Переборов себя и собственную слабость, я с третьей попытки разлепила глаза и плавающим взглядом осмотрела местность. Оказалось, что я всё ещё была в лаборатории Величайшего, к тому же лежала на операционном столе, привязанная ремнями. Из новшеств было лишь тёплое шерстяное одеяло, которым меня укрыли, и подушка, подсунутая под мою многострадальную голову. Обо мне заботятся, или это чисто ради того, чтобы я не заболела и работоспособность не потеряла?

Попробовав пошевелить хотя бы пальцами, я потерпела сокрушительное фиаско и подумала, что стоит позвать Гробовщика, ведь жажда всё же давала о себе знать. Но сил на членораздельный звук у меня не было, да и я не была уверена, что Легендарный вообще где-то рядом. Ничего, подожду, мне к ремням на руках не привыкать… и это самое гадкое, потому что они меня до сих пор пугают.

— Очнулась, — внезапно донеслось до меня, как сквозь вату, и я покосилась на подошедшего ко мне жнеца. Значит, он всё-таки был тут?

— Я должен проверить твоё состояние. И психическое, и физическое, — продолжил он, стягивая с меня одеяло. — Ремни я не развязывал, поскольку могла последовать непредвиденная реакция — ты могла навредить себе. Но прежде чем отстегнуть их, я проверю, полностью ли ты пришла в себя.

Ответить я не смогла — только едва слышно что-то прохрипела, а Гробовщик начал рассматривать мои зрачки, считать пульс, проверил, нет ли жара… Когда физический осмотр завершился, жнец велел моргнуть один раз, если я его понимаю, что я и сделала. На вопрос, осознаю ли я, что происходит, я снова моргнула один раз, и Легендарный отстегнул ремни, внимательно наблюдая за моей реакцией. Я же вздохнула с облегчением, потому как фиксаторы вызывали далеко не самые лучшие воспоминания, и попыталась попросить воды, но снова издала лишь хрип. Что интересно, жнец меня понял и принёс стакан воды, после чего приподнял мои бренные кости и осторожно поднёс посудину к моим губам. Сделав пару глотков, я закашлялась, но прохладная вода меня взбодрила, и допивала я её уже в куда лучшем состоянии.

Наконец меня уложили обратно, и Гробовщик, поставив пустой стакан на одну из полок, сказал, что я слишком слаба для перемещений в пространстве, потому он отнесёт меня в свою комнату, где я должна буду выспаться. Я едва заметно кивнула (на большее не хватило сил), и жнец, подхватив меня на руки, словно я весила не больше килограмма, быстрым шагом покинул подземелье. О да, как оказалось, данная комната была подвальным помещением его собственного дома, и первый этаж, оформленный в чёрных, серых и серебристых тонах, имел как окна, так и традиционную для не лабораторий мебель. Правда, оказавшись рядом с гостиной, я заметила стоящий в ней стройный ряд чёрных гробов, прислонённых к стене, и стол с мензурками. Он что, продолжает трудиться хозяином похоронного бюро?..

Словно в ответ на мои мысли, а может, просто проследив за моим взглядом, Гробовщик рассмеялся и пояснил, что он уже не работает в том самом похоронном бюро, что и раньше — со времён, описанных в манге, как оказалось, прошло пятьдесят лет, и того бюро просто не существует. Оно закрылось после происшествия на пароходе «Кампания», и Гробовщик даже не пытался его возродить. Однако через десять лет после той истории, когда с Владыкой Эмма были улажены все разногласия, он приобрёл частный дом в пригороде Лондона, который был превращён в новое похоронное бюро — именно в нём мы сейчас и находились. Правда, благодаря куда большим, чем у прошлого агентства, размерам здания, Гробовщик сумел организовать в подвале морг и прозекторскую, в которой я только что побывала, а также кучу лабораторий, расположенных на втором этаже. Ещё здесь, как я поняла, находилась и спальня жнеца, а также «зал прощания», мимо которого меня пронесли после гостиной, в которой, думаю, клиенты выбирали гроб для своего умершего. Короче говоря, Легендарный отлично устроился, и хотя дом дышал затхлостью, сыростью и общей запылённостью, здесь было очень мило — мрачно, спокойно и без излишеств. Эх, ещё бы убраться тут, да ремонт небольшой сделать…

А тем временем Гробовщик дошёл до конца длинного коридора и открыл незапертую дверь. В его спальне оказалось просторно и очень уютно, правда, в сугубо моём понимании. Чёрные тяжёлые портьеры на высоких стрельчатых окнах, тёмно-серые стены, чёрный пушистый ковёр на полу, широкая кровать под балдахином из чёрного атласа, огромная круглая люстра на цепях, как в подвале, только серебристая, тумбочки по обеим сторонам кровати, на одной из которых стоял графин с водой, а на другой — песочные часы и ваза с засушенными розами. У окна располагалась конторка, а у стены напротив — массивный деревянный шкаф. Ничего лишнего, очень лаконично, и разве что гравюры, развешанные по стенам, оживляли обстановку — на монохромных картинах застыли пейзажи разрушавшегося мира. Пожар, наводнение, извержение вулкана, землетрясение, торнадо и выжженная пустыня. Интересная подборка тем, и ведь ни на одной картине не было ни людей, ни животных — лишь природа, решившая показать клыки.

Меня положили на широченную кровать с довольно жёстким матрасом и укрыли чёрным покрывалом. Я покосилась на графин, и Гробовщик вновь спас меня от жажды, после чего задёрнул шторы и, снова проверив мой пульс, пожелал мне сна без сновидений. Я закрыла глаза и буквально тут же вновь провалилась в вязкую мглу. Без снов.

Проснулась я в отличном настроении, и, судя по бодрости моих бренных останков, от недавней эпопеи не осталось и напоминания. Это не могло не радовать, поэтому я, потянувшись и смачно зевнув, подумала, что ортопедический матрас — отличное спальное место, потому как на нём позвоночник точно болеть не будет. По крайней мере, я выспалась на этой конструкции просто прекрасно. Открыв глаза, я с недоумением обнаружила за конторкой строчащего что-то жнеца. Он что, всю ночь работал, что ли? А о здоровье своём думать кто будет?!

— Доброе утро, — пробормотала я хрипло и, найдя взглядом бокал, рискнула взять его самостоятельно. Что интересно, слабости не осталось и в помине, и мне сей подвиг удался абсолютно без проблем, а потому я, опустошив целых два бокала, решила больше не разлёживаться. Вот только стоило лишь мне спустить ноги на пол, как жнец, всё ещё увлеченно что-то писавший, пробормотал:

— Не смей вставать.

Я вздохнула и улеглась обратно, а он через пару минут отложил перо и, подойдя ко мне, вновь начал проверку жизненных функций моего организма, причём на этот раз куда более полную. Проверялись рефлексы, координация, чувствительность кожного покрова и прочие важные мелочи. Даже зрение моё не обделили вниманием, хотя оно всегда было отличным, и у окулиста я бывала лишь во время плановых осмотров. Наконец был вынесен вердикт «полностью здорова», и Гробовщик спросил, как я себя чувствую не в физическом плане, а морально. Я призадумалась и ответила, что почему-то мне очень хорошо и спокойно, а ещё бодрость и энергичность зашкаливают, так что хочется заняться чем-нибудь полезным. Жнец хмыкнул и ответил, что это может подождать, поскольку ему необходимо понять, не повлиял ли на мою психику этот эксперимент, а я ответила, что вроде не повлиял. Несколько психологических тестов и куча вопросов развеяли опасения Легендарного, после чего он спросил, что же я так жажду сделать. Я ответила: «Умыться и приготовить завтрак», — на что Гробовщик расхохотался и махнул рукой в сторону непримечательной двери у шкафа. Я тоже засмеялась и пошла, куда послали, а точнее, в светлую, но очень маленькую ванную комнату, где мне пришлось воспользоваться умывальником вместо раковины ввиду её отсутствия.

Освежившись и взбодрившись, я вернулась к убиравшему постель жнецу, и тот факт, что он решил стать хозяюшкой, вызвал во мне лавину негодования. Ну как так?! Это моя работа, а не его! Зачем он напрягается? Подлетев к жнецу, взбивавшему подушку, я схватила покрывало и сделала просительную моську. На секунду Гробовщик замер, а затем снова разразился громогласным смехом и, махнув на меня рукой, вернулся за свою конторку. Правда, писать жнец ничего не стал — распахнув портьеры, он предложил мне приготовить нам завтрак из «того, что найдётся на кухне», причём точный перечень имеющихся продуктов был хозяину дома неизвестен. Я радостно кивнула, предвкушая погружение в дебри кулинарии, и вскоре мы уже стояли на просторной кухне, оформленной в серых тонах и на удивление пыльной — казалось, что сюда заходят лишь затем, чтобы сделать бутерброд на скорую руку и сбежать в лабораторию…