— Удачи, Ваше Высочество!

Принц мне не ответил и лишь маньячно разулыбался. Ну, кто бы сомневался? Гениям удача ни к чему — факт. Когда они пересекли черту, раздался удар колокола, и Бэл пришпорил Мефисто. Рыжей тенью конь скользил от одного препятствия к другому — скорость просто поражала. Бельфегор выбрал тактику наикратчайшего пути от одного препятствия до другого, я же придерживалась иной стратегии — постепенно подводила коня к наиболее сложным препятствиям, настраивая его на них похожими. Сразу после «джокера» Бэл направил Мефисто к «стенке» и тот ожидаемо отказался прыгать. Я нахмурилась, а Бельфегор тут же направил коня на новый заход, причем с тем же результатом. Я закусила губу, но, нарвавшись на пластырь, поморщилась. Оставалось лишь надеяться, что если Мефисто и в третий раз откажется проходить дистанцию, Принц не психанет: три отказа равны дисквалификации участника с соревнований. Я ерзала в седле, словно его перцем намазали, и наблюдала за тем, как Бельфегор, притормозив, склонился над ухом жеребца и что-то ему зашептал. Через несколько секунд он выпрямился и пришпорил конягу, а тот рванулся с места, как ужаленный, и вскоре перелетел через «стенку», как птица. Бельфегор продолжил наращивать темп, и вскоре коник уже подскакал к водной преграде. Обычно новички на ней «запарываются», но Каваллини новичком явно не был и, притормозив, направил коня к преграде по всем правилам. «Канава» была взята идеально, и вскоре Принц пересек финишную черту, а звук колокола обозначил конец наших мини-соревнований. Когда Бэл подъехал к нам с Громом, я, радостно улыбнувшись, возвестила:

— Класс! Особенно «канаву» Вы преодолели здорово!

— Неужели Принцесса сомневалась в Принце? — выдал Бэл с лыбой чеширского недоразумения.

— Ну, Принцесса не знала уровень мастерства Принца в конкуре, — пожала плечами я. — Теперь знает.

— Ши-ши-ши, — отозвался Бельфегор.

Блин, что с ним, что с Мукуро общаться — однофигственно! Заменяют слова смехом! Дурдом… Как говорится: «Желтый домик, желтый домик, стоп-сигнальные огни»… Пардон, Остапа понесло.

К нам подошел Петр и объявил результат:

— Мефисто. Три штрафных очка — первый отказ, шесть — второй отказ. Итого — девять штрафных очков, в норму времени уложились. Гром. Три штрафных очка — первый отказ, превышение времени на шестнадцать секунд — четыре штрафных очка. Итого — семь штрафных очков. Победа присуждается Грому.

— Класс! — улыбнулась я, начиная чесать конягу между ушей, и, разнежившись, умудрилась чмокнуть его в макушку. Гром всхрапнул и начал довольно перебирать передними копытами, а я рассмеялась.

— Это не конец, — уверенно пообещал или, вернее сказать, пригрозил Бельфегор, а я пожала плечами и заявила:

— На этих кониках — конец, потому как мы их скоро продаем.

Мне сразу взгрустнулось, но я мощным пинком отправила тоску-печаль в гости к дедушке «забудь», и с тяжким вздохом воззрилась на небо. Белые облака сбивались в серые тучи, а синее небо, глубокое, бескрайнее, обещало дождь и прохладу.

— Значит, продолжим на других, — пожал плечами Бельфегор. — Это не проблема!

— Да ну, — поморщилась я, — мне лень. Спасибо, Петь, мы поедем.

— Не за что, — пожал плечами работник и свалил куда подальше, а я попыталась слинять от почему-то ничуть не расстроенного Принца, жаждавшего реванша, но, ясен фиг, мне это не удалось. От Потрошителя еще никто не уходил, как говорится…

— Мы продолжим, — выдал он, нагоняя нас с Громом.

— Не хочу, — поморщилась я. — Ну какой в этом смысл?

— Потому что Принцу скучно! — «озвучил очевидную истину» этот племянник Логики от ее сестры Нелогичности.

— «Развлеки себя сам» — знаете такое правило? — хмыкнула я.

— Принцесса забывается, — протянул Бэл.

— Нет, Принцесса просто не хочет страдать фигней: у нее дел полно, — фыркнула я.

— Она всё равно будет тренироваться, — усмехнулся Каваллини. — Почему бы не превратить тренировки в соревнования?

— Да ну… — поморщилась я, понимая, что петлю на моей шее уже затянули и спастись мне не удастся.

— О, да! — хмыкнул Бэл и пришпорил Мефисто, переходя в галоп. Я закатила глаза и последовала его примеру.

Ветер в ушах, безумная скачка, предельная скорость и азарт погони, преследования соперника, не являвшегося врагом. Дикая смесь из радости, адреналина и почему-то умиротворения от осознания того, что не такая уж и гадость тот, кто скачет впереди, тот, чьи соломенные кудри развеваются на ветру, как и полы странной черно-бежевой куртки. Тот, кто сумел уговорить коня взять высоту не криками и болью, а словами. Тот, кто не пустил мне кровь из-за проигрыша, а решил добиться победы, причем честно…

Доскакав до конюшен и, кстати, так и не сумев догнать Бельфегора, я спешилась и ломанулась расседлывать Грома. Каваллини уже заканчивал ту же процедуру с Мефисто, и я подумала, что, по сути, сегодня счет один-один.

— Знаете, Ваше Высочество, — протянула я совсем не ехидно, — похоже, Ваше — это скачки, а не конкур. Они Вам даются лучше.

— Гению дается всё, — пафосно изрек Принц, и я лишь хмыкнула в ответ.

Закончив с Громом, я отправилась объезжать территорию на Торнадо в сопровождении Дино и Ямамото, которые обнаружились у конюшни с Миледи и Ладой. Парни, которые со мной к полю не ходили, решив, что при Бельфегоре Мукуро на меня наезжать не станет, подивились моему рассказу на реакцию Высочества, продувшего мне аж два очка, но сделали вывод о том, что он не любит оставаться в проигрыше, а моя смерть или ранение ему победы не принесут. Слегка обидно было с ними соглашаться, но они были правы, и я с тяжким вздохом признала, что Бельфегор всё же далеко не «кавайная няшка», которая способна мирно бороться за победу. Завершив объезд территории, мы вместе с Ямамото сварганили ужин, за которым вновь отсутствовали лишь двое непримиримых врагов, а Маня ехидно вещала о том, что «хоть писарь и клёво ножичками владеет, с лошадьми всё еще „на Вы”». Принц же с Машей не спорил — он лишь заявил, что всё впереди и он не намерен ставить в нашем споре точку. Маня фыркнула, но одобрительно покосилась на Бельфегора: она уважала тех, кто всегда боролся до конца. А в целом, вечер прошел вполне успешно и, помыв посуду, я прошлепала наверх, к Высочеству, которое одарило мою черепную коробочку новыми знаниями, причем устроило мне «проверочную работу» по старой теме, которую я умудрилась не завалить. Это была маленькая «мстя», Высочество?.. Кстати, к вопросам конкура мы больше не возвращались, что вселяло некоторый оптимизм.

Ночь вообще меня несказанно порадовала отсутствием сновидений, а встала я аж за десять минут до звонка будильника. Быстренько умывшись, одевшись в синий джинсовый комбинезон и убрав койко-место, я ломанулась на трудовые подвиги с местным боксером, который даже умудрился самолично вызваться погладить кролика, и долго и упорно потом вещал, что эти самые кролики — наимилейшие создания, а их бойцовский дух достоин подражания. Ясен фиг, зайцы вырываются из рук фермеров до последнего, вот только не потому, что они такие бойцы упертые, а потому что трусы до безобразия! Но это всё лирика, главное, Рёхей окончательно вписался в жизнь на ферме и уже спокойно сам выдавал зайцам морковь, бесстрашно открывая клетки и закидывая туда корнеплоды. Вот только парное молоко пить он всё еще отказывался, и это расстраивало. Впрочем, я не теряла надежды, потому как на процесс дойки он уже смотрел абсолютно спокойно. На завтрак я приготовила тамаго яки, то бишь японский омлет, правда, без саке — ну откуда в российской глубинке рисовая водка, согласитесь? Итальянскому венценосному параноику же я сваяла гриссини с базиликом — эдакие «хлебные палочки» — он же «принц», вот пусть и жует изыски, спасибо Зефирке-куну за рецепт. Хотя, если честно, получилось этих «палочек» довольно много, так что и другим «неяпонцам» тоже должно было хватить. Всё это время со мной сидел Ямамото, прируливший еще к кормлению собак, и мы весело болтали о японских традициях. Он мне рассказывал о том, откуда взялись двигающиеся куклы каракури нингё, и я с удивлением отмечала, что любовь японцев к «роботам» всходит аж к средним векам.