— Ясно, — довольно хмыкнул Бэл. — Остальные, я так понял, будут раскиданы по местам своего проживания?

— Вы имеете право спрашивать только о себе, — категорично отказалось сотрудничать вредное пернатое.

— А с Машей связаться никак не получится? — подала голос я.

— Владыка Эмма согласился через нас передавать Екатерине Светловой письма от Марии Светловой и наоборот, — ответил гусик. — Если захотите написать Марии письмо, отправьте его сестре в Японию.

— Ясно, — кивнула я, почувствовав облечение. Я ведь всё же беспокоюсь за сестру и то, как она одна с фермой будет справляться…

— Есть еще вопросы? — осведомился почтальон в чепце.

— Нет, — покачал головой Бэл, и шинигами, дружно выдохнув, отдали Принцу свиток и исчезли в белой вспышке.

— Ну что, — протянул Бельфегор мне на ухо, — ты довольна?

— Более чем, — улыбнулась я. — Вставай, а то замерзнешь.

— Не замерзну. Ты же меня греешь, — съехидничал Принц.

— Вставай! — возмутилась я. — Я тебе что, живая грелка?

— Вроде того, — кивнул Бельфегор с серьезным видом, и я возмущенно сдвинула его челку. Увидев в алых глазах ехидный блеск, я фыркнула и, ткнув принца кулаком в грудь, заявила:

— Вредный ты, просто сил нет!

— Нет сил — полежи, — выдал Бэл и рухнул на спину, увлекая меня за собой.

Я оказалась прижата носом к бледной, покрытой страшными шрамами коже и вздрогнула, но Принц отпустил меня и начал осторожно перебирать мои локоны. Постепенно я расслабилась и закрыла глаза, прижавшись щекой к его груди. Было тепло, спокойно и очень хорошо, утренние волнения исчезли без следа, и я пробормотала:

— Бэл, не пугай меня так больше. Я чуть не запаниковала, когда подумала, что с тобой что-то случиться могло.

— Я просто не хотел тебя будить, — улыбнулся Принц. — Ты так сладко спала, что я не решился заходить в комнату. Неужели Принцессе было одиноко этой ночью?

— Ты из голоса ехидство-то убери, — поморщилась я. — Потому что мне и правда было одиноко. Но не ночью — ночью я спала, правда, с кошмарами, а когда ты рядом они реже снятся. Утром. Когда тебя рядом не нашлось.

— Ну что ж, тогда мы это исправим, — заявил Бэл. — Раз я так ошибся, придется мне искупить вину. Теперь ты от меня не отделаешься и просыпаться мы всегда будем вместе.

— Кроме тех дней, когда ты будешь на задании, — уточнила я.

— Уточнения принимаются, — усмехнулся Принц и чмокнул меня в макушку.

Я зевнула и, подумав, что если так продолжится, я просто здесь вырублюсь, приподнялась на локтях, чмокнула Бэла в щеку и пошла на выход. Вслед мне долетело: «Сбегаешь? Ай-яй-яй!» — на что я лишь рассмеялась и ушла. Потому как и он, и я знали, что сбегать я не собираюсь и свою фобию преодолею. Не только ради него — ради себя тоже. Потому что я люблю этого печального человека с усмешкой на губах, и хотя у меня самой гормональный фон явно занижен, ему я хочу подарить всю себя без остатка. Ведь он мое продолжение, та часть моей души, что боги отделили от нее, когда разделяли людей напополам. Я в это верю, ведь его улыбка — не усмешка, а именно улыбка — это моя жизнь…

====== 79) Это конец?.. Нет! Только начало! ======

Комментарий к 79) Это конец?.. Нет! Только начало! Итак, фик закончен, и это последнее обращение Автора к Читателям (прямо речь Президента к народу начинается, ну да ладно^^). Спасибо, что были с нами: с укуренным ананасами Автором и его беспощадными Музами, истрепавшими все его нервы. Благодаря вашей поддержке, мы перебрались через отметку в тысячу страниц и наконец закончили этот жутко длинный (по моим меркам) фик. Подпитываясь энергией ваших отзывов, мы сражались с Неписцом, как оказалось — удачно, за что отдельная благодарность всем, кто делился с нами своим мнением, а каждый «лайк» взывал к моему чувству ответственности и пинал к клавиатуре, говоря, что я не имею права на лень и задержку проды. Так как это последняя возможность поделиться с Автором впечатлениями, очень надеюсь, что вы ею воспользуетесь, ведь мы всё это время очень старались вас радовать^^ Спасибо всем, кто был с нами, особенно тем, кто помогал Автору справиться с Неписцом и апатией, улыбок вам, солнечных дней и море позитива!

ご幸福をお祈りいたします! (Желаю вам счастья!)

«Счастье — это когда тебя понимают, большое счастье — это когда тебя любят, настоящее счастье — это когда любишь ты». (Конфуций)

POV Маши.

Дни потекли размеренно и неторопливо. Мы приводили в порядок дела на ферме, мафиози дружно составляли бизнес-план на довольно долгий период времени, Ленка с Катькой перевели на мой счет деньги, которые им завещали родители, и мы, наконец, начали готовиться к зачетам в институтах. Поздно спохватились, ну да ладно, это мелочи. Сдадим как-нибудь… «И понадеялся поп на русский авось» — это про нас, да… Бельфегор ака Гений активно натаскивал Ленку, Гокудера, который у нас вундеркинд, — меня, а Катьку репетиторством облагодетельствовал экономист, отлично разбиравшийся в анатомии вообще, и в анатомии животных в частности, то бишь Хибари. Всё ближе был Новый Год, и всё больше я погружалась в депресняк относительно того, что скоро лишусь сестер. Фран всё так же ночевал в моей комнате и мне приходилось (по его же требованию, кстати) спать в спортивном костюме, а не в моей любимой шелковой пижамке, а по утрам — будить эту соню, ибо поспать он ой как любил. По вечерам он пытался вывести меня из депресняка разговорами и фокусами, но получалось откровенно фигово, и вот, двадцатого числа вечером, часов в пять, он заявил, что мой пессимизм меня в могилу вгонит, а заодно и его, и если я не хочу отправлять его в расцвете лет на кладбище, то просто обязана прийти в себя и прекратить хандрить. Он придумал довольно любопытный способ меня взбодрить: отвел в конюшню и предложил устроить скачки. Причем участвовать должны были абсолютно все. Я согласилась, и мы подготовили лошадей, после чего позвали народ, который сию затею воспринял с разной степенью энтузиазма, но в целом положительно. И вот, вскоре мы всей толпой уже стояли у стартовой черты, которой Фран назначил границу между амбаром и загоном для лошадей на краю фермы. Скакать надо было до реки, и победителем решили считать того, кто первым окажется на льду. Запрыгнув в седло и вглядываясь в горизонт, я почувствовала непередаваемый азарт. Да, скакать в сумерках опасно, но был вечер, а не ночь, и видимость еще сохранялась на достаточном для скачек уровне, а наша ферма — племенное хозяйство, так что никаких колдобин или валяющихся под снегом сучьев на ее территории как минимум быть не должно, как максимум быть не может. Мы приготовились к гонке, и как только Фран подал сигнал к началу иллюзией хлопка пистолетного выстрела, я пришпорила Маркиза и с воплем татаро-монгола, на русичей скачущего, пустилась во все тяжкие, а точнее, в забег.

Из-под копыт коней взметались снежные вихри, морозный воздух холодил разгоряченные лица всадников, азарт, переполнявший душу, сливался с адреналином, выплеснувшимся в кровь, и рождал сильнейшие эмоции и громкий крик, многоголосый, но сливавшийся в один. Врываясь во мглу вечера, смешавшуюся с белизной снега, мы скакали всё дальше, упиваясь чувством поразительного единства, делавшего нас всех одним огромным, многоруким организмом с одними целями, желаниями и стремлениями. Эмоции захлестывали и выплескивались через край, а ощущение давно забытого детского счастья смешивалось во мне с желанием победить, и в тоже время победа была не важна — главным было то чувство единения, что связывало не соперников, но друзей в эти мгновения.

Полет наяву по снежной перине, оставляющий в воздухе шлейф из кристаллов льда, взлетавших к небесам и устремлявшихся вниз. Абсолютное слияние с ветром, друзьями и верным вороным спутником под моим седлом. Невероятная квинтэссенция чувств, эмоций и стремлений. Звенящая пустота в голове, наполняемая лишь топотом копыт и криками моих товарищей и моими собственными. Пьянящее чувство познания самого себя сквозь призму собственных неприкрытых рамками условностей и общественных норм эмоций… Всё это пьянило больше крепчайшего вина и, одновременно с тем, отрезвляло сильнее удара в висок. Когда перед нами в сгущающихся сумерках показалась обледеневшая река, я вдруг подумала, что так всё и должно быть. Гонка под названием «жизнь» ведет нас всех к одному финалу, и где бы мы ни были, какими бы путями к нему не скакали, его не избежать. Но именно это нас и роднит, ведь сколь бы разными ни были люди — принц и нищий, гений и глупец, олигарх и прожигающий жизнь алкоголем бомж — все мы являемся частями калейдоскопа под названием «жизнь», и если какая-то часть переместится по линзе калейдоскопа, это не значит, что она исчезнет или забудет о других. Она лишь изменит путь, по которому скакала к финишной черте, не более. Но это не изменит того факта, что она всё так же часть калейдоскопа и всё так же едина с другими его частями…