— Видишь, какая я глупая? Вечно сомневаюсь, вечно боюсь, что обо мне не то подумают… Но ты прав: волков бояться — в лес не ходить. Я обязательно поговорю с сестрами и попрошу у них прощения за свое эгоистичное желание быть с Кёей, что бы ни случилось. Потому что, как бы то ни было, он слишком важен для меня, и я не могу отпустить его даже ради сестер, как бы гадко это ни звучало… Я надеюсь, они поймут.

— Ки! — уверенно кивнул Ролл, и я, улыбнувшись, кивнула ему в ответ и сказала:

— Вот после ужина с ними и поговорю. Обязательно! — и вдруг мои мысли пронзило произнесенное мною же слово «ужин», и я возопила: — Ролл, ёлки-палки, я идиотка! А ужин-то приготовить!

— Кью? — прифигел не ожидавший таких бурных эмоций ёжик и аж плюхнулся на пятую точку от удивления, а я подхватила его на руки, вскочив с кровати, и пояснила:

— Я совсем забыла ужин приготовить, отупела вконец! Позор на мои седины! Как я могу стать хорошей хозяйкой, если про готовку забываю? Пойдешь со мной? Правда, там Такеши-сан будет, так что не знаю, позволил бы Кёя это или нет…

— Кии, — согласно закивал хитрый Ролл и начал дубасить мою ладонь передними лапками, аки хороший боксер. Я рассмеялась и, пробормотав: «Тебя бы Рёхею в ученики, боксер ты мой», — кинулась вниз.

====== 63) Три девицы под окном бухтели поздно вечерком ======

«Надо запастись либо умом, чтобы понимать, либо веревкой, чтобы повеситься». (Антисфен)

POV Лены.

Вчера вечером я в который раз убедилась в подлости и несовершенстве человеческой натуры. Нас предал «друг семьи», которому мои сестры доверяли, как родному. Если честно, сначала я ушла в пессимизм, начав думать о том, что нельзя никому верить и нож в спину вонзить может любой, независимо от того, насколько он близок тебе, однако утром эти мысли сменились размышлениями о том, что судьба неизменно заставляет платить за грехи, а всё тайное становится явным. Он предатель, любящий жену и давно потерявший квалификацию по своей специальности, и его жена находится на грани жизни и смерти, а работу, составлявшую единственный источник дохода, он потерял. Что ж, он лишил денег нас, мы — его, он причинил боль нам, а судьба — ему. Карму и законы равновесия добра и зла всё же не изменить, и это несказанно радовало, хотя Анну, если честно, было жаль: гемодиализ не самая приятная процедура, а больница — это вообще корень зла, со всеми этими занудными пациентами, не дающими покоя ни днем, ни ночью, и злобными докторами, которым на тебя плевать, и которые не задумываясь причиняют тебе боль, назначают болезненные ненужные процедуры и уколы, от которых вены жжет так, словно в них раскаленный свинец вливают, или таблетки, превращающие тебя в растение… Впрочем, из-за того, что она могла умереть, я ей, прямо скажу, завидовала, и потому думала, что ради смерти можно даже больницу потерпеть, хотя со мной мало кто согласился бы, но это и не важно: мне как-то чужое мнение неинтересно. Правда, сейчас я бы задумалась, если бы мне предложили смерть или жизнь, на выбор. Потому что я не хотела терять Бельфегора, но, учитывая, что он всё равно должен был скоро уйти, не видела причин выбирать жизнь. Вот только мне было больно от осознания того, что скоро он исчезнет, и я его больше никогда не увижу…

Этим утром Бэл сделал то, чего не делал никогда раньше — принял в охотники постороннего. Он поставил меня рядом с собой в этом безумном марафоне, не только как помощника, но и как человека, которого он уважает, и потому я готова была прыгать от радости, хоть мне это и несвойственно. Я шла за ним до самых ворот и чувствовала азарт, исходивший от моего Принца, и его ненависть к Игорю, а еще мне показалось, что по эту сторону «границы» быть не так уж и весело, и подумала, что быть охотником — это не мое. Роль жертвы, сумевший победить смерть, мне нравится куда больше… Когда Игорь споткнулся и затормозил, Бэл метнул в него стилет, порезавший его левую щеку, и тот побежал быстрее, но мне это показалось абсолютно неинтересным и никаких эмоций во мне не вызвало — ни жалости, ни радости. И лишь одно чувство я испытывала на протяжении этого безумного сафари — чувство восхищения перед человеком, являвшим собой воплощение самой Смерти, демоном, пришедшим сеять ужас и панику, тем, кто понимал, что такое «жизнь», «смерть», «боль» и «одиночество», лучше, чем кто бы то ни было.

Когда Игорь оказался за воротами, Бэл метнул в него еще один стилет, поцарапавший его правую щеку, и сказал:

— Это тебе прощальный подарок — для симметрии! Шрамы тебе не скрыть, мусор, и это клеймо предателя всегда будет с тобой. Цени жизнь, которую тебе даровали сегодня!

Игорь помчал дальше, не останавливаясь, и Бэл зашелся в приступе безудержного смеха, а я лишь улыбалась, глядя на Принца, и думала, что он и впрямь ангел смерти, посланный на землю с условием, что жить он будет лишь в моменты своего триумфа. Отсмеявшись, Бэл спросил у меня, неужели мне не было весело, а я честно ответила, что охота — это не мое, и что причинять людям боль я не хочу, потому что ни ощущение того, что я руковожу чьей-то жизнью, ни власть над жизнью или смертью человека меня счастливой не сделают, ведь ни окружающие меня люди, ни их судьбы меня не волнуют и, по сути, мне на них глыбко наплевать. Бэл усмехнулся и спросил: «На всех?» — а я покачала головой и ответила: «За исключением тебя, Скуало и моих сестер».

Но вот то, что сказал после этого Принц, заставило меня удивленно на него воззриться и призадуматься, потому как он заявил:

— Слишком много претендентов. Принц не любит присутствия конкурентов, которых не может устранить.

Я растерянно спросила, что он имел в виду, а Бэл зашишишикал и сказал:

— Рано. Когда конкурентов не будет, поясню.

У меня промелькнула глупая мысль о том, что Бельфегор может испытывать что-то похожее на то, что испытывала я, и тоже меня… любить, я ведь уже призналась себе, что то, что я чувствую к нему, — больше, чем просто дружба, но я эту мысль безжалостно прогнала, как необоснованную, и покладисто сказала:

— Как скажешь, ты тут главный.

— О да, — усмехнулся Бэл. — Помнишь, я тебе как-то сказал, что люблю доминировать? Так вот, это распространяется на все сферы жизни.

— А я инертна, — вяло протянула я и добавила: — Так что можешь руководить, не стесняйся.

— Ши-ши-ши, Принцесса думает, что Принц может стесняться ею командовать? — рассмеялся наш наглый, самоуверенный монарх.

— О нет, Принцесса считает, что у демонов ни стыда, ни совести, а значит, и ни смущения тоже, — фыркнула я. — А ты вообще шестой из десяти архидемонов и по распределению грехов руководишь унынием и ленью. Так что тебе будет просто лень чего-то там стесняться, да и не по чину чувство.

— А ты всё еще считаешь меня посланником Ада? — фыркнул Бэл недовольно.

— Скорее уж, самой Смерти, — задумчиво протянула я. — Ты ведь не принадлежишь расе демонов, но очень похож на них, и, если честно, ты для меня куда большее олицетворение смерти и абсолютной власти, чем они.

— Хм… Ну, хотя бы здесь у меня нет конкурентов, — протянул господин Самонадеянность, и я, махнув рукой, направилась к дому.

— А Принцесса не хочет поблагодарить Принца за маленькую месть этому отбросу? — хитро спросил Бельфегор, следуя за мной.

— Нет, потому как его судьба наказала за предательство, — пожала плечами я. — А ты сделал всё, что сделал, потому что тебе так хотелось. Мне, если честно, мстить не хотелось. Я вечером расстроилась, но с утра подумала, что его наказала сама жизнь, а значит, кармический баланс не нарушен, да и никогда не нарушится, и это меня обрадовало. А на Игоря мне наплевать: он никогда не был для меня, в отличие от моих сестер, важным человеком, потому что и он, и его семья меня всегда сторонились и искренне полагали, хоть и знали мой диагноз, что я псих. Так что мне было больно оттого, что сколько людям добра ни делай, они всё равно могут вонзить нож в спину, а не от того, что нож вонзили конкретно мне, потому как я была готова к подобному повороту — я никому не верю кроме тебя, Скуало и сестер. Так что за месть я тебя благодарить не хочу. Лучше я скажу «спасибо» за то, что ты обо мне волнуешься.