— Угу, — пробормотала я нехотя, а Ямамото-сан вдруг обратился к Катюхе:

— Катя-сан, ты уверена, что твои сестры…

— Они не будут провоцировать Бельфегора, — улыбнулась сеструха японцу. Да так она это уверенно сказала, что мне аж тошно стало. Ну, блин, я глава семьи или она? Я. Но она наш Серый Кардинал, и это ошизеть как обидно. Хотя, надо признать, она уже далеко не один конфликт разрулила благодаря этой своей «деперсонализации», как Ленка это ее состояние обзывает, так что я выпендриваться не буду. Да и… Знаете, как говорят: сильный хищник всегда уступает добычу более сильному. А Катька хоть и рохля в обычной жизни, в критической ситуации жестче и сильнее меня. Так что я никогда не выёживаюсь в такие моменты, о Ленке и говорить нечего.

— Не будем, — хором заявили мы с Ленусиком, и я фыркнула. Ну, хоть тут проявили мы солидарность с моей противоположностью.

Парни всей гурьбой удивленно на нас воззрились, а затем перевели взгляды на Катюху, с видом «за что мне, несчастной, всё это на тыковку с крыши Останкинской башни рухнуло?» поглощавшей блины собственного приготовления. И тут на кухню заползли припозднившиеся остатки нахлебничков, а если точнее, парниша с сигаретой, не помню имени, его босс Савада-сан и парень с перебинтованными лапами. Что любопытно, я ни разу не видела, как питается парниша с птичкой. Он что, Святым духом довольствуется или нашей компашкой брезгует? Тоже мне, мистер «Я сам по себе, а вы все пыль под моими стопами»!

— Что случилось? — тут же спросил Савада-сан у Ямамото-сана. Ого, ну и интуиция у парниши — мы ж все просто молча жевали…

— Скандал с Бельфегором был, — улыбнулся японец. Он вообще улыбчивый, хотя у них много таких… — Но уже всё разрешилось. Девушки сказали, что не будут язвить, а Принц согласился в таком случае их не трогать.

— Мы не «не язвить» согласились, — влезла я, помахав перед собственным носом блинчиком, — а вообще с ним не общаться без крайней на то необходимости!

— Вообще? — опешил босс этих интервентов.

— Ага, — кивнула я, намазывая блин икрой.

— Потом расскажешь подробности? — попросил Савада-сан своего земляка, тот кивнул и улыбнулся.

— Только этого нам не хватало! — проворчал вечно всем недовольный парень с сигаретой, и новоприбывшие уселись за стол.

— Если всё разрешилось, не так всё и плохо, — улыбнулся Савада-сан чуть смущенно. Чегой-то он так смущается?

— Джудайме! — возмутился куряка. — Вы не обязаны были решать этот конфликт! Если он сам разрешился, ничего в этом ужасного нет!

— Наверное, ты прав, — пробормотал вышеозначенный «Джудайме». Интересно, что это значит?.. Погуглить, что ль? Да ну, лень.

— Савада-сан, — вмешалась Катька с улыбкой от уха до уха, — если бы возникла острая необходимость, ты бы вмешался. А так — ничего страшного, что всё разрешилось без твоего участия.

Да что происходит-то?! Он что, пуп Земли, что ли, что все с ним так сюсюкаются из-за какой-то фигни?! Да даже если он их босс, мелкие проблемы подчиненные сами решать должны!

— Фиг ли вы с ним все так пестаетесь, сеструх? — возмутилась я уже вслух, и Катька растерянно на меня воззрилась, а Савада-сан почему-то вжал голову в плечи и сдал моську униженного жизнью хомячка. — Если он босс, он должен понимать, что подчиненным надо давать хоть немного свободы и верить в них! Почему они должны в него верить, а он считает, что без него они не справятся? Справятся, и еще как! Потому что хороший босс всегда в своих подчиненных верит, как и хорошие подчиненные всегда верят в своего босса! А он то труса из себя активно разыгрывает, то сетует, что в бой не вступил. Логика где у человека? Бухает вместе с чувством собственного достоинства на руинах самооценки! Как ты тогда говорила? «Все мы лишь травоядные до тех пор, пока не докажем самим себе, что мы хищники». Добавлю от себя: остальные оценки не важны, кто бы их ни задвигал, хоть Папа Римский, хоть Барак Обама, хоть призрак Лувра! Главное, чтобы ты сам, будучи абсолютно честен перед собой, признал, что ты сильный. Остальное — мелочи жизни. А этот ваш «босс» — всего лишь «травоядное», и не потому что он слабый или трусливый, фигушки ему, если он так думает, а потому что он сам себя считает жалким. И это — его главный минус!

Повисла тишина, а я вернулась к хавчику, довольная собой и жизнью в целом. Ну а что? Я правду сказала. У него по глазам видно, что он за друзей глотки перегрызет, а слабак на такое не способен. Вот только он, как и моя сеструха, тоже считающая себя слабачкой, за себя постоять не может, потому что не верит, что достоин этого, и это бесит! Катька, помнится, за Ленку тогда такое устроила, что я думала, нас по судам затаскают, а за себя постоять — не-не, не могу, не хочу, не буду, не достойна! Хотя в такой самооценке сестры и моя вина есть, так что не мне тут вякать, но, блин, надо ж исправляться! Вот я и высказала им обоим — и Катьке, и боссу — что думаю о них. Мне аж полегчало, право слово!

— Спасибо, — вдруг пробормотал почему-то покрасневший Савада-сан.

— Лучше б не благодарил, а над моими словами призадумался, — фыркнула я и, дожевав последний блин, встала. — Пошла я. Типа спасибо.

— Не за что, — улыбнулась Катька, и я пошлепала куда глаза глядят, а глядели они предположительно в сторону моего рабочего кабинета, он же моя собственная спаленка.

POV Лены.

О, Боги, за что на мои седины мне такая родня, плюс эти абсолютно невменяемые гости?! Устроили скандал на пустом месте, а я вмешалась, идиотка… Вот смысл в этом? Никакого. А в результате мне нельзя язвить этому гадкому не демону, который явно на стороне сил зла. Как же так, где в мире справедливость?! Хотя о чем это я? Мир — вообще клоака зла, и справедливость в нем искать, всё равно что промывать песок Сахары в надежде найти золотой самородок величиной с кирпич.

Доев, я встала, закинула тарелку в раковину и отправилась на улицу, но стоило лишь мне дойти до колонки, как округу огласил вопль банши, способный превратить звуковыми волнами мозг в кашу. Хорошо, у меня черепушка бронированная, и не такое выдерживает…

— Врооой, мусор! Стоять!

О, это он, кажись, мне. Я обернулась и увидела, что ко мне направляет стопы свои со скоростью спринтера в начале марафонского забега беловолосый ненавистник парикмахеров, к левой руке которого, затянутой в черную перчатку, был пристегнут меч, лезвие которого смотрело вверх, к локтю. Он играет в средневековую войнушку?

— И чего тебе надо, мешок на пятьдесят литров? — вопросила я якобы безразлично.

— Это еще что за хамство? — возмутился хам.

— Вы первый начали, — пожала плечами я. — Если я мусор, то стремиться со мной пообщаться может лишь мешок для мусора, а весите Вы навскидку никак не меньше пятидесяти кило, жаль, мешков на больший вес не встречала.

— За языком следи! — выпендрился громкоговоритель.

— А Вы — за громкостью, — парировала я.

— Да что вы все, сговорились что ли? — возмутился он. — Привычка у меня такая!

— У меня тоже — язвлю, не останавливаясь.

— Что, прямо-таки всем? — усмехнулся пепельный блонд.

— О да, — кивнула я на полном серьезе.

— Еще один Фран на мою голову, — поморщился рыцарь без манер, но с железякой.

— C’est la vie, — философски изрекла я. — Но если на меня не наезжать, я могу быть и мирной.

— Это вымогательство! — почти праведно возмутился гражданин со встроенным в горло микрофоном.

— Очень похоже, — усмехнулась я, — но вряд ли. Скорее, бартер. Как говорит Катерина, «равноценный обмен».

— Мусор! Ты бесишь! — рявкнул меченосец.

— Как и ты, динамик, — пожала плечами я.

— Врооой!

— Ши-ши-ши.

На мою пародию Бельфегора мечник не отреагировал и лишь, закатив глаза, заявил:

— Короче! Мы сегодня должны сходить к руинам!

— Это кому это я что должна, и когда это я с Вами вдруг в местоимение «мы» заползти успела?

— Врой! Как с тобой тяжело!

— С тобой не легче.