— На любой вопрос? — нахмурился разведчик.

— Ну, не совсем на любой, — вытек с линии атаки хитрый, но несчастный Гу-Со-Син рядом со мной. — Но постараемся ответить. Задавай.

Кёя нахмурился, а затем, подойдя ко мне и сдавшемуся посланнику, в то время как его брат, уперевшись лбом в шкаф, делал вид, что готов от стыда сквозь землю провалиться, заявил:

— Я приму только ответ, дающий нам ценную информацию. Итак, зачем нас сюда прислали? К чему всё это было сделано?

— Мы не знаем, — развел крыльями Гу-Со-Син. — Мы лишь доставляем вам послания от Графа, и всё.

— Бой неизбежен, — изменил вопрос разведчик. — Как нам победить в нем?

— Победить? — усмехнулся гусик ехидно. — Это невозможно. Вопрос в том, как вам остаться в выигрыше после поражения.

— И как же? — нахмурившись, спросил комитетчик, не выпуская из поля зрения шинигами, покинувшего на произвол горе-судьбинушки шкаф и полетевшего к валявшемуся на полу свертку, печально опустив крылышки и всем своим видом выражая вселенскую скорбь.

— Этого мы не знаем, — пожал плечиками его брат.

— Тогда перечисли, с кем конкретно мы будем драться и их силы, — поморщился Кёя, в то время как Гу-Со-Син номер два поднял свиток.

— Мы и этого не знаем, — вздохнул первоптиц-холерик, начиная впадать в трагизм от осознания того, что они, библиотекари, не владели никакой ценной информацией. — Но мы знаем, что вам не победить тех, кто придет сюда.

— Тогда скажи, как работают Врата, откуда они взялись и как их активировать, — перешел к менее значимому вопросу Кёя.

— Это мы знаем! — обрадовался гусик, явно довольный тем, что не совсем уж он «олень», и хоть какая-то важная информация ему известна, а также тем, что скоро свалит отсюда в свой пыльный чертог науки и книг. — Когда все камни в сборе, надо лишь произнести подряд оба заклятия: сначала с камня, что вы нашли с мечником, а затем с того, что нашел твой ёжик, гуляя по берегу реки. После этого надо влить в алтарь у камней Пламя Неба и окропить его кровью того, кто читал заклятия. Когда поплывут шары, являющиеся душами умерших на этой территории животных, заточенными в алтарях и накапливавшимися там годами, надо принести жертву — еще одно животное, не важно какое, но лучше всего мелкое — птицу или крысу, после чего принесенная в жертву жизнь откроет портал, душа, отделившаяся от тела, направит проход в мир Мейфу, а кровь, впитавшаяся в алтарь, укрепит воронку и сделает ее доступной ровно на двадцать четыре часа, причем в обоих направлениях, и пройти сможет кто угодно. Создал руины Владыка Эмма по договору с предком сестер Светловых, который сильно помог ему, но как — мы не знаем. Знаем лишь, что Владыка Эмма перенес его сюда из его родного мира с помощью Графа, а так как смертные не имели возможности попасть в мир Мейфу, создал этот портал из камней этого и нашего миров, который могли открыть лишь потомки того смертного и шинигами. Потому вы и не способны были прикасаться к шарикам — это возможность исключительно сестер, а другие люди поймать их не в состоянии, потому как не связаны с миром Мейфу. Правда, на животных это правило не распространяется, ведь сферы — души именно животных, потому канарейка могла до них дотронуться. А ёжик твой — не животное, он дух, а дух сквозь дух проходит всегда, потому у него тоже не получалось сдвинуть сферу. Но хотя сферы призвать мог кто угодно, открыть портал могут лишь сестры, — а гусик-то раздухарился! От важности аж надулся, крылышки на груди сложил, а вид сделал как у кота ученого, что «ходит по цепи кругом», видать, рад был, что его знания кому-то пригодятся. Точно библиотекарь до мозга костей…

— Поскольку камни — врата в мир мертвых, они притягивают души умерших животных, которые остаются там навечно. Алтарь под водой уравновешивает алтарь в руинах и связывает его с необходимой для функционирования стихией воды. Это вроде как Инь-Ян — законы баланса: один камень явный, другой сокрыт, один на свету, другой во мгле, один в тепле, другой в холоде воды, и так далее. В камне на воздухе накапливаются «светлые» души, а в камне в под водой — «темные», и потому портал руин — портал светлый, а откройся портал в алтаре под водой, он был бы «темным» и вел не в жилую часть Мейфу, где обитают шинигами, а в Ад. Но его вам не открыть из-за того, что нет камней со специальными символами. Пройти через проход может кто угодно и как угодно — здесь уточнений нет, главное, прыгнуть в алтарь, который становится похож на черную дыру. Для возвращения надо прыгнуть в такую же дыру, расположенную перед Домом Тысячи Свечей, на так называемой «независимой территории», неподконтрольной никому, даже Владыке Эмма. Однако эта история не прольет свет на то, почему родители девушек приняли предложение Графа и подписали контракт. Руины — лишь способ попасть в наш мир, а о причинах того, что тем двум смертным предложили заключить этот контракт, мы не знаем, знаем лишь, что это сделал Граф…

— Хи-йа!!! — возопил Гу-Со-Син с пергаментом, аки пьяный папуас на охоте, и запульнул его в нашу сторону. Кёя, ясное дело, уклонился, дернув и меня за собой, но гусик и не стремился в него попасть: он целился в брата, причем успешно — попал тому прямо в лоб. Болтливый Гу-Со-Син-лектор покачнулся в воздухе, взмахнув лапками и крыльями, и, выровнявшись, начал потирать ушибленную тыковку, причитая:

— Ай-яй-яй…

— Баре гневаться изволят-с, — хихикнула я, а воинствующий гусик, обычно являвшийся мирным, пошел вразнос, размахивая крыльями и вопя на брата:

— Давай еще, скажи им, кто контракт смертных уговорил подписать! Граф нас ощиплет и в огненный Ад отправит! Ты думаешь, что делаешь?! Это скандал между мирами! Такая ответственность на нас, а ты язык распускаешь! Да тот, кто это сделал, нас в ледышки превратит! От фуда ты еще можешь уклониться, а от его магии как спрятаться?! А ну, помоги мне этого смертного поймать, и пошли домой!!!

— Значит, он владеет магией льда, — усмехнулся Кёя. — Причем магией, не нуждающейся в фуда. Значит, он не шинигами.

Гусики прикусили язычки и, воззрившись на комитетчика черными глазками-бусинками, полными немой мольбы, сложили крылышки в просительном жесте, сцепив перья в замочки, словно пальцы, и чуть ли не со слезами на глазах в один голос протянули:

— Возьми свиток, пожааалуйста!

Такого зрелища доброе по отношению к животным и птицам (а гусь, хоть и анимешно-шинигамистый, — тоже птица) сердце Главы Дисциплинарного Комитета не вынесло, и он, подавив улыбку, подошел к пергаменту, валявшемуся у стола, и заявил:

— Я подниму. Не попадайте в неприятности. Если что, пусть Граф свои претензии мне высказывает.

— Ага, он выскажет! — фыркнул гусь-холерик. — Он их всем выскажет: и тебе, и нам, и всем в Энма-чо, и Ватсону, и всем гостям… А потом, когда у всех мозг взорвется, устроит виновным такую театральную постановку, что «Гамлет» комедией покажется!

— С намеком на произведения Де Сада, — хмыкнул разведчик.

— О да, — фыркнул обычно спокойный гусик, складывая крылья на груди и начиная кивать с закрытыми глазами. Медитирует он так, что ли?..

Кёя поднял пергамент со словами: «Тогда до встречи», — и шинигами исчезли, дружно ответив:

— Да лучше б мы не встретились, изверг!

— Из этого я делаю вывод, что мы всё же встретимся, — усмехнулся глава CEDEF и, развернув пергамент, пробежал его глазами, после чего кинул мне, стоявшей у кровати.

Что удивительно, я его поймала, хотя раньше, до начала тренировок с Мукуро и комитетчиком, такой подвиг мне был не всегда по силам, и я даже если и цепляла брошенный предмет, то запросто могла выронить. Печалька у меня с координацией… была. Развернув свиток, я прочитала следующее: «Сим документом подтверждается, что Хибари Кёя выполнил задание и может вернуться в свой мир в любой момент. Для этого он должен умереть. Если этого не произойдет до двадцати четырех часов тридцать первого декабря сего года, он будет отправлен в свой мир Графом. Если он не желает расставаться Екатериной Светловой, то они обязаны выполнить нижеследующие пункты. Первое: выбрать животное. Второе: доказать свою любовь. Третье: простить врага, которого винили больше всего. Четвертое: задать вопрос». Вот гадство! В свете того, что сообщил Гу-Со-Син, становится ясно, что мы должны выбрать животное для жертвоприношения! Я ненавижу решать чью-то судьбу, и мы оба любим животных, а должны будем подписать кому-то смертный приговор! Кошмар! А Ленка? Они с Бельфегором вообще должны убить это животное, а она ведь всегда любила только зверей и птиц: когда родители запирали ее в темном амбаре, она, боявшаяся темноты до ужаса, играла с котами, приходившими к ней, и это ее спасало, а теперь она должна убить животное! Это же нонсенс!