На мгновение его улыбка стала широкой и безмятежной, но в ту же секунду жнец вздохнул и, потрепав меня по голове, вернулся на своё место. Притянув чашку с остывшим чаем, он привычным, ехидно-таинственным тоном протянул:
— Думаю, к следующей субботе я успею приготовить всё необходимое и смонтировать Плёнку. Будь готова.
— А я как пионер — всегда готова, — рассмеялась я и, выудив из рук усмехнувшегося Гробовщика кружку, отправилась наливать ему свежий, горячий чай. Горячим ведь он вкуснее, Легендарный сам об этом как-то говорил…
====== 29) Безумие ======
«Fide, sed cui fidas, vide».
«Будь бдительным; доверяй, но смотри, кому доверяешь».
Однажды мать сказала, что я слишком быстро привязываюсь к людям. Наверное, она была права — если человек вызывает у меня уважение, я начинаю доверять ему и очень быстро проникаюсь симпатией. Вот только слишком часто разочаровываюсь. Лишь Стас до самого конца оставался тем человеком, которого я увидела в первую нашу встречу — тем, кого невозможно было не уважать. Остальные, попав в тяжелую ситуацию или оказавшись перед сложным выбором, всегда демонстрировали ту часть своей натуры, которую не было видно в обычной жизни. Они предавали, сбегали от проблем, перекладывали свою вину на других… Нет, я тоже далеко не ангел и играю по правилам, продиктованным этим миром, но одно неизменно — я не предаю. И потому каждый раз, как вижу интересного человека, вызывающего у меня доверие, хочу верить, что в тяжелой ситуации он не проявит одно из трёх ужасных качеств, которые не могут сопутствовать действительно сильному человеку. Предательство, трусость, подлость — три «нельзя» моей жизни, которые я определила для себя сама, и, наверное, это единственное, в чём я вообще никогда не сомневаюсь. Потому я продолжаю мечтать о встрече с человеком, которого смогу уважать, что бы ни произошло в его жизни, и потому слишком быстро привязываюсь к людям. Только вот мать говорила, что это глупо, потому что разочарование принесёт только боль, и я не захочу смотреть правде в глаза, когда окажется, что мой «кумир» совсем не тот, за кого я его принимала. Ошибалась. Она ошибалась, полагая, что я живу в мире иллюзий.
«Не создай себе кумира».
Я вижу все недостатки окружающих, но принимаю их как должное — такой уж у них характер, у меня нет права их осуждать за мелочи, которые не влекут катастрофических последствий. А если человек переходит грань и присягает на верность одному из трёх «табу», я не стараюсь закрыть на это глаза и сделать вид, что всё хорошо. Я ведь живу не иллюзиями, а реальностью. Наверное… Просто, увидев это, я вычёркиваю этого человека из своей жизни. Без права возврата, без возможности общения. Я не хочу иметь ничего общего с такими людьми, а потому ухожу из их жизни и не считаю это чем-то ужасным. Я ведь сразу, ещё в начале общения даю понять, что с предателями не общаюсь. И потому мой уход — всего лишь следствие моих принципов. Это же логично? Наверное, да. Но, как бы то ни было, именно поэтому я, существо, ненавидящее принимать решения, а тем более отстаивать свою точку зрения, решила помочь Инне и даже с травмированной рукой отправилась в прошлое. Я ведь даже готова была с Лёшей и его сестрой спорить, если бы они отказались меня с собой в прошлый раз брать! А мне это крайне несвойственно… Хорошо, что они не имеют права меня оставить здесь — так я смогу им хоть немного помочь, наверное. Они ведь в истории всё же разбираются несколько меньше, так что я хоть определить эпоху могу, а это уже кое-что. Да и на радикальные меры в отношении врага они не способны… были. Теперь не знаю.
Инна… Её взгляд мне знаком. Когда они вернулись от Влада, её глаза были похожи на мои собственные в тот день, когда я впервые переступила через чужую жизнь. И почему-то мне кажется, что теперь Инна сможет нажать на спусковой крючок, если это будет единственным выходом. Значит, буду помогать с опознанием эпох, хоть в этом пригожусь. Надеюсь. Некоторые времена ведь с первого взгляда можно опознать даже с тройкой по истории. А впрочем, время покажет, что будет дальше. Глупо строить планы — они почти никогда не сбываются. Надо просто стараться делать всё, что можешь, для того, чтобы не стыдиться самого себя, а остальное — условности, которые предлагает нам судьба. Препятствия, которые она подбрасывает нам в качестве проверки боем.
Интересно, а Лёша с Инной смогут пройти сквозь все тернии с высоко поднятой головой? Не знаю… Но я хочу в это верить. Хочу верить в них. Ведь я их уважаю. Обоих. И сейчас в моей жизни есть лишь пять авторитетов: Осиповы, Влад с Галей и Гробовщик. С семьёй Звягинцевых я пересекаюсь редко, только когда Влад просит меня провести урок бондажа на заседании клуба или сессию одному из его друзей, временно не имеющему пары, а также когда мне плохо, и я прошу у них поддержки в виде сессии с Галей. Наши отношения больше похожи на деловые, чем на дружеские, если честно, но это всех устраивает: я не лезу в их жизнь, они — в мою, и у нас царит взаимопонимание и мир. А то слишком часто, когда человек начинает интересоваться моим прошлым, в нём просыпается странное отвращение и, услышав слова: «Мне ставили диагноз „Пограничное расстройство личности”, но затем поставили его под вопрос», — меня называют сумасшедшей, а узнав о не самых приятных моментах моей жизни, считают святым долгом сказать, какой я ужасный человек. Может, и ужасный, не спорю. Да, наверное, так и есть. Но разве ударить сверстника, жестоко избивающего кота, — это так гадко, а выбросить из окна второго этажа одноклассника, издевавшегося над «слабаками», — так ужасно, что меня нужно линчевать, в отличие от моих «жертв»? У каждого мораль своя, хотите — линчуйте. Если получится, значит, это моя кара. Если нет — значит, я заплачу позже. Ведь за всё в этом мире приходится платить. Вопрос лишь в том, когда и как. И, наверное, я уже плачу по счетам, учитывая, что меня начинают ненавидеть или презирать почти все, с кем я общаюсь. Начиная от родителей и заканчивая поверхностными знакомыми. Но почему-то я надеюсь, что когда-нибудь встречу того, кто примет меня вместе со всем моим прошлым. Ведь будущее можно попытаться изменить, но прошлое останется с нами до самого конца, и его не переписать… И, наверное, именно из-за этого я верю, что Гробовщик не оттолкнёт меня, даже узнав о самых страшных тайнах. Я уважаю его, я верю ему, потому что хочу верить, и я надеюсь, что он, жнец со странными для этого мира принципами, протянувший мне руку помощи в деле, которое все считали безнадёжным, не станет презирать меня за прошлое, которое я сама ненавижу. Наивно? Наверное. Но это ведь не так уж и плохо, разве нет? Верить в чудо, зная, что судьба вскоре устроит очередную подлянку. Мечтать, трезво смотря на мир. Надеяться на лучшее, ожидая худшего. Это пессимизм? Оптимизм? Реализм? А может, просто попытка не свихнуться от окружающего мира?..
Целую неделю я всё больше убеждалась в правильности своего решения довериться Гробовщику. С того самого дня, как он решил провести эксперимент с Плёнкой, что-то незримо изменилось в наших отношениях, и я даже не могла сказать, что именно. Просто шутки Величайшего стали куда более ядовитыми и жестокими, но только тогда, когда они были направлены не на меня. В мой адрес колкости звучали лишь тогда, когда он пытался вывести меня из себя, но почему-то у него это перестало получаться. Да, я безумно злилась на его жестокие слова, но когда после предложения об эксперименте Легендарный попытался довести меня «до ручки», и я замахнулась для удара, что-то словно щёлкнуло у меня в голове, и я ушла в свою комнату. Пару минут я размышляла, почему не смогла его ударить, хотя он говорил просто ужасные вещи, а потом поняла… точнее, надеюсь, что поняла, а то мало ли… Просто я не смогла поднять на него руку. Не смогла причинить ему боль, хотя знала, что для него мой удар — что комариный укус. Просто боль бывает разной, и если бы он меня ударил, мне было бы больно, очень больно, но не только физически — душа бы разрывалась на части… А потому я решила, что больше никогда не сорвусь на Легендарного. И, что интересно, это было совсем не сложно. Потому что какие бы гадости он ни говорил, я знала, что делает он это из благих побуждений, и за его словами нет желания причинить мне боль. А ещё потому, что, глядя на усмешку Величайшего, я вспоминала его улыбку и не могла причинить боль тому, кто в меня поверил… А может, я просто глупая, наивная девчонка. Но это не имеет значения, главное, чтобы Гробовщик мог улыбаться, а не ухмыляться, не важно, от чего. Остальное мелочи.
