Легендарный захихикал, а мать схватила плащ, обула туфли и обратилась ко мне:
— Дина, одумайся! Что ты нашла в этом маньяке?!
— Я его люблю, — спокойно ответила я и, подойдя к Гробовщику, добавила: — А ещё я наконец поняла, что была права: если доверять людям, будет больно — постоянно будешь обманываться. Но когда-нибудь найдёшь того, кому и правда можно верить. Абсолютно.
— Он же ненормальный! — простонала мать, а я нахмурилась и тихо сказала:
— По мне так он куда нормальнее вас. Но мы, видимо, просто совсем по-разному видим суть слова «норма».
— Очнись, он же тебя использует!
— Знаю, — улыбнулась я. — Я его любимый образец.
Жнец посмотрел на меня, и мы синхронно рассмеялись. Мать же распахнула дверь и бросила мне:
— Я это так не оставлю. Не позволю какому-то психу портить жизнь моей дочери!
— О, не беспокойтесь, — протянул жнец, заставляя гостью замереть в дверях, — о последствиях новых визитов я уведомил Вашего мужа, а о жизни Дины беспокоиться не стоит. Она у неё будет очень длинная и очень спокойная. Это я ей обещаю. А вот Вам советую попрощаться с дочерью: больше Вы её не увидите.
Я благодарно улыбнулась жнецу, почувствовав, что очередной камень рухнул с души. Он всегда помогает мне, не волнуясь о последствиях. Ему плевать, что смертные или даже жнецы о нём подумают — он даже от домогательств Рональда меня последнее время защищал так, что Нокс зарёкся делать намёки в мой адрес. И рядом с Величайшим я как раз не была «как за каменной стеной» — я чувствовала, что наконец-то свободна, и эта свобода была наилучшей защитой… абсолютной. Ведь абсолюта в мире нет, но если верить во что-то очень сильно, оно станет для тебя таковым.
— Это я тебе советую с ней попрощаться! — рявкнула мать, потеряв напускное спокойствие. — Мы заберём Дину туда, где ей будет лучше! Подальше от всяких неадекватных маньяков, которых она «полюбила» благодаря извращенским отношениям!
— Намекаете на то, что мы живём по принципам БДСМ? — протянул подкованный в этом вопросе благодаря моим рассказам жнец. — Разочарую Вас. Просто теперь Дина принадлежит мне. Полностью. Остальное абсолютно не имеет значения. И какие-то правила каких-то сообществ меня не волнуют. Как и Ваши, кстати.
— Готовьтесь. Будет суд.
— Боюсь, Дина перед судом никогда не предстанет. Ни перед каким, — ответил Легендарный, и я поняла, что он говорит о Великом Суде Владыки Эмма.
— Посмотрим! — рявкнула мать, а я спросила у неё:
— Я просто хочу быть счастливой и попытаться сделать счастливым того, кто мне дорог. Неужели тебя это так злит?
— Да ты!.. Ты не знаешь, что для тебя будет лучше! Не знаешь, как это счастье найти! — она поправила очки на носу и одёрнула пальто, а я тихо сказала:
— Не знала. Теперь знаю. Прощай.
— До встречи в суде!
— Memento mori, — многозначительно протянул Гробовщик, и дверь за моей матерью с грохотом захлопнулась.
— Спасибо, — прошептала я.
— Не стоит, — усмехнулся жнец и протянул мне печенье. — Я просто защищаю свою собственность. Слишком ценную для того, чтобы оставить её одну.
— За это и спасибо, — улыбнулась я, а Легендарный провёл ногтем по моей щеке и тихо сказал:
— В вечности слишком много одиночества. Я хочу его заполнить.
— Думаю, это будет весело. По-настоящему весело, — ответила я.
Он улыбнулся и, обняв меня одной рукой, сдвинул чёлку с глаз. Они лучились неподдельной радостью, хотя на губах играла саркастичная ухмылка.
— Всё же глаза — и правда зеркало души, — пробормотала я.
— Поэтому носи чёрные очки почаще, если меня нет рядом, — посоветовал Легендарный и коснулся моих губ своими.
Слова — лишь ширма, выражение лица — маска. И только глаза почти никогда не лгут. А от меня Легендарный свою душу прятать перестал… И я нашла в ней своё счастье.
====== 43) Тайна ======
«Facile omnes, cum valemus, recta consilia aegrotis damus».
«Когда мы здоровы, то легко даём больным хорошие советы».
Вечером Гробовщик озадачил меня сообщением о том, что выяснил причину аномалии, которая спасала Инну, и всё оказалось не так просто, как они думали раньше. С самого утра, как выяснилось, он был у Эмма-Дай-О и беседовал с ним относительно своих изысканий, а перед ужином, на который мы должны были собраться всей толпой, Легендарный вновь отправился к Владыке и, вернувшись, сразу заявил, что скоро всё разрешится и Повелители отдали последний приказ. Инна тут же напряглась, как и мы с Лёшей, а вот мифические существа приободрились. Разве что Михаэлис не выглядел счастливым, да Грелль как-то печально покосился на Алексея.
Величайший уселся за стол рядом со мной, и я выдала ему ужин, а Себастьян спросил его:
— Можно теперь рассказать Инне о том, что мы узнали, или Владыки запретили?
— Можно, можно. И я как раз этим собираюсь заняться, — снисходительным тоном ответил жнец, и когда все вернулись к трапезе, он начал рассказ.
Оказалось, что в роддоме, где лежала мать Инны, и впрямь не осталось персонала тех времен, как она сама выяснила, но паранормальным существам эти люди и не нужны были. Просто Граф проверил Плёнку матери Инны, Галины, а затем дал её просмотреть Легендарному, и они выяснили, что неделю, которую та провела в отделении перед родами (у неё были осложнения, потому и попала она туда аж за неделю до срока), в её палате лежала очень интересная дамочка. Эта дамочка явно была человеком, а потому не привлекала внимание паранормальных существ раньше, но кое-что не совсем обычное в ней всё же было — отстраненность, нелюбовь к общению с окружающими и довольно резкие, жёсткие высказывания, которые непосвященному казались просто следствием расстроенных нервов, но привлекали внимание тех, кто искал в окружении Галины именно демона. К тому же единственной пациенткой, с которой общалась эта женщина, Валентина, была мать моей подруги.
Жнецы сначала не поняли, что всё это значило, но, подняв архивы роддома, выяснили, что эта женщина умерла при родах, как и её малыш, в тот же самый день, когда на свет появилась Инна. Причём, что интересно, плод развивался очень плохо, словно ему не хватало питательных веществ, в то время как его мать вела правильный образ жизни и всеми силами о нём заботилась. Он умер не от болезни или несчастного случая — просто он был слишком слаб и, появившись на свет, даже не сумел сделать вдох. Гробовщику это показалось занятным, и они с Графом просмотрели Плёнку давно умершей медсестры, помогавшей принимать роды у Валентины. Благодаря этой записи была обнаружена ещё одна странность — у малыша были алые глаза. Любопытный пунктик, ничего не скажешь. Только вот альбиносы всё же не являются чем-то невероятным, а потому медики куда больше впечатлились травмами женщин, попавших в аварию в этот же день, и куда больше внимания уделили попыткам спасти их недоношенных, но всё же сумевших сделать первый вдох детей, один из которых скончался через пару часов. Так что из-за всей этой нервотрёпки медики благополучно забыли и о красноглазом младенце, и о его матери, а вот жнецы с демонами воодушевились.
Подняв документы на Валентину и побеседовав с её знакомыми, паранормальные существа нашли нечто интересное. Она была не замужем, и даже возлюбленного у неё не было, а об отце ребёнка говорить отказывалась напрочь — собиралась сама растить младенца и просила посторонних не вмешиваться. Да они и не вмешивались, собственно говоря, потому как считали Валентину странной: она всегда была крайне жестока к окружающим, и даже при том, что в Советском Союзе вера была запрещена, всё же верила, но как-то странно. Она верила, что паранормальные вещи существуют, но не была набожной — скорее наоборот, ей больше была симпатична «темная сторона», но это были лишь догадки родственников, которых непонятно какими правдами и неправдами разговорили дотошные мифические существа. Одна женщина даже вспомнила, что незадолго до того, как объявить о своей беременности, Валентина куда-то уезжала, причём никто не знал куда — она просто исчезла на один день, потом вернулась и сказала, что решила провести выходной в чудесной компании, но что это была за компания, не сообщила.
