— Ты сказала, что поможешь, так? — воззвал к голосу моего разума блонди. Зря, мой разум извращен настолько, что вряд ли ты сможешь до него достучаться. Я делаю лишь то, что хочу, и лишь тогда, когда хочу. — Значит, ты должна сдержать слово.

— А я обещаний не давала, да и должником не являюсь — расписок нет, — скрещивая руки на груди, заявила я.

— Дурдом!

— Еще какой.

Продолжилось бы и дальше это бесполезное препирательство, если бы к нам не подскакал парень с перебинтованными руками.

— Ну что, мы идем к руинам? — бодро вопросил он. — Я экстремально выясню, что случилось с тем камнем, Тсуна тоже сказал, что это пригодится!

— У меня работа, — ответила я с видом «послала судьба мне на голову двух беспросветных идиотов».

— Я помогу! — радостно заявил парень с бинтами. Как же там его фамилия? Сасагава, кажется.

— Ну, помогите, — вяло согласилась я и отправилась к конюшням. Моя обязанность — отводить лошадей, признанных как лучших для селекции, на водопой и помывку мини-табуном, и передавать у реки работникам. Нет, это, конечно, не единственное мое занятие на ферме, но сейчас я должна была заняться именно этим. А пока я буду гнать лошадей к реке, Сасагава, активно помогавший Катерине с насыщением желудков рогатого скота, может заняться подкормкой лошадей, натаскав им еды. Вернутся они вечером, освежившиеся и счастливые, а тут и кушать подано — благодать!

Мы дошли до конюшни, причем втроем, и я скомандовала:

— Выдайте лошадям корм. Сколько, куда и что именно, спросите у Влада, он сейчас придет чистить денники.

— Отлично! — кивнул Сасагава и помчался в конюшню.

— А Вы что делать будете? — ехидно опросила я Скуало. — Притворяться тенью Отца Гамлета?

— Врой, мусор! Не нарывайся! — ответил тот. — Я просто пойду с тобой!

— Значит, если коротко, ответ — «да», — хмыкнула я и поспешила приступить к работе.

Пока Скуало оповещал вселенную о том, какая я «редиска», как бы сказала Мария, я флегматично трудилась. То есть выгоняла лошадей из денников, вела их к реке всей гурьбой… Да-да, вы не ослышались: всё это время среброволосое существо вопило. Правда, я в долгу не оставалась — я язвила. Что поделать, у него привычка — орать, у меня — ехидничать. Спровадив лошадей работникам, я с тяжким вздохом прервала возмущенное бухтение на повышенной громкости гражданина рыцаря без лат, привязавшего мечик к рученьке «что б не спёрли».

— Товарищ, Вы нам совсем не товарищ, но я позволю Вам меня использовать в качестве справочника по оккультизму. Вперед, к свершениям, и да пребудет с Вами мастер Йода. Только уши мои от криков на время научной дискуссии избавьте: я не люблю работать в шуме. Работать вообще надо «без шума и пыли», знаете ли.

— Врой, мусор! Ты реально бесишь, — огрызнулся мой временный падаван. — Но ты консультант Варии на время, так что я потерплю.

— Консультант кого, простите? — переспросила я, не расслышавшая это его «Ва» чего-то там, шествуя от реки к лесу, в коем и скрывались руины. Да, мы не вернулись на ферму за трудяжкой Сасагавой, ну и что? Мне лень за ним тащиться. Захочет — сам придет, не маленький.

— Не важно, — поморщился местный холерик, — главное, ты можешь быть полезна.

— А я не люблю, когда меня используют в темную, — протянула я. — Вот ваш Снежный Человек, оказывается, за всеми подсматривает, подслушивает. Ваш Демонический Принц всех пугает и пытает, Вы всех оглушаете, второй мечник подавляет позитивом… Цените, что мы вас всех поганой метлой за дверь не вымели. Но ценить — это не к людям, лишенным совести и чувства такта. Так хотя бы извольте пояснять, что происходит — хоть какое-то подобие уважения проявите этим.

— Мусор, ты не должна знать больше, чем нужно, — вновь поморщилось это существо, сбавляя громкость. Это бартер? — Не спрашивай.

— А зачем тогда ляпнули? — съязвила я. Я вообще язва. Прободная…

— Вроой! — ненадолго его хватило, да… — Сказал и сказал! Привычка! Хватит меня доставать!

— А мне это нравится, — пожала плечами я и вновь выслушала гневную оду в свой адрес.

Вот с таким музыкальным сопровождением я и подошла к лесу. Деревья тянулись к небесам, а солнце жгло их кроны вместе с нашими макушками. Белые облака, лениво плывущие по синей бесконечности, вяло оповещали мир о том, что дождя ему ждать не стоит, поскольку было их — раз, два и обчелся. Облака вообще ныне редкость… Тяжко вздохнув, больше по инерции, нежели от усталости и бренности бытия, я двинулась под спасительную сень деревьев. Скуало резко замолчал — видимо, проникся ситуацией и обстановкой. Мрачной и мистической обстановкой! Лес у нас был смешанный и очень густой, с практически непроходимым местами подлеском, множеством вековых деревьев, вечно сырой травой и извечным полумраком. Я эту обстановку просто обожала, особенно наш мистический центр, к которому мы с моим временным рыцарем и двигались. Кстати, неужели я ему так необходима, что он даже готов был этим утром защищать меня от почти-демона? Ведь он может и в город съездить за необходимой литературой… Или не может? Спросить или не стоит? Да какое мое дело, право слово? Мне как-то наплевать. Как и на эту его оговорочку «по Фрейду»…

Дойдя до края поляны, я замерла и осмотрелась. Всё было как всегда: довольно большая поляна была залита ярким солнечным светом, а в ее центре возвышались шесть огромных, выше человеческого роста камней, напоминавших по форме камни из Стоунхенджа — то есть параллелепипеды, проще говоря. Они стояли кругом, друг напротив друга, и если смотреть на сооружение с того места, где стояли мы с среброволосым загорелым красавцем, под влиянием момента убавившим громкость и ставшим бы прямо-таки идеальным, если бы не память о его криках и начинающаяся всё же мигрень, то дальний камень приходился бы на двенадцать часов, тот, что напротив него, соответственно, на шесть, а остальные расположились на равном расстоянии от них. Это был внутренний круг, и дополнялся он несколькими внешними. Второй от центра насчитывал в себе двенадцать камней, причем один из них располагался так же на двенадцати часах, а остальные образовывали циферблат, и размером камни были примерно с кулак. Вероятно, пропажа именно там раньше и находилась. Третий круг являл собой восемь практически шарообразных каменьев с плоским «дном», конечно же, неровных, диаметром около полуметра, которые цифру «двенадцать» тоже не обошли вниманием, а четвертый, он же последний круг, представлял собой шестнадцать камней размером с человеческую голову, конечно, тоже начинающих забег по кругу с цифры «двенадцать» циферблата. Надо сказать, что все камни в кругах находились на равном расстоянии друг от друга, а между самими окружностями было по восемьдесят сантиметров «свободного», а точнее, заросшего травой пространства. В центре же сего сооружения стояла каменная плита, похожая на камень для жертвоприношений — прямоугольная, высотой лично мне до пояса, а в длину — два метра, шестьдесят сантиметров — я лично все параметры замеряла рулеткой.

Вот к этому чуду мы со Скуало и вышли, и я, оценив на глазок урон с этой точки, двинулась к центру. Человек с мечом последовал за мной, я же, обойдя жертвенный алтарь стороной и не заходя во внутренний круг, подошла к месту пропажи. О, нет… Камня на месте и впрямь не было. Точнее, на месте не было двенадцатичасового камня второго круга от центра, и это вогнало меня в жесточайшую депрессию. А когда я депрессую…

— Смерть, души успокоенье!

Наяву или во сне

С милой жизнью разлученье

Объявить слетишь ко мне?

Днем ли, ночью ли задуешь

Бренный пламенник ты мой

И в обмен его даруешь

Мне твой светоч неземной? — начала читать я стихи Антона Дельвига, но была перебита возмущенными словами моего сопровождающего:

— Мусор! Хватит нагонять тоску! Еще никто не умер. И нечего впадать в крайности!

— Сам дурак! — оскорбилась я в лучших чувствах и, проигнорировав: «Врой, мусор!» — и последовавшую нелестную характеристику моей личности, уселась на корточки перед пустующим местом, где должен был быть камень. Травы там не было, земля, сырая и темная, явно лишь недавно лишилась укрытия от солнца и семян цветов. Я потрогала землю и завершила стих. Вернее, прочла последние два четверостишия: