— Постой-ка, — тормознул меня зачем-то Фей.
— Что такое? — озадачилась я.
Мукурыч не ответил мне — он просто полез в сумку, которую держал Дино. Тот отнюдь не немного прифигел и таки протянул пакет иллюзионисту, в который тот зарылся чуть ли не носом и начал что-то искать. Кажись, я поняла… И это меня дико взбесило.
— Совесть свою ищешь? — возмутилась я, начхав на перемирие. — Не найдешь! У тебя ее, в отличие от меня, нет! Считаешь, что ты мне на рынке мог из-за временного мира помочь, а я тебе — нет? «Редиска» ты, ясно?! Я все приправы, что ты мне напихал, купила, хоть они мне и вышли в невшизенную сумму! Проверку устроил? Ну, вперед! Бессовестная ты гадость!
Ямамото схватил меня за руку, а Фей вынырнул из пакета, держа в лапках все искомые пакетики с приправами и сосредоточенно хмурясь. Я бурлила от злости и негодования, но Такеши мне тепло улыбался и осторожно поглаживал мою ладонь большим пальцем, что начало меня немного успокаивать. По крайней мере, желание немедленно закамикоросить эту гадину у меня исчезло. Осталось только желание его побольнее пнуть и запретить на ферму возвращаться — пусть хоть в лесочке обретается, ага…
— Хм… Я не ожидал, — ни с того ни с сего заявил этот гад и удивленно на меня воззрился. — Узнай твоя сестра, на кого ты потратила столько денег, она бы устроила тебе скандал, а ты, как я знаю, отдаешь ей все чеки, — я возмущенно фыркнула. Еще один герр Шпионе на мою голову! Мало мне Бьякурана было…
— Значит, ты должна была купить всё это на свои деньги, — продолжил Ананас, друживший с логикой, — а потому я не ожидал, что ты потратишь столько сбережений на своего врага.
— Ну ты и идиот! — возмутилась я. — Я сказала, что у нас перемирие? Сказала! Так фиг ли выпендриваться было?!
— Деньги жалко? — прищурившись, попытался найти лазейку этот придурок.
— Ууу, дебииил, — простонала я и потащила Ямамото к магазину напротив супермаркета. — Идем. А эта гадость пусть как хочет, так домой и добирается! У него иллюзии есть — ночевать в подворотне не останется!
— Зря, — услышала я короткую реплику Дино, обращенную к Фею, и Мустанг последовал за нами, а Ямамото негромко обратился ко мне:
— Катя-сан, он не со зла, он просто…
— Не умеет доверять людям, потому что сам всех только использует и предать и подставить может влет! — перебила его я.
— Не только, — улыбнулся человек, который по жизни во всем искал плюсы. — Сегодня он тебе помог явно искренне.
— О, нет! — хмыкнула я, перейдя дорогу и топая к двери небольшого овощного магазинчика. — Это я, наивная, так думала. Но нет. Он это сделал, чтобы свой эксперимент поставить, не больше! Всё, я ему попробовала поверить — меня надули. Хватит. Больше не хочу. Бесит! Вечно я в людях обманываюсь!
Ямамото хотел было что-то сказать, но я распахнула неприметную железную дверь, и мы прошагали в небольшое помещение с выкрашенными серой краской стенами и выложенным коричневой плиткой полом. На потолке горели тусклые лампочки Ильича с пыльными пластиковыми плафонами (о да, и это в магазине, представьте себе. Кажется, флуоресцентные лампы сюда еще не добрались — затерялись на попутках), а у противоположной от входа стены располагался длинный прилавок со множеством овощей, за которым сидела на пластиковом стуле худая, как палка, продавщица в темно-синем торговом халате. Я порулила к ней и, стараясь взять себя в руки, спросила:
— А укроп-петрушка свежие?
О да, я человек инертный, и мне сложно перестроиться в один момент. Раз уж я сюда перлась за зеленью, мне надо ее купить, даже если покупаю я ее человеку, которому она на фиг не нужна, да и сам этот человек — самая гадкая гадина в округе. Да и вообще ее в деревне купить можно… Ну а вдруг ему эта зелень всё-таки нужна? Ну как я ее могу не купить, а?..
— Конечно, — хмуро кивнула продавщица, поднимаясь.
— Давайте по два пучка, — попросила я и, внезапно углядев на прилавке самый настоящий дайкон, офигело заявила: — И еще дайкон — две штуки!
Женщина кивнула и, закинув в большой целлофановый пакет две громадных японских редьки, начала их завешивать. Ямамото снова взял меня за руку, а где-то за моей спиной послышались голоса. Кажется, общались Мукуро и Дино, но я не стала ни прислушиваться, ни оборачиваться: я обиделась, причем довольно сильно. Хотя чего еще можно было ожидать от этой пакости? Только мерзости…
Наконец, мне выдали пакет с дайконом, радостью Хибари-сана, который перехватил Ямамото, ради этого аж меня отпустивший, а затем в нагрузку добавили четыре пучка зелени. Я расплатилась и, на автомате поблагодарив продавщицу, потопала к выходу, игнорируя подозрительно не ехидный взгляд Ананаса. Оказавшись на улице, я обратилась к Ямамото:
— Зайдем в мясной? Он через пару кварталов, но нам всё равно в ту строну примерно надо: парк немного правее, но не катастрофически.
— Ты всё же решила купить ему фарш? — улыбнулся Такеши.
— Вот только ты не говори, что считал меня скотиной бесчувственной! — возмутилась я, скрещивая руки на груди. — А если ему и правда этот фарш нужен? От однообразной пищи сдохнуть можно! Или ты тоже думаешь, что я ему мелко мстить буду?
— Нет, конечно, — явно честно ответил мечник. — Но я думал, ты туда отправишься, когда остынешь.
— Пф! — я фыркнула и потопала в направлении того самого пресловутого магазина с относительно качественными мясными продуктами. — Странный ты, Ямамото-сан. Я хоть и злюсь, но в руках себя держать способна. Да и смысл мне мстить этому идиоту? Никакого. Идиоты ошибок своих не то что не признают — они их не понимают. И даже если я сейчас встану в позу и заявлю: «Ты не стал играть честно, да еще и меня подозревал в мошенничестве, ты был не прав, признай это, а пока не признаешь — фиг тебе, а не фарш», — он ошибку не признает. Всё будет наоборот: окажется — на самом деле окажется — что он был прав. А это не так, и даже если бы я злилась в пять раз сильнее, я бы всё равно поперлась в этот долбаный магазин за его не менее долбаным фаршем.
— Ты молодец, — улыбнулся Такеши, а я лишь пожала плечами. Не знаю, молодец я или нет, но это просто мой принцип жизни, а остальное — Бредни Бари, мне не интересные. Пусть обо мне кто что хочет, тот то и думает. Главное, что я на самом деле из себя представляю. И пусть мне обидно, когда меня подозревают в подлости, я переживу. Позлюсь минут двадцать и, начхав на это, продолжу заниматься своими делами, перелистнув очередную неприятную страницу жизни. Потому что главное не что обо мне думает человек, который ничего обо мне не знает, а что на самом деле творится у меня в душе. А в данный момент я, злая на весь мир и ананасовую его составляющую по большей части, хотела только одного — как можно быстрее купить этой составляющей необходимый хавчик и, вернувшись домой, зарыться носом в томик Алигьери. Что там с предателями земного и небесного-то делали в центре девятого круга ада, а, Рокудо Мукуро?.. Хотя нет, тебя я на месте Брута в пасти Люцифера представлять не собираюсь. Потому что такого ты всё же не заслужил, хоть и гадость, каких поискать. Я просто почитаю одно из любимейших произведений и успокою нервы. Потому что за преступлением всегда следует расплата, а за грехом — наказание, и это умиротворяет, дарует надежду и веру в лучшее… В справедливость.
Ямамото ко мне больше не обращался и просто молча шел рядом, грустно улыбаясь. Где были остальные, не имею ни малейшего понятия, да и иметь его не желаю — оно мне надо? Жара стала просто невыносимой, но я о ней даже не думала, пытаясь успокоить собственные не вовремя расшалившиеся нервы, а газовавшие рядом с нами автомобили бесили в сто раз больше, нежели с утра. Прохожих стало несколько больше: в обед народ почему-то повыползал на улицы вместо того, чтобы охлаждать мозги в помещениях с кондиционером. Однообразные серые здания сменяли одно другое, а тополя и липы дарили спасительную сень котам и дворовым барбосам, лениво под ними развалившимся. Минут через десять мы подошли к одной из пятиэтажек и вломились в стеклянную замызганную дверь. Помещение было большим и светлым, но я на бежевый кафель стен и серый — пола внимания обращать не стала и прошагала к одному из прилавков слева, представлявшему собой холодильник. Справа, насколько мне известно, у них располагались цельные куски мяса, ребра и прочие радости хищников в виде копыт, языков и желудков, а слева — как раз фарш, котлеты, колбасы и прочее счастье ленивых поваров. Подрулив к прилавку, я заявила продавщице неопределенного возраста, тщательно маскируемого косметикой:
