Михаэлис же в целом был одет почти как Лёшка, вот только костюмчик его был голубовато-сероватым, и у курточки не было рукавов, что позволяло разглядеть широченные рукава белой рубашки. А ещё он не отказал себе в удовольствии напялить перчатки, правда, цвет для них выбрал телесный. К чему бы это?.. Ну да ладно, мне как-то в данный момент на Михаэлиса смотреть не хотелось — я не злилась, но было больно оттого, что он решил вот таким вот образом, в последний, возможно, день, оттолкнуть меня и вызвать ненависть. Зачем? Ведь я никогда ничего не просила и не ждала, так почему он решил, что причинить мне боль — лучший способ попрощаться?.. Нет, Инна, прекрати. Ты выживешь. Правда, только если твоя смерть не будет неизбежна… Но я постараюсь её всё же избежать, так что стоп, истерика.
— А чегой-то вы такие красивые? — протянула я, вгоняя Лёху в ещё большую краску. Вот так, он даже с чёрными волосами всё равно братец-вишенка.
— Это Гробовщик принёс, — с улыбкой от уха до уха пояснила Дина. — Чтобы в прошлом на нас не смотрели, как на чужаков.
— О, а вот и плюс моего положения! — притворно воодушевилась я. — Не придётся щеголять в доисторическом шмотье. А то меня особо умиляют порточки древних бюргеров — это ж какую фантазию надо иметь, чтобы считать такие вот искромсанные шаровары пиком моды?
— Это пошло от костюмов ландскнехтов — немецких солдат, — блеснула эрудицией Динка. У неё мозги от стольких знаний не болят ещё, а? — Они победили бургундцев и при починке одежды использовали кусочки знамён побеждённых.
— Ну вот, народ от безысходности такое напяливал, а наши архаровцы — как дань моде, — хмыкнула я и закинула за спину свой отнюдь не волшебный, но очень полезный рюкзачок.
— Так они тоже от безысходности, — влез Гробовщик. — Чтобы вместе с тобой на костёр не попасть.
— Не попадут — у нас вон ударная сила в виде моднявого демона имеется, — хмыкнула я, стараясь не смотреть на этого самого демона. Он мне, что интересно, не ответил, а Легендарный противненько так захихикал и бросил Михаэлису:
— Береги там мою подопытную, а то женщины — существа хрупкие. Особенно влюбленные женщины — у них даже способность к самозащите порой на нет сходит.
Динка почему-то покосилась на меня, а Себастьян пожал плечами и ответил:
— Защита тех, кто не должен умереть, — мой долг. И я исполню его на должном уровне.
— Отлично-отлично… Надеюсь, моим советом ты тоже не побрезгуешь, — загадочно протянул жнец. О чём это он?
— Мне не нужны советы, — холодно бросил Михаэлис, и я нахмурилась, но решила не уточнять — всё равно не скажут. Я просто окинула взглядом родную кухню, а затем вдруг крепко обняла опешившего брата и чмокнула в щёку. Он ошалело на меня воззрился, а я подмигнула ему и сказала:
— Прорвёмся, Лёха. Спасибо за всё.
— Мы справимся, Инн. Мы же вместе, — как-то совсем уж неуверенно ответил он, а я рассмеялась, правда, абсолютно фальшиво, и сказала, что, по крайней мере, мы сделаем всё возможное, а это уже немало.
Лёшка удивился, но спросить меня, почему я вдруг сменила позицию с: «Я в любом случае выживу!» — на: «Я сделаю всё возможное», — не успел. Мир заволокла тьма, и я поняла, что это конец. Потому что удушье, что возникало лишь в самых тяжелых ситуациях, вдруг стало нестерпимым. Но я всё равно не сдамся и буду бороться до последнего. Потому что я хочу жить даже несмотря на то, что ненавижу своё существование. Я ведь и не жила никогда. Только перемещалась ото сна ко сну.
А может, сгорев, я проснусь, и начнётся настоящая жизнь?..
Интересно, есть ли загробная жизнь, или таким, как я, лучше о ней не думать? Ведь я точно попаду в Ад. А значит, мне не стоит грезить о смерти. Я должна жить. Ради того, чтобы когда-нибудь сказать демону, подарившему мне эти годы, что я выполнила обещание. Да, именно так — я должна жить, а не существовать. А потому мне всё же надо проснуться. В тот момент, когда очередной кошмар закончится… Да, я слабая. Потому не могу проснуться перед сложным испытанием. Но это неважно. Ведь что бы ни случилось, я просто буду бороться и верить в саму себя. Не в чудо и не в окружающих. В то, что ради главной своей цели я способна на что угодно.
Вот только я всё же хочу, чтобы Себастьян улыбался…
====== 45) Аномалия ======
«Esse quam videri».
«Быть, а не казаться».
Как только тьма развеялась, я поняла, что мне хана. Потому как стояла я в центре толпы обалдевших немецких крестьян, и это самое обалдение не продлилось бы долго. Я кинулась наутёк, но стоило лишь мне прорваться сквозь неплотное кольцо местных аборигенов, как сзади послышался вопль: «Ловите ведьму!» — и мир поплыл перед глазами от боли. Какая же я дура… Мне в голову прилетел камень, а я о таком исходе даже не подумала… Но кто же знал, что меня прямо в толпу закинут?! Хотя не стоит оправдываться…
Я рухнула на землю, но сознание не потеряла, и потому тут же попыталась встать, вот только не получилось — меня снова ударили по затылку и начали связывать. Я из последних сил напрягла все мышцы, хотя голова гудела и перед глазами было черным-черно, и оставалось только радоваться тому, что первый раз камень ударил меня на излете, а второй раз били, скорее всего, просто руками…
Пока один крестьянин меня связывал, ещё двое, видимо, «самые смелые», самоутвердились, пару раз пнув «ведьму». А ведь если бы и правда ведьма была, она бы их заколдовала! Жаль, я магией не владею…
Обездвижив меня, крестьяне потащили пленную «ведьму» по узкой, ничем непримечательной улочке какой-то захудалой деревеньки и наконец швырнули меня в старый, дряхлый сарай. Всё это время я усердно напрягала мышцы, борясь с судорогами, головной болью и подступавшим обмороком, но как только оказалась на земле, сразу расслабилась. Путы слегка ослабли, и я, вспомнив все советы Дины, начала чётко и ритмично вращать запястьями. Кстати, а где готесса и братец-рыцарь? Они придут меня спасать, или их демон остановит? И почему они вообще в другом месте по прибытии оказались? Их что, специально в сторонке от деревни «высадили» с тьмы-перевозчика? Жестокий век, прозорливые Владыки, ага… Ну и правильно. Им не стоит рисковать. Я спасусь сама.
К счастью, вязали меня не профессионалы, и я довольно быстро выпуталась. Так как местные меня явно боялись и даже пинали с опаской — подходя, нанося удар и отбегая в сторонку, — рюкзак остался со мной, равно как и пистолет, и сейчас я была вооружена, зла и крайне опасна. А нечего беззащитных девушек в ведьмовстве обвинять и руки, а точнее, ноги распускать!
Бегло осмотревшись, я обнаружила, что старый сарай был довольно хлипким, и выломать одну из досок в стене проблем не составит. Сняв пистолет с предохранителя, я подошла к стене напротив двери и найденной прямо на месте мотыгой попыталась выломать одну из досок. Как? Да очень просто — просунув острый край в щель между гнилыми планками и использовав рукоять в качестве рычага. Старое дерево неохотно поддалось, и вскоре я уже просачивалась в узкую щель между досками, оскалившимися щепками.
В тот же миг дверь сарая распахнулась, и селяне, увидевшие довольно неприятную их глазу картину, заорали что было мочи. Кто-то кинулся ко мне, кто-то на улицу, но я уже выскользнула из сарая и, закинув рюкзак на плечо, помчалась к видневшемуся неподалёку лесу. За мной началась погоня, но я выхватила пистолет и дослала патрон в патронник. Хватит. Я уже не та, что раньше. И на этот раз ни паниковать, ни сомневаться не стану. Я просто вышибу мозги тем, кто посмеет встать на моём пути. Жестоко? Да наплевать. Потому что они и так трупы. А я должна выжить. Должна не только себе, но и давно умершему демону, подарившему мне шанс на счастье.
Я мчалась со всех ног, не разбирая дороги — перепрыгивая через канавы, огибая небольшие, ухоженные, но бедные деревянные домишки, отталкивая с дороги тех, кто попадался на пути… А попались мне, кстати, лишь две женщины, которые почему-то, вместо того, чтобы ловить «ведьму», заламывали руки и начинали причитать. Трусы. Вот она, их вера в необходимость сжигать ведьм. «Я лучше помолюсь и поплачу, а охотится на исчадия Ада пусть кто-нибудь другой». Зато «исчадиям» это как раз кстати, так что не мне жаловаться. Просто не люблю слабаков, орущих на каждом углу о своих идеалах и не защищающих их…
