— А если она у них тут… умерла? — вверг меня в окончательный пессимизм братец-гот. — И они хотят это скрыть, чтобы не связываться с полицией?
— Не говори такую ерунду, — поморщилась я, подумав, что никакая это не ерунда.
— Да этот дом стопудово бандюку принадлежит! — опять развозмущался Лёха, перекрывая громовые раскаты и размахивая руками, от которых отлетали дождевые струи — именно струи, а не капли, ведь ливень стоял сплошной стеной. За нашими спинами молния уже дважды попала в дома: одному двухэтажному особняку впилась в громоотвод, а второму — в металлический забор. Здесь становилось опасно находиться.
— Согласна, но не значит же это…
— А если этот тип Динку заманил? — перебил меня брат-паникёр. — А если он её обхаживал, чтоб потом на органы продать? Или в бордель? А тут такая удача — приходит Динка, раненая, остаётся лишь изъять орган или…
— Стоп, истерика! — возмутилась я. — Хватит чушь нести! Все богачи — маньяки или торговцы людьми, по-твоему?
— Нет, но многие, — окончательно убил логику Алексей.
— Угу, и наш папаша? И его друзья?
— Я не о них! Я о таких вот олигархах!
— Да никакой он не олигарх, — фыркнула я. — Присмотрись, дом хоть и дорогущий, стоит не на самой дорогой земле, в непрезентабельном, крохотном городишке! Олигархи сидят на Рублёвке! А тут только богачи…
— С криминальным уклоном! — меня опять перебили. Холоп явно нарывается! Молчи уже, смерд, дай Царю думу додумать! А то я не могу логическую цепь выстроить!
— Лёш, харе на моих нервах чечётку отбивать! Я пытаюсь найти логическое объяснение происходящему!
— И как успехи? — скептически выгнула бровь эта мокрая ехидна.
Молния ударила метрах в двадцати от нас и попала в столб — провода заискрились, и окна всех домов разом погасли, погружая мир во мрак. Надо было уходить, но мы не могли…
— Они явно не хотят, чтобы кто-то знал, что Дина тут бывала, — нехотя признала я. — Причём они не хотят, чтобы прознали не только о сегодняшнем инциденте, которого, может, и не было, — начавшееся возмущение братца я заткнула просто — ладонью вместо кляпа, — но и о том, что Дина вообще каким-то образом связана с хозяином дома. Значит, информация о Дине несёт угрозу хозяину. Чем? Её прошлым? Да ладно, бред. Тем, что она готесса? Тоже бред — это популярная субкультура. Значит, самим фактом её нахождения здесь. Но если с Динкой всё в порядке…
— …у них не было бы повода отмазываться, — закончил за меня Лёха, и я поморщилась — на этот раз братец-сырая-вишенка был прав. До безобразия прав… А это значило, что с Динкой что-то случилось, и что все ниточки вели именно в этот дом. Причём если бы сегодняшнее происшествие не имело к этому никакого отношения, то вряд ли бы нас так грубо отшили, ведь Динка до сего дня не могла поссориться с владельцем особняка. После последних «суток» она была довольна жизнью и не выказывала следов недавней ссоры, а после этого у неё просто не было бы времени сюда вернуться и устроить скандал. Значит, она была здесь сегодня, раненная, и нам об этом не сказали. Почему? Потому что Дина?.. Так, стоп, истерика! Нельзя поддаваться панике! Но Лёха в неё уже впал — он вцепился в мои запястья и процедил:
— Мы должны спасти Дину.
— Как? — опешила я.
— Мы проникнем в…
— Придурок! — перебила я брата, у которого глаза горели тем самым истерическим огнём, что и в Америке. Он опять хотел кинуться на амбразуру, зная, что никого не спасёт и только себя же и подставит. Ну не идиот ли? Можно ведь анонимно вызвать полицию и не лезть на рожон! Зачем такой экстрим?!
— Нет. Просто хочу быть хорошим другом, — покачал головой Лёшка, и я поняла, что мой глас разума опять решили проигнорировать.
В Америке те люди давно уже были мертвы, а он кинулся их «спасать», подставляя нас всех. Здесь можно было вызвать полицию, но это отняло бы время, и не факт, что начался бы обыск, а значит, на такой вариант Лёшка бы не согласился. Я хотела было предложить позвать демона и заставить его спасти Дину, но… брат сказал кое-что важное, кое-что, заставившее меня притормозить и подумать, правильно ли я поступаю — он хотел быть хорошим другом. А хороший друг вряд ли переложит такое ответственное дело на плечи существа, способного предать в любой момент, так ведь? Искать же Нокса времени не было, хоть он бы и не подставил Дину, потому как она девушка, а он девушку, пока не завоюет, вряд ли предаст. И это значило лишь одно: нам придётся поработать взломщиками… Чёрт, дожила! Дина, когда вернёшься, я тебе устрою последний день Помпеи! Ты у меня запомнишь на всю жизнь, как мобильники отключать! Если, конечно, ты вернёшься… Но я буду в это верить. До конца.
====== 21) Перелом ======
«Aut viam inveniam, aut faciam».
«Или найду дорогу, или проложу её сам».
— Поверить не могу! — пробурчала я себе под нос, в то время как Лёха пытался перелезть через забор. Да, вот так вот просто — перелезть через забор особняка богатея, наверняка связанного с бандитами. И нет, мы не совсем психи (хотя я в этом сомневаюсь), просто «благодаря» молнии, вырубившей всё электричество на улице, камеры наблюдения сдохли, и главная опасность была устранена.
Дождь стоял сплошной стеной, и видимость была нулевая, так что охрана, даже если бы она вдруг выползла на улицу (что сомнительно, особенно учитывая российское народное разгильдяйство), нас бы вряд ли заметила. А потому мы с братом бросились на приступ крепости, а точнее, на штурм забора с дальней стороны участка. Повезло нам, что камеры вырубились, но если бы не этот факт, я бы ни за какие коврижки не пустилась во все тяжкие — нас же оштрафуют, если поймают, или вообще посадят! Но ключевое слово здесь «если», как и сказал Лёшка, мы ведь от самураев убежали и от пиратов — неужели от современных вояк не сбежим? Вполне вероятно, что и не сбежим, но попытаться стоит… Ааа! Лёха! Ты на меня ужасно влияешь!!!
Наконец крепость была взята штурмом, и мы с братцем короткими перебежками от дерева к дереву добрались в итоге до чёрного хода. Удача нам не улыбнулась — охранник здесь «бдел» и прятаться в доме, как все нормальные, ленивые секьюрити, не собирался. А потому я вооружилась небольшим булыжником и со всей силы кинула его в стоявшую неподалёку беседку. Охранник встрепенулся, огляделся по сторонам, что-то буркнул в рацию и, получив ответ, отправился к беседке, рукой закрывая лицо от ливня. Дождь стоял стеной, ветер выл, как раненый зверь, по земле, превращая её в болото, неслись бушующие потоки, а мы с братом прошмыгнули к двери, пока охранник осматривал беседку и огромный куст гортензии возле неё, который героически сопротивлялся стихии. Это гигантское растение теряло белые лепестки и зелёные листья, но не собиралось подчиняться ветру, пытавшемуся вырвать его с корнем. Наверное, просто эти самые корни были слишком сильными и большими… а может, они просто хотели жить.
Мы с Лёхой, заранее повязавшие на лица тряпки, распахнули дверь, намотав на руки ткань (отпечатки оставлять — не дело), и пришло время нам тоже побороться за жизнь. Не только за свою, если конечно Дина вообще здесь, в чем я лично сомневаюсь. Но разве ж брата переубедишь?! Он не слышит глас разума, когда дело касается помощи нуждающимся. И это, наверное, единственное, за что я его реально уважаю…
Дверь была открыта, ибо «понадеялся поп на русский авось», а точнее, богатей на охрану, и мы без труда проникли в помещение, где быстро сняли дождевики и запихнули их в рюкзак. Просторный коридор, отделанный в светлых тонах, украшали картины и столики, на которых застыли вазы с искусственными цветами. Окна, в которые барабанил ливень, скрывали лёгкие тюлевые занавески. А мы с Лёшей, чтобы не оставить мокрых следов, скинули башмаки, запихнули их к нему в рюкзак и, стараясь не шуметь, двинулись к лестнице. Все двери в этом коридоре были закрыты, и мы прислушивались к малейшему шороху, заглядывая в замочные скважины. Но в просторных, красивых комнатах было пусто, и ничто не говорило о том, что этот дом вообще обитаем. Здесь было тихо… как в могиле. И только вой ветра за стеной давал понять, что мы всё ещё живы.
