Тонкие пальцы с длинными чёрными ногтями гладили мои волосы, а левой рукой Легендарный прижимал меня к себе так крепко, что казалось, будто он переломает мне все рёбра. Но это было не больно — наоборот, так хорошо мне ещё никогда не было. Я сжимала чёрную пушистую ткань безразмерного свитера и понимала, что эти секунды станут самыми дорогими в моей жизни. Не потому, что Гробовщик меня спас — потому, что он захотел меня спасти…
Наконец кабинка оказалась недалеко от земли, и жнец, быстро встав, подхватил меня на руки. Я вцепилась в воротник его свитера, а Легендарный одним прыжком переместился на посадочную платформу. К нам тут же кинулись какие-то люди в спецовках и серых рабочих комбинезонах, засыпавшие Легендарного вопросами о моём состоянии, и мне хотелось спрятаться ото всего этого гвалта, оказавшись где угодно, только не здесь — хоть на северном полюсе, хоть на вершине всё того же Колеса, лишь бы не в гудящей толпе лицемерных людей, многие из которых смеялись, когда я висела над пропастью.
Пропасть.
Почему-то воспоминание вызвало толпу мурашек, и я поняла, что паника наконец добралась до меня. Сердце отбивало бешеный ритм, ладони потели, меня ощутимо затрясло. Но я должна быть сильной, я не должна поддаваться страху… Я смогу. Я не слабая. Я выдержу, правда?.. Гробовщик же пытался лавировать между людьми, но они продолжали допрос, и, наконец, он не выдержал. Я ведь уже говорила, даже у жнецов терпение не вечно, вопрос только в том, что и когда может вывести их из себя.
— Дайте пройти! Иначе от этого парка не останется и следа, ясно?
Голос, пропитанный непоколебимой уверенностью и арктическим холодом, в котором не было и тени эмоций, кроме ледяной ярости, заставил человеческое море расступиться. Легендарный быстрым шагом направился к воротам, а вслед нам летели просьбы администрации не писать заявление в прокуратуру, потому что «колесо обязательно починят». Лучше бы вы его на металлолом сдали, уроды! А если бы я была одна? А если бы на моём месте вообще был ребёнок? Деньги, деньги, деньги! Лишь бы грести лопатой эту жизнеопределяющую бумагу! На людей плевать, как и на их безопасность!
Я прижалась к жнецу, оперевшись щекой о его плечо, и закрыла глаза. Гнев пришёл на смену страху, как это обычно у меня бывает, и я старалась успокоиться, следуя вызубренным советам Гробовщика. Вдох. Сосчитать удары сердца. Выдох. Разжать кулаки. И так по кругу, вслушиваясь в своё дыхание. Вот только на этот раз я вслушивалась в дыхание Гробовщика, такое близкое и такое родное, что злость уходила сама собой, а в душе растекался покой, нежность и благодарность…
Наконец мы оказались в густой части парка, где уж точно вряд ли были люди, и белая вспышка перенесла нас в мою спальню. Гробовщик, ни слова не говоря, сел на кровать и прижал меня к себе. Не знаю, сколько мы так просидели, я вслушивалась в его медленно успокаивающееся сердцебиение, закрыв глаза, и улыбалась, а Легендарный, крепко обнимая меня, думал о чём-то своём и порой так сильно сжимал руки, что казалось, ещё чуть-чуть и меня сломают, как куклу… Но я ведь не кукла, правда? Куклу спасли бы и отпустили, а меня он отпускать не хотел… Почему? Может, различия рас всё же не так важны, как схожесть душ? Или я опять придумываю нечто непонятное? Не знаю, но почему-то мне это нравится. Даже вся эта неопределённость, возможность в любую секунду разочароваться в своих надеждах, лишь притягивают, маня, как пламя мотылька. И не важно, что я могу сгореть. Потому что перед кремацией этот огонь меня всё-таки согреет…
И вдруг Легендарный вздохнул, посадил меня на кровать и встал. Я удивлённо и слегка разочаровано на него посмотрела, а жнец приложил к губам палец и, не глядя на меня, спросил, как я. Ответ: «В норме», — его не удовлетворил, и мне пришлось сказать, что сначала я перепугалась, потом, когда он меня поймал, успокоилась, на земле накатила паника, перешедшая в злость, но я взяла себя в руки, как он меня учил. Я думала, ему именно эти подробности интересны, и он спрашивает из-за эксперимента, но Гробовщик всплеснул руками и возмущённо сказал:
— Я не об этом спрашиваю! Как ты себя чувствуешь сейчас? Что-то болит, головокружение? Слабость? Страх?
— Нет, спасибо, всё хорошо, — ответила я. Удивлению моему не было предела, но почему-то захотелось улыбнуться… что я и сделала. — Я уже успокоилась, а физически так и вообще не пострадала. Спасибо. Ты…
— Не благодари, это лишнее, — перебил меня жнец, отмахнувшись, и почему-то очень тихо добавил: — Я уже терял. Не хочу потерять вновь.
Я опешила, а Легендарный вышел из моей комнаты, бросив с порога: «Отдохни», — и бесшумно закрыл за собой дверь. Я улеглась на кровать, свернувшись калачиком, и подумала, что, наверное, даже подопытный образец может стать дорог исследователю. Интересно, кого он потерял? Любимую, друга, родных? Нет, конечно же, я никогда не задам ему этот вопрос — вспоминать о потерях слишком больно, и даже если он не ответит, всё равно память услужливо подкинет страшные картины. Потому я лучше останусь в неведении, но… Не так уж и важно, что было в прошлом. Да, оно определяет наше настоящее, но будущее мы строим каждым своим поступком, а потому надо думать о том, как создать спокойное, светлое будущее, а не жить размышлениями о былом. Ведь прошлого не вернуть, а в грядущем можно построить прекрасный воздушный замок, который станет явью. Или я слишком оптимистична? Может быть. Не знаю. И, наверное, это к лучшему — так у меня хотя бы есть надежда, а с ней жить всё же куда легче. Я просто буду наслаждаться настоящим, заботясь о будущем, и даже если я для Гробовщика лишь подопытный образец, я постараюсь стать отличным образцом, из которого он сумеет извлечь наибольшую пользу. И, быть может, когда-нибудь он тоже привяжется ко мне, хотя бы как к другу. Ведь он меня сегодня не просто спас — он заботился обо мне. И это давало надежду. Не знаю пока, на что. Возможно, на будущее, которое не будет пытаться меня уничтожить, как прошлое?..
====== 33) Неизбежность ======
«Sua cuique fortuna in manu est».
«Своя судьба у каждого в руках».
Понедельник — день тяжёлый. А я нашла новую работу взамен утерянной турфирмы, так что он стал ещё и днём знакомства с новым коллективом. Ещё с вечера братец-ехидна пожелал мне «смирить гордыню и пообщаться с простыми смертными на равных», что меня дико разозлило, а потому я ответила: «Думаешь, бессмертный Царь, которому завтраки два демона готовят, может быть на равных с простыми обывателями?» Братец развозмущался, а я послала его оленей пасти и свернула лавочку дискуссии — не люблю, когда мне диктуют как жить и порицают мои привычки. Я живу так, как нравится мне, для себя и ради собственного счастья. Короче, я эгоистка. И меня это устраивает, потому как я ненавижу прогибаться под окружающих. Как поётся: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир — однажды он прогнётся под нас!» Истинно так, и меня не колышет, кому не нравится моё поведение. Я никого им не ущемляю (Лёшка не в счёт), остальное — только моё дело. Так что как работала раньше, так и буду работать — качественно и не сближаясь с персоналом. Всякие дружеские отношения с коллегами — бред. Тебя наверняка попытаются подсидеть, подставить или заложить начальству, а если даже и не попытаются, то, мило улыбаясь, будут перемывать тебе косточки в курилке. Ну и зачем «дружить» с теми, кто, узнав твою тайну, разболтает её всем товарищам по никотиновой зависимости? Да незачем.
Кстати, о работе. Я её не находила, я её себе выбила. А точнее, мне её выбил Михаэлис, по моей настойчивой просьбе. Если конкретнее, то я прекрасно понимала, что после заведения дела на моего бывшего шефа, мало кто захочет брать на работу его сотрудников. Потому решила, что наилучший способ получить работу — создать ситуацию, когда некая фирма, у которой на носу завалы бухгалтерских отчётов, лишится необходимого количества рук. Себастьян одобрил план, и в результате была найдена фирма, торгующая стройматериалами, которой грозил аудит. Пара демонических трюков, и две бухгалтерши уволились от греха подальше — Михаэлис пугать умеет, в этом я убедилась ещё в доме Динкиного дружка-садиста. Дальше было сложнее: в тот же день я позвонила на фирму, сказав, что узнала о нехватке кадров от одной из уволившихся особ, и меня пригласили на срочное собеседование. Мадам, уволившаяся первой, ещё во время акта запугивания была уведомлена о том, что стоит подтвердить благонадёжность некоего соискателя, если о нём спросит кадровик, и дамочка не подвела — позвонивший ей кадровик остался доволен рекомендациями, но не понимал, почему дамочка так нервничала. Но как же ей не нервничать, если во время разговора у неё за спиной стоял демон? Хе-хе. Мои объяснения насчёт того, что в турфирме я не имела отношения к незаконным делишкам, так как работала там совсем недолго, и мне просто не могли доверить подобные бумаги, было принято к сведению, и в связи со скорым аудитом меня решили принять на испытательный срок. Собственно, благодаря данному факту мне предстояло пахать, как проклятой, пока испытательный срок не превратится в нормальный трудовой договор, и это делало понедельник ещё хуже, чем обычно. Шутка ли — знакомство с коллективом, двойная нагрузка, да ещё и возвратившаяся угроза похода в прошлое? О да, нам об этом сообщил Спирс, и потому я была совсем на взводе. Прямо «дайте мне бензопилу, и я окрашу мир в алый», ага!
