный илладиец... как папа. И проживет даже меньше. - Элгэ, не смей!
- Да.
- Он лжет, - вполголоса объявил Октавиан. Убийственно спокойно. - Я знаю, когда он лжет. Он повторит свой змеиный обряд. При первом же удобном случае.
- Ты и Диего будете жить, - повторил Мальзери. Холодно и равнодушно. Как, наверное, поздравлял Юстиниана с удачным выбором жены. Не той, что шлюха-южанка. - Умрет только она. Даю слово.
- Будем жить? В каком виде, отец?! - юноше изменила выдержка. - Как моя сестра? Я еще не забыл, что ты - мидантиец.
- Какая сестра?! Камилла?
Элгэ, оказывается, уже трясет - от всего сразу! От Эвитана и Мидантии, от принца Гуго, графа Адора и графа Мальзери! От целого бестиария мерзавцев, что встретились ей за неполных полгода.
Как, как она могла спокойно жить, учиться философии и развлекаться с Виктором - оставив Диего в плену у Валериана Мальзери?! Чего достойна сестра, на восемь лет забывшая брата в змеиной норе?!
- Что с Камиллой, Октавиан? Она ведь умерла...
- Жива до сих пор, - помрачнел юноша. - По крайней мере, была - месяц назад. Камилла когда-то сбежала с... неважно! Отец нашел ее... Она - жива, но лучше бы ей умереть еще десять лет назад. Ей и ее дочери.
- Дочери? - В семье мидантийского патриция. Озверевшего от соблюдения семейной чести. - У Камиллы был ребенок?
Родная внучка старого мерзавца.
- Отец продал девочку квиринским работорговцам.
Проклятье! Здесь же еще Диего! Ему только таких подробностей и недоставало...
Илладийка в ужасе обернулась к брату. И встретила горькую кривую усмешку:
- Элгэ, при мне можно говорить всё. Раз в год нам показывали Камиллу... для острастки.
Раз в год? На Воцарение Зимы - в честь семейного праздника? Или день выбирали любой?
Аравинт! Где-то есть Аравинт. Там цветут вишни и зреет виноград. Шумит теплое изумрудно-лазурное море, ласково плещутся прозрачные волны. А если нырнуть - на много-много ярдов видно дно.
Резные раковины несут в себе шум прибоя. А на холме среди садов высятся башенки старинного замка Арганди. Жарко пылает костер, смеются друзья...
Нет, Элгэ не станет менять свою жизнь на жизнь брата. Диего лучше умереть, чем вновь угодить в лапы Валериана Мальзери. Брат и сестра пересекут смертную черту рука об руку. Родители и Алексис встретят там обоих. Потому что Творец - милосерднее людей. И справедливее.
- Октавиан, - обернулась девушка к другу, - прости меня.
- Я ни о чём не жалею, - грустно улыбнулся он. - Я жив, понимаешь? Рядом с тобой я жил. Все эти дни и ночи. О таком я не смел и мечтать.
Последний поцелуй. В последний раз - тепло к теплу, рука в руке. По ее щеке струятся его волосы. И слышен стук сердец друг друга. Пока еще - живых. В последний раз.
И так же напоследок - крепко обнять Диего. Как же мало мы знали друг друга, братишка, герцог Илладийский! Каким ты мог бы стать, повзрослев, если уже в тринадцать с половиной - такой?
Прощай и прости, что не спасла.
Творец милосердный, если ты есть, сохрани кардинала Александра и его тезку Алексу!
А Кармэн, Грегори и Виктор и сами постоят и за себя, и за всех, кто под их защитой. А если судьба подарит шанс - еще и отомстят.
Последний миг - поделиться взглядами, теплом, жизнью. Любовью.
Они вышли почти одновременно: Октавиан с Элгэ, и следом - Диего. Но сначала - вперед, в открывшуюся дверь, - выпустили шесть пуль.
И шагнули навстречу гибели - под шесть чужих смертных вскриков.
Глава седьмая.
Эвитан, Ритэйна. - Аравинт.
1
Ормхеймец и не воин - лишь наполовину ормхеймец. Именно это и сказал на прощанье своему сыну Хагни Сигурдсон из рода Харальдсонов. Потомственный офицер.
И год, и два назад воля отца еще перевесила бы собственное мнение Гуннора. Но не теперь. Ему двадцать лет - сколько можно?
- Ты два с лишним года потратил на воинскую службу. Ты уже - лейтенант, - вздохнул отец, когда-то вышедший в отставку капитаном. В тридцать пять лет. Когда в очередной раз отказали в повышении. - Неужели всё - зря?
Потратил. На то, что ему не нравится, не нужно и не будет нужно никогда. Но почему из-за этого Гуннор обязан потратить и оставшиеся лет сорок? Если ты осознал ошибку - зачем продолжать упрямо ломиться по чуждому тебе пути?
- Отец, я решил.
Он действительно решил. Пусть почтенный родитель лишает наследства - если хочет. Это могло остановить Гуннора два года назад. Но не теперь.
- Ну раз решил - значит, так тому и быть, - подвел итог Хагни Сигурдсон.
Так или иначе, прием в Академию начнется в конце Месяца Сердца Лета. А на дворе - лишь середина Заката Весны.
Гуннор уже настроился попасть в Лютену пораньше и как следует отдохнуть. Весело и с пользой. Перед тем, как с головой уйти в юриспруденцию. На целых три года.
Письмо от кузена Стива планы разрушило напрочь. Новоиспеченный барон Алакл надумал жениться. И по этому поводу наприглашал побольше родни.
Суровый папенька выносит родичей покойной жены с трудом. Даже на расстоянии. Поэтому тут же сослался на неотложные дела и больные суставы. Благо, Стив разослал приглашения в своем любимом духе. На сборы осталось дня три от силы.
Но если отец занят и болен - сыну придется быть свободным и здоровым. Родственники все-таки. Близкие.
Впрочем, Гуннор огорчился не слишком. Он, в отличие от отца, к лиарской родне относился неплохо. А с кузеном Стивеном почти дружил.
Да и любопытно посмотреть, на каком чуде тот женится. Кузен всегда предпочитал дам в теле. Где он такую нашел среди лиарских аристократок?
Знакомое какое-то имя - Иден Таррент. Точно лиаранка. Но может, у нее мать с Юга?
Ну да. Конечно. Таррент! Дочь недавно опочившего мятежника. Тогда за Стива можно не беспокоиться - это точно брак по любви. Ибо выгоды от такого родства не предвидится. А вот неприятностей...
Дорога до поместья Алакл показалась сплошным праздником. Таверны, любимое вино. Готовые на всё смазливые служанки с весенними цветами в волосах...
Чем крестьянки лучше знатных дам - они заплетают в волосы живые цветы. И меньше лицемерят.
Эскорт Гуннор подбирал сам. Отец настоял лишь на одном пожилом дружиннике. Так что солдаты вполне разделяли вкусы юного господина. А дядька ворчал не так уж громко. Наверняка понимал - дело молодое. Сам таким был.
А впереди - свадьба кузена, хорошая гулянка и Академия. О ней мечталось лишь в самых смелых снах. А порой и не мечталось вовсе.
Чуть-чуть поубавилось радости уже на границе владений Алаклов. Встретил их Жиль! Кошмар детских визитов к лиарской родне.
Наглый, развязный кузен Стива опротивел Гуннору еще с первой встречи. С тех пор Жиль из долговязого подростка превратился в гору мяса и жира. Наследственность! Только, увы, самоуверенности ему это не убавило. Как и наглости.
- Здравствуй, Гунни! - туша неотвратимо направила коня к ормхеймцу. Маленькие сальные глазки заблестели.
- Здравствуй, Жилли! - Гуннор ловко увел Рыжего в сторону.
Кузен Жиль может сколько угодно предпочитать сильный пол прекрасному. Но Гуннор - против, чтобы его предпочитало такое.
