— А вы уверены, что имеете право лезть в личную жизнь подруги?
Я опешила. Жнец, сведя кончики пальцев и облокотившись о стол, сверлил нас взглядом из-под своей пепельной чёлки-шторы, а я раздумывала над его словами — ведь Динка и впрямь могла бы разозлиться, если бы узнала, что мы расспрашивали Гробовщика о её знакомых… Но Лёха долбанул ладонью по столу, прервав мои размышления, и заявил:
— Мне плевать, что в том доме происходило раньше, но сейчас жизнь моей подруги в опасности. В том районе есть дома, в которых никто не живёт — это просто полуразвалившиеся сараюшки, которые пока не успели скупить богатеи. И если она сейчас одна в таком доме, я должен ей помочь. А если Дина ходит к какому-нибудь толстосуму — это её дело, но я должен убедиться, что этот самый толстосум не прогнал мою подругу, увидев, что она ранена. Так что плевал я на то, обидится Динка или нет. Главное, чтобы с ней всё было хорошо!
Гробовщик захихикал и, откинувшись на спинку стула, протянул:
— Ещё одно подтверждение моей теории — друзья делают людей глупее.
— Да кто бы говорил! — возмутилась я. — Сам когда-то человеком был, так чего другим гадости говоришь?
— Был, — расплылся в гаденькой такой ухмылочке жнец и вдруг серьёзным, абсолютно не вязавшимся с усмешкой тоном добавил: — Поэтому знаю, о чём говорю. Друзья заставляют ошибаться. Вперёд, ошибитесь же… и повеселите меня!
Он вновь захихикал, а мы с Лёхой махнули рукой на этого неадеквата и решили больше времени не терять. Спустившись к себе, мы прихватили дождевики и, надев их поверх рюкзаков (опасность похода в прошлое никто не отменял), ломанулись на поиски приключений на пятую точку. Мало нам их было, право слово! Опять во что-то вляпались…
Погода стояла жуткая. Дождь накрапывал, жаля щёки мелкими холодными иглами. Тучи застилали небо, отгораживая от земли тусклый свет вечернего светила. Запах озона обещал молнии и долгий ливень, а громовые раскаты с каждым разом становились всё ближе и словно смеялись над нами, приглашая в бурю. Мы же мчались на всех парах в сторону парка — туда, куда могла отправиться Дина. В неизвестность. И это злило меня больше всего — я ненавижу неопределённость, но последнее время судьба только и делает, что жалит меня непредвиденными обстоятельствами, из которых слишком сложно выбраться… по крайней мере, невредимой. Ведь даже если пули пролетят мимо, память останется. И будет жечь тебя до самого конца. Пока неизвестность не поглотит твою жизнь…
Наконец мы выбежали из пустого парка, по дорожкам которого уже бежали небольшие ручейки, и помчались по узкой асфальтированной тропинке вдоль двух рядов частных домов. Это была странная смесь из чередовавшихся особняков и деревянных лачуг, трёхэтажных кирпичных дворцов и заброшенных, почти развалившихся сараев. Между тропинкой и заборами расстилался зелёный ковер скошенной осоки, и к предгрозовым ароматам примешивался запах мокрой, свежескошенной травы. Запах детства, деревни и надежд… Но нам было не до лирики — сквозь всё усиливавшийся дождь мы пытались разглядеть таблички с номерами домов и мысленно костерили Динку за то, что она нам не позвонила. Искомый дом номер «тридцать шесть» обнаружился примерно в середине улицы, и мы с Лёшкой переглянулись. Сомнений в состоятельности хозяина у нас не оставалось, зато появились сомнения в его чистоплотности, ведь перед нами высился трёхэтажный домина из красного кирпича с резными ставнями и железными дверьми. Двухметровый забор, глухой, коричневый, представлял собой растянутые между кирпичными колоннами листы металла, и заглянуть на территорию участка было невозможно. Ворота тоже щелей для папарацци не оставили, но дом высился надо всем этим богатством и ясно давал понять — здесь живёт бандит. А если и не бандит, то точно буржуй, у которого денег куры не клюют, а честность и бизнес — понятия несовместимые, ибо честного человека конкуренты сожрут на раз и не подавятся. А жаль… но это уже лирика.
Мы с Лёшкой вновь переглянулись и, не сговариваясь, подошли к воротам. Нажав на кнопку звонка, я приготовилась увидеть у калитки горничную в средневековом передничке — уж больно особняк под старину косил (а может, два дворецких из викторианской Англии отравили моё мировосприятие своими вкусами в одежде). Однако на пороге показался вполне себе современно выглядевший мужик под два метра ростом, косая сажень в плечах, с «ёжиком» на голове и при галстуке. Чёрный костюм с белой рубашкой дополняли образ супер-охранника, ну, или директора похоронного бюро (кыш, мысли о смешливом Гробовщике!), а чёрный зонтик над головой добавлял образу жизненности.
— Вы по какому вопросу? — поинтересовался охранник, окинув нас с братцем-тормозом недобрым взглядом. Согласна, видок у нас был тот ещё: дождевики, растрепавшиеся от бега и прилипшие к вискам волосы, рюкзаки за плечами, да ещё и глобальный афиг на морде моего братца. Лицо попроще сделай, изверг! Провалишь операцию по спасению подруги своими мимическими глупостями!
— Простите, мы ищем Дину Серых, — мило улыбнувшись, заявила я. — Она у вас часто бывает, а сейчас кое-что случилось, и нам надо срочно с ней поговорить. Мы её соседи.
— Не знаю такую, — сказал, как отрезал, охранник и хотел было захлопнуть дверь, но я вовремя подставила ногу, и фокус не удался.
— С ней что-то случилось, она наверняка пошла сюда. Пожалуйста, просто скажите, Дина в норме? Если Вы не помните, это готесса лет двадцати, носит всё чёрное…
— Таких людей здесь нет и никогда не было, — посмотрев на меня взглядом, хуже чем у Терминатора, процедил охранник, — а если не уберёте ногу, я вынужден буду применить силу. Это частная собственность.
— Что вы с ней сделали?! — взвился Лёшка. Вот баран!
Нам не ответили — меня вытолкнули из дверного проёма, и калитка захлопнулась. Вот так. Дожила. Меня выставляют за дверь, словно бомжа или торговку каким-то хламом! Офигеть не встать! Да что он себе позволяет?! Лёшка прервал моё мысленное возмущение, протянув руку, чтобы нажать на кнопку звонка вновь, но я смачно долбанула его по ладони, и братец-несдержанность зашипел от боли.
— На кой чёрт ты влез? — прошипела я ещё хлеще него.
— Руки не распускай! — возмутился Лёха.
— Ага, бегу и падаю твои указульки выполнять! Чего ты влез в разговор?! Без этого у меня хоть какой-то шанс его разговорить был, а теперь время упущено! И если мы ещё раз позвоним, нас пнут под зад коленом, а то и ментовкой пригрозят! Это частная собственность — за навязчивые звонки в дверь могут и хулиганку впаять!
— А ничего, что здесь живёт бандит, который скрывает, что у него раненая девушка?!
— Ничего! Потому что у нас нет доказательств! Вдруг её здесь вообще нет? Вдруг она ещё куда пошла?
— Ага, куда? На деревню к дедушке? — Лёшка был сам скепсис…
— А где гарантия, что Гробовщик не солгал? Вдруг адрес поддельный? — попыталась воззвать к разуму братца я.
— Нет, — ого, откуда такая уверенность в голосе? — С кем, с кем, а с лжецами Динка бы общаться не стала.
— Да она сама профессиональный лжец! — закатила глаза я, намекая на страсть готессы к покеру.
— Она не лжёт без необходимости! — вновь возмутился Алексей, и я махнула на него рукой. Помнится, судя по манге, Гробовщик не обманывал, если ему платили смехом, и информация всегда была точна. Значит, в принципе, можно поверить, что Динка приходила обычно именно сюда…
— Странно, что охранник сказал, будто не знает Дину и к ним такие вообще никогда не приходили, — словно прочитав мои мысли, как-то очень уж тихо после только что затихших воплей пробормотал Лёшка, и мне вдруг резко стало не по себе. — Почему он не сказал: «Сегодня она не приходила»? Почему отнекивался, будто Динку тут вообще не знают?
— Странно это, — нехотя признала я и, уцепив брата под руку, потащила прочь от дома, прошептав: — Тут камеры, не будем рядом с ними беседовать…
Лёха кивнул, и вскоре мы отошли от коттеджа на достаточное расстояние. Дождь лил как из ведра, молнии сверкали так часто, словно хотели поджарить землю до хрустящей корочки, а мои нервы превратились в расшатанную арфу и исполняли нестройный похоронный марш. Почему охранник соврал? Что с Диной? И что скрывает хозяин особняка?
