— Образец, да? — рассмеялась я тихо. Его шуточки никогда не изменятся… И это хорошо.
— Любимый образец, — прошептал жнец, и холодные губы коснулись моего виска.
Я замерла. Он это сказал?.. Он это сказал?! Да быть того не может!
— Гробовщик! — я повисла у жнеца на шее, крепко обняв его, а Легендарный вдруг рассмеялся и загадочным тоном прошептал:
— У меня вообще-то имя есть.
— Какое? — спросила я, и тут же спохватилась: — Прости, я…
— Да нет, раз уж ты настолько ценный образец, я тебе его скажу. Только никогда и никому не открывай его, потому что это — моя тайна, — протянул он и, приблизившись губами к моему уху, едва слышно произнёс всего одно слово.
Имя, которое скрепило самый главный договор моей жизни. Нашу любовь. Потому что теперь я точно знала — он мне верил… и любил.
====== 42) Надежда ======
«Memento mori».
«Помни о смерти».
Идиллию, наполненную тишиной и умиротворением, сменил взрыв. Нет, не бомбы, но лучше бы так, право слово! Потому как взрыв негативных эмоций порой ранит сильнее… Гробовщик обнимал меня, мерно перебирая мои локоны длинными чёрными ногтями, а я, уткнувшись носом ему в шею, улыбалась, прижимаясь к самому дорогому мне человеку. К моей свече, разогнавшей тьму и уничтожившей Ничто, которое меня затягивало… Вот только звонок в дверь заставил меня вздрогнуть и крепче прижаться к Легендарному, потому что в памяти вспыхнула сегодняшняя дата.
В июле и августе родители приезжали, когда я была дома одна, и как обычно устраивали мне скандалы, от которых меня в прямом смысле отпаивал Величайший — валерианой и какими-то травяными настоями. К тому же, в июле он меня спровоцировал на срыв, и за те удары мне было безмерно стыдно, потому что это казалось сейчас чем-то гадким и отвратительным… На дворе было четырнадцатое число, да ещё и воскресенье, а они чаще всего приезжали именно в середине месяца. К тому же, Инна с Лёшей ещё вчера собирались сходить на рынок за зимней обувью, а с характером моей соседки, такие походы всегда выливались в долгоиграющую Одиссею, потому как её придирки к качеству были огромны. А это значило лишь одно — за дверью всё же были те, кого я меньше всего хотела бы увидеть…
— Откуда такая паника? — протянул вдруг жнец, потрепал меня по волосам и встал. — Идём, представишь меня своим «родителям»… — он приложил к губам длинный чёрный ноготь и, глядя в потолок, глубокомысленно добавил: — Сегодня хороший день, почему бы не завершить его смехом? Идём, попрощаешься с родителями, ты их больше не увидишь.
— Не увижу? — удивлённо переспросила я, вставая.
— Конечно, — хитро улыбнулся жнец, обернувшись ко мне. — Такие смертные не должны портить нервы моему дорогому образцу… моей немёртвой умершей. Ведь нервы плохо восстанавливаются, особенно у трупов!
Он негромко рассмеялся, и я улыбнулась, подумав, что быть не живой, не мёртвой, не «странной куклой» и не одним из сотен подопытных, а «немёртвой умершей», чем-то особенным для Легендарного, безумно приятно. Странно, но по имени я его не хотела называть даже в мыслях, словно боялась, что их кто-то подслушает… Но из раздумий меня вывел повторный звонок, и жнец, усмехнувшись, отправился в свою спальню. Я же с тяжким вздохом пошла на заклание — открывать родителям.
Они, как всегда, были не в духе. Пока мать отчитывала меня за нерасторопность в открывании двери, отчим копался в шкафу в прихожей. Обыск начался с порога. Мне решили поднять нервы, даже не говоря «привет»? Отлично, зашибись! Чего они добиваются, интересно?..
Мать сняла пальто и, оставшись в сером брючном костюме, прошла в гостиную. Она как всегда являла собой образец педантизма и аккуратности: русые волосы до лопаток были собраны заколкой в хвост так, что ни одна прядь не выбивалась, блуза была отглажена, на брюках застыли стрелочки, стекла очков сверкали чистотой. Да и отчим не отставал — чёрный костюм-тройка был идеально выглажен, синий галстук затянут под горлом, а чёрные волосы были прилизаны волосок к волоску. Я, конечно, фанат чистоты и аккуратности, но их педантизм даже меня всегда убивал…
— Покажи руки, — скомандовала мать, и я, скрепя сердце, закатала рукава. Сейчас начнётся…
— Ну надо же, всё нормально, — таким удивлённым тоном протянула она, словно я всю жизнь сидела на героине, а месяц назад бросила. — Но почему в квартире не убрано? Посмотри, раскладушка, вместо того, чтобы стоять в кладовой, стоит в углу! Зачем тебе она, кстати?
Упс, в прошлые визиты родители не заметили присутствия жнецов, потому как я заблаговременно сплавляла их вещи Инне на хранение. А вот вчера забыла, со всеми вечерними треволнениями… И как быть? Если они узнают, что я живу с тремя мужчинами, мне мало не покажется. Они и так мне всегда мозг взрывают отповедями, а уж в такой ситуации…
И тут на пороге комнаты появился Гробовщик. Широкие чёрные брюки, идеально выглаженная мною вчера рубашка с широченными рукавами, остроносые ботинки, которые жнец даже дома на тапочки менять отказывался, рассыпавшиеся по спине серебристым водопадом длинные волосы и цепочка с черепами — одну такую он недавно подарил мне, но у него, кажется, их было несколько… Мама замерла, отчим удивлённо уставился на пришельца, а я нервно сглотнула. Что-то будет…
— У нас гости! — всплеснул руками Гробовщик и, подойдя ко мне, прислонил к губам длинный ноготь, всем своим видом показывая, что оценивающе разглядывает моих родителей. Вот только глаз из-за чёлки видно не было, и я подумала, что это его очень натуральное веселье и любопытство на самом деле наиграны — ведь от него исходила просто убийственная аура.
— А Вы кто? — нахмурился отчим.
— Ах да, как же я забыл представиться? Но, раз уж вы в моём доме, вы первые. Прошу, не стесняйтесь, — решил поплясать лезгинку на нервах моих родственничков Легендарный.
— В каком это смысле? — опешила мать.
— В прямом, — коротко, чётко, лаконично. — Так вы представитесь?
— Мы — родители Дины, а Вы кто?! — поправив на носу очки, гневно спросила мама.
— Ох, полагаю, у вас небольшая амнезия, — притворно ласково протянул Величайший, манерно всплеснув руками. — Среди вас только один человек может носить это звание. Второй к моей жене отношения не имеет.
Я вздрогнула, и по спине промаршировал табун мурашек, но не от испуга, а от радости. Не ожидала, что он такое скажет… Он что, не шутил, когда «объявлял нас мужем и женой»?.. А вот родители впали в транс. Я счастливо улыбалась, с восторгом глядя на жнеца, а тот ухмылялся от уха до уха, постукивая по губе чёрным ногтем. Первой от шока отошла мама и, не сдерживая голос, закричала:
— Дина! А ну, живо объяснись!
— Представь нас, — повелел Величайший тихим, спокойным тоном.
— Моя мать, Светлана Владимировна, — тут же отозвалась я, не глядя на родителей. — Отчим, Дмитрий Петрович. А это Гробовщик.
Все это было сказано на одном дыхании, и мне и в голову не пришло назвать жнеца по имени, а он почему-то обернулся ко мне, и ухмылка на секунду превратилась в улыбку. А вот мать впала в транс. Она полным ужаса, отвращения и возмущения взглядом сверлила Легендарного, а тот явно ловил кайф от её состояния.
На этот раз отчим оклемался первым и провопил:
— Это ещё что за кличка?! Имя у него есть? И какого чёрта здесь вообще происходит?!
Лицо отчима побагровело, он сжимал и разжимал кулаки, а Легендарный ухмылялся, явно строя коварные планы. Мне же было удивительно легко и спокойно — как никогда раньше в такие дни. Ведь с родителями я всегда чувствовала себя лишней, неправильной, испорченной… какой-то не такой, как надо. И это убивало. А вот сейчас мне было весело, потому что жнец искусно плясал на нервах моих родителей, а ещё очень спокойно, потому что рядом с ним я всегда обретала уверенность. Не в себе — в будущем…
— Что же вы так нервничаете? Хотите заработать инфаркт? Или инсульт? — продолжил издеваться над смертными вечный прозектор. — Ах, суицидники — те, кого можно уважать, ведь они приносят дань Ее Величеству Смерти. Только вряд ли вы станете прекрасны, даже умерев.
