— Конкретнее, — попросила я учительским тоном, прогнав с харизмы лыбу, не подходящую к образу.

— Ну, блин, они что, клоны друг друга? — фыркнула Маня, вытягивая вперед ноги и сползая по креслу вниз. — Тот термо-шизик со стилетами хочет добиться моего уважения, а этот дикобраз — твоего. Им больше заняться нечем? Это невозможно!

— Невозможно, — усмехнулась я. — Но пусть попробуют. А мы с тобой посмеемся над их попытками.

— Хитра, мать, хитра, — протянула Манюня, сложив лапки на животе. — И что ты предлагаешь?

— Я хочу обыграть его, — пожала плечами я. — Этот тип считает себя гением и не привык проигрывать. Плюс он постоянно измывается над парнем в шапке-лягушке, — на этих словах Маша нахмурилась. Она терпеть не могла, когда издевались над слабыми, и чувство справедливости у нее было очень и очень обостренным. Плюс к тому, утреннее происшествие с полетом Франи было еще свежо в ее памяти, и всю информацию о нем она воспринимала крайне настороженно. — Короче, я подумала, что было бы неплохо, если бы мы вчетвером сыграли. Ты, я, он и Фран. Результат — ты выиграешь, Дикобраз проиграет, и по нашим правилам выполнит твое желание.

— Ладушки, — усмехнулась Маня. — Раз уж ты его не любишь, а он еще и этого паренька со странной шапкой ни за что мучает, помогу.

— Класс, — обрадовалась я.

— Тогда колись, какое он должен выполнить желание? — прищурилась Маша.

— О да, — ухмыльнулась я, — теперь о главном!

====== 13) «Семь раз отмерь, один раз отрежь» или «Быть может, я поспешила?..» ======

«Честь — это внешняя совесть, а совесть — это внутренняя честь». (Артур Шопенгауэр)

Слиняв от Манюни, я бодрой рысью поскакала к конюшням, где меня уже ждал (прикиньте, какая честь?) сам Принц Варии и не пойми какого государства. Вяло поздоровавшись с сиятельной персоналией нашей фермы, я начала седлать Грома, а он — Мефисто, так назвал этих жеребчиков покупатель. Он у нас этот «заказ» два с половиной года назад сделал, еще у моих родителей: мы с ним сотрудничали много, так как у него своя школа верховой езды, и потому он попросил отобрать для дочерей двух сильных жеребцов, дать им сии клички и не только объездить, но и заездить, да научить брать высоту — хотел дочкам-близняшкам сделать такой подарок, какого днем с огнем не сыщешь… Мысленно съязвив, что «Принц на Мефисто — это апокалипсис», я взгромоздилась на Грома и поскакала к нашей конкурной площадке. Тренировочного поля как такового у нас нет — я всегда тренирую Торра именно на конкурном поле или на манеже, где препятствия выставлены по маршруту, причем имеются все виды, а не только одна-единственная стеночка для тренировки. В пути мы молчали, а я раздумывала, каков уровень у нашего Принца, но стоило лишь нам добраться до конкурного поля, как он зашишишикал и заявил:

— Принцесса ведь не будет против посоревноваться с Принцем?

Чего ему спокойно не сидится, а? Детство в пятой точке играет? Ладно, если Принц чего-то хочет, он это получает, это я уже уяснила. Впрочем, если он надеется выиграть, я могу его и разочаровать, потому как что-что, а конкур — это мое. На соревнованиях области мы с Торром двукратные чемпионы, правда, от поездок на чемпионаты России отказывались, потому как всё же соревнования — это не мое, и они выбивают меня из колеи надолго. Нет, я, конечно, не тешу себя иллюзией того, что мы с Торнадо — непобедимая парочка, или что я шикарный наездник: свалиться может каждый, да и на Громе я прежде не брала высоту, но почему бы не попробовать? По характеристикам Гром и Мефисто очень похожи, а значит, в основном соревноваться будем мы с Бельфегором, а не лошади. Вот и посмотрим, смогу я победить Гения Варии или нет. Шанс хоть и небольшой, но есть, так почему бы им не воспользоваться?..

— Лады, — кивнула я и спрыгнула с лошади. Принц тоже спешился, и мы подошли к стоявшему у ограждения поля работнику.

— Привет, — кивнула я Петру — мужчине тридцати лет, высокому, спортивному, с короткими черными волосами и волевыми чертами лица. — Мы тут решили устроить из проверки соревнование — не поможешь? Судьей не побудешь?

— Хорошо, — кивнул Петя. — Как дистанцию проходим?

— Давайте «свой маршрут», Ваше Высочество? — обратилась я к Принцу. — Вы с трассой незнакомы, так будет проще.

— Принц согласен, — царственным тоном выдал Бэл, а Петюня на него воззрился, как на диво дивное: раньше он с Высочеством не пересекался даже на кухне.

— Вот и класс, — кивнула я и, отдав поводья Пете, двинулась осматривать маршрут. Бэл ко мне присоединился и пугал ворон и Петюню своей маньячной лыбой а-ля «всех порву, один останусь и зашишишикаю». Наконец осмотр поля в три с половиной тысячи квадратных метров был завершен, и «участники отправились на старт». Мы с Высочеством взгромоздились на коней, а Петя занял «пост» у загородочки, откуда открывался отличный вид на всю дистанцию. Первой ее проходить должна была я — так повелел Бельфегорище. А кто ж ослушивается венценосных маньяков? Вот и я не стала. Петя долбанул в колокол и включил секундомер, а я пришпорила жеребца и окунулась с головой в пьянящее чувство полета наяву.

Скакать вперед, наслаждаясь потрясающим чувством единства с добрым и понимающим существом, ощущать в крови азарт, а в голове ловить мысли о маршруте и мечты о том самом, чудесном миге, когда лошадь взмывает в воздух на краткий миг, и вы с ней становитесь одним целым, парящим в невесомости — это ли не чудо?.. Первым препятствием я выбрала «крестовину» — две перекрещенные крест на крест балки — и направила туда Грома. Толчок, и конь взмывает в воздух, а в груди моей появляется пьянящее чувство абсолютного счастья, единения с лошадью и ветром, игравшим моими волосами и гривой моего скакуна. Миг полета — и вот мы уже снова на земле, а Гром спешит к следующему препятствию — «шлагбауму». И снова высота взята, а прыжок дарит невообразимое чувство восторга. Вперед, не останавливаться, стремиться всё дальше и дальше — к новым прыжкам, к новым полетам наяву. «Чухонец», «брусья» и «калитка» были взяты легко, а вот перед «стенкой» Гром затормозил, отказываясь брать барьер. Я развернула его и медленно направила к препятствию снова, поглаживая конягу по шее и шепча, что я в него верю и что он сможет взять высоту. К слову сказать, препятствия были довольно низкими, но глухих заборов лошади опасаются и часто отказываются через них прыгать. Это было ожидаемо, и я ничуть не расстроилась, но успокоить конягу было не так-то просто, и я решила, что лучше потерять несколько секунд, чем мучить его еще одним мгновенным направлением к глухой стене. Наконец, Гром всхрапнул, и я поняла, что он готов. Пришпорив жеребца, я вновь направила его к «стенке», и вскоре барьер был взят. Стоило лишь копытам жеребца коснуться земли, я начала поглаживать его шею, и мы поскакали к «тройнику» — широтному препятствию из трех брусьев. Его Гром взял на удивление легко, а я не переставала шептать что-то умиротворяющее во время перебежек от одного барьера к другому. Вскоре были взяты «джокер» — состоявшее из единственной планки препятствие, «канава» — ров с водой, и «постепенный оксер» — то есть высотно-широтное препятствие, у которого последняя жердь барьера выше первой. Оставался лишь «прямой оксер» — та же штука, что и «постепенный», но все планки находятся на одной высоте, что тоже легко может напугать лошадь. Я притормозила, и мы не спеша двинулись к препятствию. Поглаживая холку коня, я говорила ему, что он справится, и пыталась настроить на мирный лад. Гром вновь всхрапнул, и я, пришпорив его, взяла курс на последнее препятствие.

Толчок, свист в ушах, ветер в лицо и улыбка на губах. Полет. Бесконечное упоение от вида недостижимых небес, что становятся хоть немного ближе… Мы приземлились, и я пришпорила Грома, мгновенно перешедшего в галоп и поскакавшего к линии финиша. Быстрее, еще быстрее, а сердце вырывается из груди от восторга…

Как только финишная черта была пересечена, раздался удар колокола, и мы, выехав в поле, подрулили к Принцу. Он хитро зашишишикал и направился к калитке, а я крикнула: