Подкупил, сволочь! В Питере я был дважды — мы с отцом к Инке и бабушке ездили, но на кладбища не ходили. Первый раз я сам не рвался — мелкий был, глупый. А второй — отец не пустил, его моё увлечение готикой всегда бесило. Ну и бабушка тоже свою лепту внесла — заявила, что если я туда пойду без разрешения, она меня на улицу ночевать выставит. А я уже говорил: свою жизнь я ценю, как и комфорт в ней… Короче, не попал я на Питерские кладбища, хотя хотел. А жаль.

— А где гарантия, что ты меня на этом тёмном кладбище не «окрасишь в алый»? — скептически выгнул бровь я. Заманчивое предложение, блин, но этому типу я не верю и соглашаться не собираюсь.

— Но я же заключил с тобой договор! — возмутился жнец, всплеснув руками и изображая жертву смертельного оскорбления. На нас косились уже все, кто сидел за барной стойкой…

— Короче, Сатклифф, я тебе не верю, — вздохнул я. — Так что никуда с тобой не пойду.

— А в Императорский склеп?

Чёрт. Чёрт, ну почему?! Почему эта гадина знает мои слабые места?! Императорский склеп — склеп императоров Священной Римской Империи! Туда не попасть! Ну почему он это предлагает?!

— Нет, с тобой я никуда не пойду! — тяжело мне это далось, тяжело…

Грелль вздохнул, а затем спросил, явно сдерживаясь от необдуманных поступков и слов (кажись, ему это нелегко давалось):

— А если я дам слово, что и пальцем тебя не трону? Что вообще не приближусь?

— Не верю, — скепсис, товарищи.

— Но я не вру! — возмутился не удержавшийся от эмоционального всплеска руками жнец.

— А я всё равно не верю, — ухмыльнулся я, а Сатклифф заявил:

— Я докажу! Всё равно не отступлюсь!

— Вперёд, за цыганской мечтой.

— Ты невыносим, Лёшечка! Меня это так заводит!

— Ты мазохист?

— Нет, стопроцентный садист! Но для тебя могу и поменять предпочтения, хочешь?

— Воздержусь.

— Пока.

— Нет, вообще.

К консенсусу мы не пришли, но жнец, кажись, и впрямь решил пройти этот непроходимый квест, а потому, потягивая вискарь, начал рассказывать мне «байки из склепа», а точнее, истории, связанные с захоронениями в Императорском склепе. Сначала он явно пытался соблазнить меня на прогулку, но затем вошёл во вкус (как и я, каюсь), и мы просто втянулись в обсуждение традиций похорон и обустройства склепов. Знал он на эту тему много — тут уж даже я вынужден снять шляпу и признать, что маньячный жнец-извращенец отнюдь не идиот. Но это не меняет того факта, что он меня бесит, особенно его поведение. Лапать он меня не пытался, как и прежде, а намёки на гейские темы стали проскальзывать всё реже, причём стакан виски, раньше выпиваемый Сатклиффом за двадцать минут, теперь им растягивался на час. Короче, он стал чуть более адекватным, хотя видно было, что ему это давалось с трудом. Но нас таким не проведёшь — это он в толпе себя сдерживает, а на тёмном пустынном кладбище… Короче, моя пятая точка не хотела искать приключений, а потому предложение жнеца о прогулке даже не рассматривалось.

Отправились домой мы, как всегда, в пять утра, причём Сатклифф, как обычно, ждал меня у выхода — уборку за барной стойкой никто не отменял. На этот раз он был почти трезвым, и вместо воплей о бессовестных мужиках, его, несчастного, не любивших, Грелль одарил меня рассказом о том, какие кладбища в Питере чем интересны. Ночь была холодная, я застегнул пиджак на все пуговицы, а они у меня огромные, серебристые, ажурные — люблю такие, и, косясь на Сатклиффа, даже не накинувшего на плечи краснющий плащ, мысленно ему позавидовал. Почему жнецы не мёрзнут, а? Где в мире справедливость?! Хотя о чём я? Её не существует.

Домой я приполз уставший, но хотя бы без головной боли, а Грелль, притормозив у двери подъезда, вдруг рванулся ко мне, и когда я вжался в дверь, эта зараза прошептала мне прямо в ухо:

— Будь готов с утра, ладно? Будет весело!

Я хотел спросить, к чему готовиться, собственно, но жнец, виляя тощим задом, слинял наверх — к Динке. Слава Сету, это чудовище изврата живёт у неё, а не у меня! Всё спокойнее… А хотя стоп. Он же явно про путешествие говорил! Вот же блин, оно уже скоро?!

Пробравшись в погружённую в сон квартиру, я заглянул в зал и обнаружил два спальных мешка, в которых дрыхли явно решившие, что бодрствовать им здесь ни к чему, демоны. Хотя, может, их просто Инка спать отправила — им ведь сон ни к чему… Глотнув водички из-под крана, я привел мысли в норму и пропёрся к двери сестры. Не желая нарываться на её истерики, я постучал; не дождавшись ответа, постучал громче; а в ответ на тишину пнул её дверь так, что мёртвого поднять из могилы мог. Инка, наконец, соизволила выползти из своего убежища, и я, опережая её вопли, беззвучно произнёс:

— Будь готова.

На её вопросительный взгляд я лишь подмигнул и потыкал пальцем в потолок, и сеструха, спросившая губами лишь: «Когда?» — получила в ответ беззвучное: «Утром». Инка кивнула, стопроцентно верно поняв меня — нас ведь ещё в подростковом возрасте бабушка заставила научиться по губам читать, чтобы в чрезвычайной ситуации, требующей соблюдения тишины, мы смогли общаться. Вот и пригодилось... Инна благодарно мне улыбнулась и закрыла дверь, я же послал Дине смс с предоставленными трезвым жнецом сведениями и отправился спать. На этот раз решив лечь не только в одежде, но и в кедах.

====== 13) Почему?.. ======

Комментарий к 13) Почему?.. Понятия, отмеченные звёздочкой,* разъяснены в примечаниях. Спасибо всем, кто читает эту работу!)

El Dia de los Muertos!* – День Мёртвых (испанское). Это праздник, посвящённый памяти умерших. Ежегодно проходит первого и второго ноября в Мексике и странах Центральной Америки.

«Quae fuerant vitia, mores sunt».

«Что было пороками, теперь нравы».

Проснулся я в одиннадцать утра и с удивлением обнаружил, что выспался. На дворе должно было значиться десятое июля, то бишь четверг, а четверг в нашем клубе — всегда выходной. Работаю я, кстати, по сменам: неделю пашу, как раб на галерах, неделю живу в своё удовольствие. Но четверг в любом случае День Свободы и Независимости, так что я ему рад, как Хеллоуину. Вот и сейчас я мог бы проваляться в койке до вечера, но слова жнеца, сражённого моими феромонами (чтоб они исчезли!), заставили меня соскрести свои останки с жертвенного алтаря, он же — моя койка, и пойти умываться. Душ я благоразумно решил не принимать — умею иногда думать логически. Вдруг закинут в эпицентр Ледового Побоища, когда на мне из одёжки одна пена мыльная будет? Оно мне надо?

После мыльно-рыльных процедур моя сиятельная персоналия отправилась к Динке. Демонов у нас дома не наблюдалось, жнецов тоже, и я решил было провести день в тишине, покое и безделье, но потом подумал, что смс могла и не дойти, а подругу надо предупредить. «Надвигается беда», как говорится, хоть и не такая, как в романе Брэдбери (и я не знаю, что хуже). А потому я отправился наверх. Дверь мне открыла сама Динуська, и я мысленно поблагодарил Харона, увезшего в загробный мир жнецов: Грелля Спирс потащил, как оказалось, на доклад, Нокс был на свидании с очередной жертвой, на этот раз — шинигами, а Гробовщик не отчитался о пункте назначения и просто смылся с утра-пораньше. Короче, у Динки тоже была тишь, гладь, да благодать, и мы до обеда бухали чай с оладьями. Эх, хорошо Динка готовит!

Ну да ладно, еда-едой, а главным было вот что. Мы с подругой собрали Мешок Первой Необходимости, куда запихнули аптечку, верёвки и прочие полезности, вскрыли её чулан, где хранился наш запас ножей (как метательных, так и флик-лезвий), и распихали ножички по собственным останкам, а точнее, под рубашки одели специальные пояса, куда и запихали всё это железо. Вот, не зря мы с Динкой, когда подружились, решили вместе тренироваться работе с холодным оружием! Мне казалось, это не пригодится в жизни, а вон как всё обернулось… Ещё я подумывал за отцовским пистолетом спуститься, но Динка сказала, что Иннуська наверняка его уже спионерила, так что смысла в этом было как в попытке обхитрить Гермеса. Ну а дальше мы тупо ждали неизбежного, причём Динка, которой надо было топать на работу, печально вздыхала, поглядывая на часы.