— Я не собираюсь сидеть в одной шлюпке с нищими! — подала голос расфуфыренная мадам в дорогущей шубе, восседавшая в центре лодки.
— Умоляю, господин офицер, спасите мою сестру! — я била на жалость, дама возмущалась, но, кажется, этот мужичок был всё же скорее добрым, чем подлым, а потому махнул рукой и скомандовал:
— Садитесь обе.
— Да как вы смеете?! — возмутилась всё та же «мадам». Жаль, что её норковую шубку не намочит холодная водица Атлантики, ой, жаль…
— Спасибо Вам! — обрадовалась я, а Динка, сверлившая пустым взглядом палубу, посмотрела на Гробовщика и прошептала:
— Я не хочу…
— Надо, — прервал её Легендарный, и готесса окончательно сдалась. Она залезла в лодку, а я быстро сказала офицеру, что сама не сяду, потому что хочу найти спасательные жилеты, и он, махнув на меня рукой, продолжил зазывать народ на посадку.
В чёрном небе вдруг вспыхнула яркая вспышка, и грохот, разорвавший тишину океана, нарушаемую лишь копошением людей на тонущем судне, оповестил мир о том, что мы идём ко дну. Значит, первая шлюпка уже спущена. Значит, нос полностью под водой. Я посмотрела на часы и перевела их, выставив время «ноль сорок». Теперь мы синхронизировались с «Титаником» и сможем ориентироваться по местному времени куда более адекватно… Вот только этого самого времени у нас оставалось всё меньше, а надо было ещё найти спасательные жилеты, но я не могла уйти от парапета, потому что боялась, что Динка повторит «подвиг» Розы. Готесса же немигающим взглядом смотрела на усмехавшегося жнеца, и в её глазах стояли слёзы. Но она не плакала. Только сжимала кулаки, явно не слыша возмущённого бухтения дамочек из первого класса, и кусала губы. Но так как время не ждало, я схватила Лёшку за руку и быстро, но тихо затараторила:
— Слушай меня, если хочешь помочь. Ты хочешь помочь мне спастись?
— Что за вопрос такой? — возмутился брат. — Конечно, хочу, для того и пришёл сюда!..
— Тогда дай мне слово… нет, поклянись, что будешь слушаться меня во всём. Даже в самых странных приказах. Это единственный способ спастись. Единственный. Гробовщик мне здесь не поможет, а вода дико холодная. Я сдохну, если ты не пообещаешь.
— Я… но… — братец явно растерялся, а я сжала кулаки и процедила:
— Значит, вот как ты помочь хочешь?
— Да ты!.. — Лёха аж задохнулся от возмущения, а я подумала, что он попался. — Клянусь! Довольна?!
— Не нарушишь обещание?
— Совсем плохая? Я человек слова!
— Отлично, — я кивнула и скомандовала: — Стюарды, если не ошибаюсь, раздавали спасательные жилеты тем, кто не успел их надеть. Пробегись по палубе, глянь, нет ли их. Возьми два жилета.
— Почему два? — опешил Лёшка. Наивный он, жуть.
— Потому, что Гробовщик в любом случае не утонет, — фыркнула я. — А в одни руки три жилета никому не дадут.
— Понял, — вздохнул Лёха. — А ты?
— Провожу Дину, встретимся здесь не позже чем через пятнадцать минут, — ответила я, и брат, покосившись на белую, как полотно, готессу, бегом кинулся выполнять поручение.
— Трави концы! — раздался громогласный крик худого офицера, спасшего Динку, и лодка с готессой, дрогнув, рывками поползла вниз.
Я напряжённо вглядывалась во мглу, отчаянно надеясь, что Динка сохранит остатки разума и останется на месте. Гробовщик усмехался, провожая готессу взглядом из-под плотной чёлки. А лодка медленно, но верно погружалась в темноту, и мне казалось, что людей поглощала пропасть. Они смотрели вверх, на нас, и в глазах большинства читались ужас и непонимание. «Как же так, почему такой огромный, надёжный корабль пошёл ко дну?» Но ведь главное — сам факт. И для тех, кто утонет, причины куда менее существенны, чем следствия. Вот только не все пассажиры об этом задумывались. Злобная мадам из первого класса, теребя воротник норковой шубы, продолжала ворчать, а объект её ненависти этих слов явно не слышал. Дина во все глаза смотрела на Гробовщика, словно просила его о помощи. А он ухмылялся в ответ. Медленно, но верно тьма наступала, люди казались всё меньше и меньше, а свет от иллюминации падал на чёрную воду неровными морщинистыми бликами. Ночь окутывала лодку, и казалось, будто её поглощает бездна.
«Если долго вглядываться в бездну, бездна начнёт вглядываться в тебя».
И пустым взглядом Дины на меня смотрела она. Бездна. Нечто, в чём живо было лишь отчаяние.
А волны всё бились о борт, шепча прощание.
И вдруг готесса улыбнулась. Слабо, почти неразличимо. Я оглянулась на Гробовщика и поняла, что его усмешка исчезла, а на губах появилась самая настоящая улыбка. Он крутил потрёпанную игральную карту и улыбался Дине, а она улыбалась в ответ. И я поняла, что готесса ни за что не ослушается жнеца. Потому что она его любит. Потому что она верит в него. Верит даже больше, чем в саму себя.
Океан принял лодку с тихим всплеском. Крики офицеров смешивались со звуками скрипок, а дрожавшие огни «Титаника» ложились на чёрную водную гладь миллионами светлячков. Корабль кренился всё больше, люди начинали паниковать, а где-то в радиорубке посылали безответные просьбы о помощи связисты. И они останутся на посту до самого конца. До самого конца будут бороться с водой, освещая ночь, матросы в генераторной. До последнего будет звучать над исчезающим под водой кораблём лёгкая, ненавязчивая, жизнеутверждающая мелодия музыкантов, вышедших на палубу не ради спасения. До последней секунды будет читать пастор молитвы, глядя на то, как его паству поглощает Бездна. И до самого конца умирающие будут надеяться на чудо.
Но они погибнут. Под звуки вальса, в свете миллионов огней… которые не исчезнут для них. Никогда.
====== 34) Бездна ======
«Mors nescit legem, tollit cum paupere regem».
«Смерть не знает закона, забирает и царя, и бедняка».
Как только Динина шлюпка коснулась воды, я с облегчением выдохнула и начала искать взглядом брата.
— Значит, ты выяснила диагноз Дины, — донёсся до меня хитрый голос жнеца. Я нахмурилась и окинула его, всё ещё смотревшего вслед лодке, подозрительным взглядом. Сказать или не сказать, вот в чём вопрос. Он наверняка понял это по моему поведению, ведь я старалась не провоцировать Динку на агрессию, но вести себя с ней строго — так, как советовали врачи, судя по её больничным документам. И ведь подействовало, что интересно! Но в то же время у меня не было желания откровенничать с Гробовщиком — он мог устроить подляну.
— «Диагноз»? — хмыкнула я. — Ты так говоришь, словно Динка псих.
— Нет, но в твоём понимании это может выглядеть именно так, — с ухмылкой ответил Легендарный, даже не оборачиваясь.
А собственно, что я теряю? Да ничего. Он и так догадался, а если я буду увиливать, может запросто сделать гадость из принципа «ты мне — я тебе».
— В моём понимании, «пограничное расстройство личности» — это нечто вроде неконтролируемых вспышек ярости, когда человеку с таким диагнозом грозит опасность, — утрировала я симптоматику. Только, по сути, это самое яркое проявление, потому я даже не солгала. Просто слегка усилила эффект. Но вот в чём я сказала правду, так это в том, что не считала Динку психом.
— Ой ли? — протянул жнец.
— Представь себе, — хмыкнула я. — Там ещё много дополнений, но этот симптом — главный. А вообще, если тебе интересно, почему я выясняла это, так как раз потому, что боялась неадекватных проявлений с её стороны. Ты ведь спрашиваешь, чтобы понять, какого чёрта я в жизнь подруги полезла? Вот тебе ответ: я боялась, что она подвергнет нас всех опасности.
— Ты настолько не доверяешь ей?
— Я никому не доверяю, — на полном серьёзе ответила я, вглядываясь в чёрную воду, сливавшуюся с ночью. — Даже самой себе. Но чтобы строить выводы, надо обладать информацией. У меня появились подозрения о том, что Дина страдает раздвоением личности, когда она пришла после ранения. Потому я решила узнать достоверно, не грозит ли нам какая-нибудь опасность от её срыва. Но диагноз у неё оказался далеко не такой, как я ожидала, она абсолютно адекватна и отдаёт отчёт своим действиям. Только часто психует не по делу. Как результат, я решила в опасные минуты строить общение с ней на основе советов медиков. В остальное время как общалась, так и буду общаться.
