— Психи, — пробормотал он. — Психи! Жить в одной квартире с трупами… Вы точно психи!
— Почему же? — озадачился Легендарный. — Чучела животных в квартире держать можно, а тела людей — нет? Какая дискриминация к собственной расе! Не думал, что Вы социофоб и человеконенавистник…
Я усмехнулась, а Дмитрий Петрович аж задохнулся от возмущения. Да уж, так его слова ещё никто никогда не искажал…
— Да вы вообще понимаете, что делаете? — вернулся к нему дар речи. — Это противозаконно!
— Отнюдь, детишки — отказники, их тела мне передали родители, подписав согласие. Видите ли, проституткам, к примеру, важнее деньги, чем похороны собственного ребёнка… Да и не только проституткам, но и бизнесменам, как я вижу. Зачем нужны дети, если можно получить деньги, убрав их с глаз долой?
Отчим сделал шаг назад, и Легендарный расплылся в коварной усмешке. Каждое его слово било точно в цель. Он не проигрывал в словесных перепалках, и я в который раз пришла в немое восхищение от его умения довести собеседника до ручки, безжалостно трактуя его слова с разных точек зрения.
— Мы полицию вызовем… Вас посадят!
— Конечно-конечно, вызывайте. Я живу здесь на законных основаниях, моя жена тоже, закон не нарушаем, на детишек и органы имеются документы, — Легендарный сделал вид, что призадумался, и протянул: — А вот посторонние люди в нашей квартире, пытавшиеся стащить банковские документы и устраивающие обыск в чужом жилище, — довольно любопытная находка для полиции. Особенно если мы расскажем, как настойчиво пытались уговорить Вас покинуть помещение, но Вы вместо этого устраивали дебош с криками и оскорблениями в наш адрес. «Псих» — слово не обидное, но в суде может сойти за оскорбление. А у нас медовый месяц, деньги лишними не будут… Поскорее звоните участковому, не хочу терять время.
— Да Вы… — мужчина, идеальная прическа которого сейчас была похожа на воронье гнездо, в который раз зачесал волосы назад пальцами и, поправив галстук, нервным голосом процедил: — Я пойду в прокуратуру! Вас посадят!
— Оказывается, глухота присуща не только ушам, но и мозгу. Любопытно… — протянул жнец.
— Вы меня оскорбляете! — победно взвизгнул отчим.
— Отнюдь, лишь размышляю о строении организма смертных в целом, — коварно ухмыльнувшись, парировал Гробовщик.
— Мы ещё вернёмся!
— Прошу, но сначала отдайте ключи и запомните, что в эту квартиру Вам и Вашей жене вход воспрещён. Дина не откроет вам дверь, как и я, а натравив на нас прокуратуру, вы заработаете серьёзную головную боль в виде неожиданно просочившейся в прессу информации о том, как бизнесмен средней руки постоянно отправлял падчерицу в психиатрическую клинику, а когда ей сняли диагноз, выгнал её из дома, чтобы «смыть позор», заключавшийся в спасении жизни другого бизнесмена. Гораздо более удачливого на тот момент. Это будет интересно.
Дмитрий Петрович хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, а затем швырнул на пол ключ и помчался к двери с криком:
— Я это так не оставлю!
— Будем ждать: я и документы, подтверждающие Вашу нечистоплотность, — бросил ему вслед Легендарный.
Послышался хлопок входной двери, и отчим исчез из моей жизни, а мать вошла в комнату, держась за сердце. Бледная и насмерть перепуганная. Подойдя ко мне и стараясь не смотреть на колбу, стоявшую у меня за спиной, она выдавила из себя слабое подобие улыбки и эдаким доброжелательным, ласковым тоном проворковала:
— Дочка, ну зачем ты так? Мы же просто о тебе заботимся. Этот… гробовщик… Он не знает тебя совсем — вы месяц знакомы, ну что хорошего он принесёт в твою жизнь? Трупы детей? Ты же никогда не была такой — не радовалась, глядя на мертвецов…
— Я и не радуюсь, — спокойно ответила я и обняла правой рукой колбу, достававшую мне до груди. — Просто я знаю историю смерти этого ребёнка, знаю, что его родители отказались хоронить труп, потому что это не мальчик и не девочка, сочли его уродцем, каким-то «не таким», и потому отказались даже отдать дань его памяти. И поэтому я улыбаюсь этому ребёнку. Ведь он заслужил хоть немного тепла…
— Он мёртв! — простонала мать, закатывая глаза к потолку.
— А ты думаешь, что мёртвым всё равно? — усмехнулась я. — Возможно. Но если они смотрят на нас с небес, им будет приятно видеть улыбки.
Я верила в это. И раньше верила, но сомневалась, а вот теперь перестала раздумывать, не ошибаюсь ли, и это стало для меня истиной.
— Нет, это всё тебе внушил этот человек, — упрямо мотнула головой мать. — Я понимаю, тебе одиноко, не на кого опереться в чужом городе, а тут появляется весь такой из себя властный тип и начинает указывать, как тебе жить. Конечно, тебе это понравилось — ты же всегда любила этот… как его… «Лайфстайл»! Все уши мне про него прожужжала, болтая по телефону со своим другом. Но Стас погиб в автокатастрофе, его уже нет, и ты решила подчиниться кому-то другому. Понимаю, для тебя это был шок — вы были в машине вместе, когда она сорвалась в кювет. Но как думаешь, почему машина сорвалась? Из-за гололёда? Не думаю. Вы слетели в овраг, потому что на скользкой дороге Стас не справился с управлением — вас подрезали, он вывернул руль, и вы слетели с трассы, машина перевернулась, и он погиб. Но скажи, неужели это было случайностью?
Сердце словно прокололи раскалённой иглой. Мать вернулась к любимой теме. Всякий раз, как она говорила об этом, я срывалась. Видимо, и сейчас она хотела, чтобы мне стало плохо… Нет я ни разу не поднимала руку на родителей, но нервы мне вся эта ситуация трепала знатно, а потому я не могла понять, зачем вообще всё это говорилось. А теперь поняла, благодаря словам Легендарного. Мне хотели причинить боль, чтобы я сорвалась окончательно, а затем попала в психушку, где получила бы справку, и суд отдал бы родителям опеку надо мной. Весь мой заработок стал бы их, а ведь у отчима дела последнее время шли не очень, и чем хуже шли дела, тем больше был прессинг на меня…
— Интересная трактовка событий, — вмешался Легендарный, и мать с ненавистью на него посмотрела. Я же посмотрела на него с надеждой… — То есть Вы считаете, что не будь с ним в тот момент Дины, авария не произошла бы? Или, может, думаете, что, убив тех, кто на него напал, она навлекла на себя проклятие свыше, которое его и убило? Расстрою Вас. Небеса не проклинают, а смерть человека не приблизить и не отсрочить. Дина спасла себя и друга, не более того, а затем он погиб, потому как пришло его время. Она же оказалась в машине в назидание — видеть смерть близкого человека очень больно. Но, похоже, Вы не понимаете этого, не так ли? — голос Легендарного стал вкрадчивым и холодным, и мать невольно поёжилась, сделав шаг назад. — Не уважаете смерть, не знаете цену жизни, верите, что Вашу дочь могли наказать за грехи, а Вас — нет. И забываете о том, что перед смертью все равны, и она украсит в конце концов и Вас. И Вашего мужа. И сына.
С каждой новой фразой Легендарный делал шаг к моей матери, а она пятилась на выход. И сейчас любому было бы очевидно, что перед ним не просто «весёлый гот», а нечто, познавшее суть жизни и смерти. Он был прекрасен в своём величии, в величии смерти, а окружавшая спокойную властную фигуру аура наполняла воздух ужасом и безысходностью могилы…
— Вы просто возомнили себя сверхчеловеком, но, увы, смертные одинаковы — сколь бы много различий в вас не было, вы все умрёте. Может, стоит об этом призадуматься до встречи с Косой жнецов? А может, и нет… Тогда жнецу будет веселее отделять душу от тела — ужас людей перед смертью испокон веков их веселит. А как было бы грустно, если бы исчез смех… Поэтому грешите. Считайте, что будете жить вечно, а если умрёте, обретете Рай. Верьте, что Вам не придётся платить по счетам. Тем веселее будет смотреть на Ваше разочарование. Смертные так наивны и глупы. Это и впрямь весело.
— Ты маньяк, — пробормотала мать, вжавшись спиной во входную дверь.
— Отнюдь, — рассмеялся жнец, снова став «мирным, весёлым и не опасным». — Я всего лишь ушедший на покой исследователь, который повидал множество смертей. Работа прозектора, знаете ли, чрезвычайно приятна — мёртвые не причиняют боли живым… Разве что если превратятся в зомби.
