Н-да. Какая замечательная, трогательная история! Вот только пара моментов откровенно бесит!

— А почему ты нам не позвонила от этого фельдшера? — возмутилась я, а Динка воззрилась на меня, как баран на статую Свободы, и заявила:

— Но я же не знала, что вы были у гаражей. Я думала, что фельдшер меня зашьёт, и всё, я домой пойду. Как раз успела бы к ужину. А он вколол снотворное ни слова не говоря, и у меня не было сил идти домой — я на ходу отключалась. Я бы в том состоянии не дошла до дома, думаю. Потому легла спать. И спала очень долго — даже ливень проспала. Застала только небольшой дождик, который сейчас идёт. А почему вы вообще туда пошли?

— Потому что ты на мои звонки не отвечала! — ответил Лёха на вопрос века, который и меня, кстати, интересовал. — А звонил я, чтоб узнать насчёт наших планов — не придумала ли ты чего интересного для новых походов в прошлое!

— Ммм… прости, не успела, — опечалилась Динка и так виновато на братца моего глянула, что тот сразу сменил гнев на милость. Вот ведь слабохарактерный!

— Зашибись! Весь этот бред был зря?! — гневу моему не было предела, как и возмущению. Впрочем, я бы не сказала, что совсем уж зря прошла эта вылазка — я вынесла из неё кое-что очень ценное.

— Кажись, так, — вздохнул Лёха и закрыл лицо ладонями. Ага, прячься теперь от меня! Втянул сестру в преступление не из-за чего, а теперь в кусты?!

— А что случилось? — подала голос Динка и с вялым таким, словно и ненатуральным любопытством на нас воззрилась.

Я хмыкнула и, подумав, что лучше вскрыть карты, чтобы узнать, кто хозяин того дома, начала рассказ:

— Лёшка как увидел кровь и очки, так впал в трагизм! Мы решили, что ты ранена, и подумали, что в больницу ты не пойдёшь, но раз и к нам не обратилась, значит, могла пойти только в своё секретное место, — Динка резко нахмурилась, но я продолжила: — Мы спрашивали твоего смешливого учителя где ты, но он нам не ответил. Зато предоставил адрес места, куда ты обычно уходишь — велел нам его повеселить. Только это оказалась не заброшенная лачуга, как мы думали, а шикарный особняк! А охранник на воротах заявил, что никогда не видел никаких готесс, и вообще у них таких посетителей не бывает. Забавно, да? Гробовщик солгать не мог — ему смехом заплатили, значит, охранник врал. А зачем?

— Потому что у него такой приказ, — явно неохотно ответила готесса и уперлась взглядом в стол.

— О да, и я догадываюсь теперь, почему! — резко сказала я и, сверля соседку взглядом, продолжила: — Но тогда-то нам не ясно было ни черта! И мы подумали, что тебя в том доме удерживают насильно!

— Зачем? — опешила Динка и так подозрительно на меня воззрилась, словно я была Коперником, а она — инквизитором.

— «За надом»! — фыркнула я, складывая руки на груди. — Что ещё можно подумать, если охрана отнекивается от того, что ты бывала в доме, а тебе, раненой, пойти больше было некуда?

Динка призадумалась, а затем нехотя согласилась, сказав, что, видимо, в той ситуации ничего другого нам в голову прийти не могло. Ну а я поведала ей в двух словах остальное — что Лёшка впал в истерику и решил любой ценой вызволить её из плена, что мы влезли в особняк, нас схватили, а спасителями стали потусторонние существа. Правда, про подвал я не упомянула, и лишь в конце спросила:

— И как думаешь, куда меня оттащили, когда вырубили?

— Наверное, в подвал? — блеснула логикой готесса, и я возопила:

— Бинго! Игрок получает супер-приз! А может, ты даже знаешь, куда именно?

— Нет, откуда?

— Хочешь сказать, ты в том подвале не бывала? — я была сам скепсис.

Динка же воззрилась на меня, как мастер Йода на рекламу Пепси со своим участием, а затем прищурилась и рассмеялась. Только почему-то от этого смеха у меня мурашки по спине промаршировали — настолько он был странный. Словно неживой. Словно ей не весело было, а наоборот — она смеялась над такой большой глупостью, что впору было плакать.

— Я бывала в том подвале. Очень часто. Только, кажется, вы ошиблись в предположительном применении тамошних инструментов.

— А ты хочешь сказать, что плети и хлысты там для красоты на стенах висят? — буквально прошипела я, а Динка, тоном исследователя, препарирующего лягушку, протянула:

— Значит, вас заперли в зале флагелляции… Тогда понятно, откуда такое предвзятое мнение. Пожалуй, придётся пояснить, наверное… А то вы обвините Влада во всех смертных грехах.

— Ну и? — нахмурилась я, в то время как Лёшка сделал вялую попытку сказать: «Не хочешь — не рассказывай!» — но был больно пнут мною в колено. А нечего Царю перечить, особенно на допросе!

— Влад — бизнесмен. Связан с криминальными структурами города, но я не знаю, насколько. А ещё он — глава клуба БДСМ нашей области. Он предоставляет помещения для членов клуба, проводит уроки техники бондажа, то есть связывания, и устраивает клубные вечеринки. Всё это проходит в подвале, потому как, скажем, для порки нужно очень много места, и обычные комнаты не подойдут. Собственно, именно этот зал вы и видели. Но далеко не все из них выглядят жутко. А портреты маркиза Де Сада — дань памяти, только и всего, равно как и готичный интерьер — дань вкусам хозяйки дома.

Чего?.. Это ещё что за изврат такой?! Какое БДСМ, какая порка, о чём вообще речь?! Там аптечка стояла, куча кнутов и плетей висела! Это что, игры? Вот эта жуть — игры?!

— Дин, ты шутишь? — у моего братца голос прорезался быстрее, чем у меня. Я пыталась найти логику в этом бреде, а он спросил напрямую.

— Нет, почему ты так решил? — озадачилась Динка и невинно так глазками похлопала.

— Да потому что там аптечка была огромная и куча всякой хрени неведомой, явно спёртой у палачей!

— Конечно, аптечка была! — чуть ли не возмутилась моя соседка. Что-то мне уже страшно с ней в одном доме жить, право слово… — Обычно после порки не остаётся следов, и даже синяки — явление нечастое, но на всякий случай аптечка обязана присутствовать, ведь первое правило БДСМ — безопасность! А на счёт инструментов палача… — готесса хихикнула и заявила: — Значит, вот как для ванили выглядят подобные вещи. Не волнуйтесь, они абсолютно безопасны, если уметь с ними обращаться.

— А ты умеешь? — тут же закинула удочку я.

— Нет, даже и не пробовала, — отмахнулась Динка и поморщилась. — Садо-мазо — не моё. Я люблю связывания.

— Н-да? — изврат. Чистой воды изврат. — И что клёвого в лишении человека свободы?

— Ну, ему хорошо оттого, что он во власти своего Топа, а Топу хорошо, потому что бондаж — это искусство, и, создавая обвязку, он занимается творчеством. Да и почувствовать власть над чужой жизнью тоже приятно.

— Дурдом, — пробормотала я и смачно шандарахнула себя ладонью по лбу. Что-то мне уже даже всё равно, чем там Динка занималась — хоть пытками, хоть извращениями. Это какой-то бред, и мне в него лучше не лезть…

— Значит, ты в БДСМ-сообществе состоишь? — попытался примириться с реальностью мой братец-пофигист.

— Нет, что ты! — округлила глаза Динка. Откуда такое офигение, девушка? Не Вы ли только что вдохновенно об этом ужасе вещали? — Я не состою в клубе! Просто когда у меня на душе кошки скребут, мне надо развеяться, и тогда я провожу сеанс бондажа Гале — жене Влада.

— Лесбиянки захватывают мир! — простонал Сатклифф, картинно взмахнув руками.

— Тебе же лучше, мужиков свободных больше будет, — парировала я, и жнец ехидно захихикал.

— Я традиционной ориентации, — надулась Динка. — БДСМ не подразумевает обязательных интимных отношений. Чего вы сразу?

— Да нет, это Грелль, видимо, пошутил, — попытался умаслить подругу Лёха и возмущённо покосился на жнеца. Тот в ответ лишь снова рассмеялся.

— Короче, Дин, — вмешалась я в этот совершенно неконструктивный и порядком меня доставший разговор, — если услышишь от своего «друга» о взломщиках, не подавай виду, что в курсе. Себастьян с охраной побеседовал, они вряд ли сдадут нас, так что постарайся не проколоться, когда опять пойдёшь нервы успокаивать.