«Люди рождаются, умирают, а если еще что-то происходит в промежутке, значит, повезло». (Фрэнсис Бэкон)

POV Кати.

Приготовив ужин, я лишилась Ролла, потому как на кухню заполз Хибари-сан и, узрев, что довольный, обхомячившийся молока ёжик разлегся на разделочном столе и лениво наблюдает за моими с Такеши манипуляциями с целью по-быстренькому сваять что-то съедобное для представителей двуногой и относительно разумной расы, тут же его припрятал обратно в браслет. Я расстроилась, но виду не подала, а после ужина отправилась беседовать с сестрами на заставлявшую меня сидеть, как на иголках, тему. К моему вящему удивлению, сестры меня всё же поддержали и даже ни капли не обиделись, а потому я, подумав, что стала должницей Облачного Ёжика, ломанулась к Хибари-сану. Однако, как и предупреждала Маша, в комнате его не оказалось, и я, слегка расстроившись, поскреблась на кухню.

Когда мне плохо, я готовлю, правда, когда мне хорошо, тоже, а потому я накинулась на плиту, предварительно устроив набег на холодильник, и вскоре сваяла тамаго яки, то бишь японский омлет, и заварила зеленый чай. Услышав хлопок входной двери, на которой у нас теперь стоял домофон, я схватила тарелку с яичницей, пардон, японским омлетом и чашку зеленого чая и на всех парах помчалась наверх. Пару раз пнув дверь с изображением тигра, я услышала раздраженное: «Войдите», — и, пихнув дверь бедром, вломилась к Хибари-сану. Он сидел за столом у окна и что-то быстро писал на альбомном листе, даже не обернувшись на звук вторжения.

Захлопнув дверь ногой, я проперлась к комитетчику и, поставив тарелку и чашку справа от него, пробормотала:

— Я подумала, что ты проголодаться мог, так как за ужином почти ничего не съел, так что вот… Я бы поговорить с тобой хотела, но если ты занят, завтра зайду.

— Подожди минут десять, — хмуро ответил Хибари-сан, не поднимая глаз от испещренного мелким острым почерком листа, и я уселась на край его идеально заправленной темно-серым покрывалом кровати, а рядом со мной вдруг появился Ролл. Со шкафа же мне на плечо спикировал Хибёрд, и я прошептала:

— Привет, мои хорошие, идите сюда.

Ролла дважды просить не пришлось, и он на всех порах ломанулся к протянутой мной ладони, а вот канарейка, чирикнув, перелетела мне на макушку и прочно окопалась в моих волосах, чуть ли не гнездо там решив свить. Я беззвучно рассмеялась и начала тискать Ролла, подумав, что, видать, именно потому Хибёрд и не полетел на протянутую ладонь — не хотел стать плюшевой игрушкой для тисканья. А вот ёжику такое обращение явно нравилось, и он блаженно щурился, витая в облаках и явно жалея о том, что нельзя «покьюкать» или «покикать», сообщая мне тем самым степень своего балдежа, потому как хозяин работает, а отвлекать его от работы — прямо-таки смертный грех. Минут пятнадцать мы с ёжиком возились, изображая «девочку с плюшевой игрушкой», а Хибёрд почесывал мою макушку коготками и явно не собирался улетать, прибалдев не меньше, чем высунувший от удовольствия кончик языка ёжик. Наконец Хибари-сан дописал свой опус, отложил ручку, встал, потер шею и пересел на кровать справа от меня.

— Закончил? — осторожно спросила я, а он кивнул и ответил вопросом на вопрос:

— А ты Ролла решила совсем разнежить?

— Нет, просто мы немножко побалдели, — усмехнулась я. — Вместе.

— Ясно, — хмыкнул комитетчик. — Так что ты хотела сказать?

Ролл, лежавший пузом кверху, при этом умудряясь меня не уколоть, сразу насторожился и вскочил на лапки, а Хибёрд очнулся от периода гнездования и сменил место дислокации на верхушку шкафа.

— Ну… Я пришла ответить на твой вопрос, — пробормотала я и обратилась к ёжику: — Спасибо тебе за совет, Ролл, он мне очень помог.

— Кии! — радостно ответил ёжик без тумана (к счастью… Кыш, лишние мысли об иллюзиях!), и пошел прятаться под кровать, соскочив с моих коленей. Понятливый он — жуть! Равно как и Хибёрд… Лучше людей всё понимают, право слово.

— Ну и? — нахмурился Хибари-сан, ощутимо нервничая.

— Я хотела сразу ответить, — вздохнула я, потирая ладони и глядя в пол, — но не могла, потому что боялась, что сестры сочтут такой поступок предательством. Но Ролл посоветовал мне поговорить с сестрами, и они сказали, что не будут против. Прости, что рассказала им…

— Ничего, — перебил меня комитетчик нетерпеливо. — Так каков твой ответ?

— Конечно, «да», — улыбнулась я, чувствуя, что начинаю краснеть и отчаянно начав растирать ладони. — Разве могут быть варианты? Ты… Ты слишком важен для меня. Я люблю сестер, но если выбирать, остаться с ними в родном мире или пойти в неизвестный, где мне не знакомы ни язык, ни обычаи, нет ни документов, ни образования, но с тобой, я выберу второе. Главное, чтобы ты был рядом, остальное уже не так важно, хоть и плохо так говорить о родном мире. Я не хочу бросать сестер, но… если выбирать между ними и тобой, я выберу тебя. Это так эгоистично… Но я не могу по-другому.

— Спасибо, — тихо сказал Хибари-сан и крепко обнял меня, зарывшись носом в мои волосы. Я прижалась к нему и закрыла глаза, вдыхая знакомый аромат хвойного мыла, а Хибёрд вдруг чирикнул, сидя на верхушке шкафа, и запел гимн Намимори.

— Мне кажется, или он так пытается дать добро на наши отношения? — протянула я.

— Нет, тебе не кажется, — усмехнулся Хибари-сан и, чмокнув меня в висок, отправился к окну. Усевшись в кресло, он тиснул со стола тарелку с тамаго яки, а из ящика — палочки, и, обернувшись, начал меланхолично жевать, глядя на выползшего из укрытия Ролла, начавшего наматывать круги по полу между кроватью и креслом.

— Что за спринт, товарищ Облачный Ёж? — усмехнулась я, а Хибари-сан пояснил:

— Он мне показывает картинки наших обедов, того, что ты ему целое блюдце молока налила, и что-то вроде образа растолстевшего Хибёрда, меня и его самого, и пожелания мне заниматься спортом. А бег — наглядная демонстрация.

— Не думала, что Ролл — такая ехидна, — пробормотала я.

— Да нет, — усмехнулся Хибари-сан, — он, конечно, любит пошутить, но всё всегда в пределах допустимого. А сейчас он, честно говоря, рад, а шутит так потому, что я сам всегда говорю: после ужина есть нельзя.

— Да ты и не ужинал ни фига! — возмутилась я, поймала Ролла, возмущенно зафырчавшего, уселась обратно на кровать и заявила ему: — Ты чего ехидничаешь, няша? Кёя вообще не ужинал практически — два кусочка темпуры съел, и всё! Это что, полноценный ужин для двадцатиоднолетнего мужчины? А тебя я больше закармливать не буду, чтобы не нужно было марафонские забеги с целью похудеть устраивать. Считай, что это была благодарность за полезный совет. Хотя, если честно, мне просто хотелось тебя посытнее покормить, но мы этот факт опустим, ладно?

— Кьюпии! — кивнул ёжик и лизнул мою ладонь. Язык у него, кстати, очень шершавый и на удивление длинный, чем-то похож на кошачий, хотя, ясное дело, намного меньше…

— Ути, какие нежности, — рассмеялась я и почесала горлышко тут же разнежившегося ёжика.

— Да, это он любит, в отличие от Хибёрда, — хмыкнул Хибари-сан.

— А ты его часто гладишь? — полюбопытствовала я, не отрываясь от процесса осчастливливания белого колючего комочка.

— Не очень, — ответил Хибари-сан. — Точнее, я его глажу каждый день, но не так фанатично, как ты, а ему этого мало. Хотя, думаю, его сколько не гладь, всё мало будет: он готов сутки напролет нежиться. Правда, кроме меня он раньше никого к себе не подпускал. То настырное травоядное с хлыстом часто пыталось его погладить, — Хибари-сан поморщился, но затем усмехнулся и закончил мысль: — но Ролл всякий раз принимал форму колючей сферы и угрожал колючками или просто улетал подальше от него. Хибёрд тоже, кстати, чужаков не подпускает, так что то, что он так запросто к тебе на плечо сел буквально через пару дней после знакомства, меня очень удивило.

— А почему так? — озадачилась я.

— Ролл чувствует, что ты хороший человек, и что ты мне важна, да и вообще ты ему нравишься, — нехотя пояснил комитетчик, дожевав последний кусок яичного рулета и поставив тарелку на стол. — А Хибёрду ты сразу понравилась — раньше, чем мне, если честно. Потому он всё время пытался показать мне, что я должен присмотреться к тебе повнимательнее и улучшить свое мнение.