— Предъявим, — послышался мужской голос от дверей. Вкрадчивый, тихий, спокойный голос, от которого озноб пробирал до костей, а мурашки покрывали каждый сантиметр кожи. Голос, полный жажды крови и смерти… — Мы выскажем всё, чем недовольны, и предъявим все наши претензии. Посмертно.
Игорь вздрогнул и попятился к окну, а я обернулась и увидела, что в дверях замер Бельфегор. Усмешка. Расслабленная поза. Аура самой Смерти. Над его головой застыли две дуги из нацеленных на Игоря стилетов. Принц безумно улыбался, но сейчас в этой улыбке была не только жажда убийства, но и ненависть к тому, на кого были нацелены его ножи. Возможно, впервые за много лет… И вдруг Бельфегор рассмеялся и, начав дирижировать ножами, заплясавшими над своим повелителем танец Ее Величества Смерти, двинулся к нам.
Шаг. Взмах руки. Бешеная пляска стали. Ярость-ярость-ярость…
Шипящий смех. Марш жажды крови. Мелодия самой Смерти. Ненависть-ненависть-ненависть…
— Демон, — прошептал Игорь, врезавшись в подоконник. — Парни правду говорили — демон!
— Бэл, он того не стоит, — тихо сказала вошедшая в кухню следом за Принцем Лена, положив ладони ему на плечи. Казалось, она не только не боялась жуткой ауры Принца, заставлявшей кровь в жилах стыть, но и наслаждалась ей. — Ни к чему убивать его: он просто мусор, не стоящий того, чтобы ты это делал, потому что последствия нам не нужны, а Граф не отступится от своих слов. А пытать его… тебе не будет приятно, ты не получишь удовлетворения. Давай лучше просто прогоним его с фермы. Пусть бежит, бежит без оглядки, а если остановится, стилет его подгонит… Стилет, который его не убьет, но заставит ускориться.
— Ши-ши-ши, Принцесса права, — протянул Бельфегор, и стилеты, повинуясь его рукам, опустились ему за спину и исчезли. Остался лишь один — в руках Бэла. — Мы поиграем с этим жалким отбросом, но не станем убивать: он того недостоин.
— Сначала надо допросить его, — хмуро процедил Хибари-сан, вошедший на кухню вместе со всеми остальными следом за Ленкой.
— Вы… Да что вы себе позволяете?! — возопил Игорь, но в ту же секунду острый, как бритва, стилет вонзился в его левое предплечье, и он закричал от боли, а Бельфегор, рассмеявшись своим шипящим смехом, достал из ниоткуда еще один нож и протянул:
— Сыграем в игру «говори правду»! Правила просты: отвечай правду, когда тебя спрашивают. Солжешь — стилет летит в тебя, скажешь хоть слово не по теме — стилет летит в тебя, откажешься отвечать — стилет летит в тебя! Отказ не принимается, игра началась! Скажешь хоть одно лишнее слово, и этот нож, — Бэл крутанул стилет в руке, — окажется в тебе.
Игорь шумно сглотнул и посмотрел на меня полным ужаса и мольбы взглядом, а я, нахмурившись и думая, что всё это похоже на плохой фильм ужасов, и я хочу проснуться, понимала, что мне его ни капли не жаль. Он предатель. Он человек без чести. Он посмел оскорбить тех, кто не мог защититься, потому что не слышал его слов. И он должен быть наказан. Но для этого он должен был выжить…
Я абсолютно спокойно и безразлично достала из аптечки бинты и лекарства и тихо спросила Ленку:
— Может, сначала перевяжем его, а то он кровью истечет, пока его допрашивать будут. Что, если он умрет?
— Ши-ши-ши, Принцесса слишком добра и глупа! — рассмеялся Бельфегор, вставая у плиты, а Ленка замерла слева от него. — Принц слишком хорошо знает анатомию, и кровотечение минимально! Приступим к допросу!
Возражать Принцу — всё равно что идти с иголкой на танк, управляемый Бицевским маньяком, а потому я сдалась и отступила к левой стене, встав рядом с аптечкой и скрестив руки на груди. Я не хотела слышать все подробности предательства человека, который был мне дорог, но не могла уйти: я должна была всё это услышать, потому что сбежать — это трусость, это попытка свалить на мафиози все неприятные моменты — как выслушивание откровений предателя, так и пытки — а самой остаться не у дел, «чистенькой». И потому я, поджав губы и скрестив руки на груди, смотрела на Игоря, вжимавшегося спиной в подоконник, и думала о том, что жизнь — отвратительная штука, а друзья порой могут оказаться врагами, и доверять — и впрямь слишком большая роскошь, недоступная в этом мире. И всё же я доверяла. Доверяла сестрам, Хибари-сану, Ямамото, Мукуро, Рёхею и Тсуне, которые были моими Друзьями с большой буквы, и которых я никогда не смогла бы заподозрить в бесчестном поступке, каковы бы ни были доказательства… Может, я и дура, но это было так.
— Травоядное, когда Шалины связались с тобой впервые? — процедил Хибари-сан, подходя к Игорю и становясь справа от него — так, чтобы не загораживать Бэлу «мишень».
— Я… — пробормотал Игорь и, покосившись на пылавшего ледяной яростью Принца, со скоростью света вращавшего в руке нож, ответил: — Я не помню точно, но это было вскоре после вашего прихода — через пару-тройку дней.
— Кто и как связался с тобой? — задал следующий вопрос глава CEDEF.
— Они позвонили, точнее, позвонил Алексей Шалин — я не знаю откуда у них мой номер, правда! — воскликнул Игорь зажимая рану, из которой всё еще торчал нож, и покрываясь холодным потом.
— Что он предложил?
— Он… Он знал обо мне всё! — попытался надавить на жалось бывший «друг семьи». — Он знал, что моя жена больна, знал, что сын не тянет учебу на бесплатном, знал, что Семён меня зажимал всегда — он всё знал! И он мне сказал, что раз в доме появились странные личности, которые могут сестер втянуть не пойми во что, стоит их отсюда выселить! Я сказал, что это нереально — вы ж по документам наследнички, а он сказал, что надо сделать так, чтобы вы сами уехать захотели! Ну, и предложил мне следить за вами всеми потихоньку, да им с братом рассказывать, что да как. А за это денег на лечение жены обещал, да на учебу сыну. Сказал, что сестер не тронет — только вас выгонит, и всё!
— Он говорил о бизнесе?
— Нет, только о том, что надо вас всех из дома выгнать!
— Он упоминал, почему хочет нас выгнать?
— Нет, только Вадим однажды сказал, что вы должны исчезнуть. Не умереть, не уйти, а именно исчезнуть, а когда я уточнил, почему, Алексей сказал, что вы здесь лишние и не нужны этому миру. Я не понял, но он сказал не лезть в это, и я не лез…
— Ты должен был передавать информацию о бизнесе?
— Нет, только о вас.
— А о сестрах?
— Нет, только если это с вами связано было! Клянусь, я бы сестрам не навредил, я же их люблю и…
— Ложь, — процедил Хибари-сан, и в этот момент произошло сразу две вещи: стилет Бельфегора вонзился в левую руку Игоря чуть ниже первого брошенного им ножа, а глава CEDEF схватил Игоря за правую ладонь и надавил на болевую точку между большим и указательным пальцами. Крик Игоря заставил меня вздрогнуть, но я не отвела взгляд, потому что жаль мне его всё же не было…
Мужчина осел на пол и задрожал, а глава разведки Вонголы отпустил его руку, безвольно упавшую на пол, и продолжил допрос:
— Мы обследовали твою комнату, травоядное. Ты вытащил из кладки в стене между твоей комнатой и комнатой Марии один кирпич и завесил дыру календарем. В дыре мы обнаружили включенный диктофон с функцией двадцатичетырехчасовой записи. Также мы обнаружили в твоем столе дневник наблюдений, где ты описывал каждый шаг всех присутствующих, что был тебе известен. Ты записывал не только наши действия, но и действия сестер, причем дневник начинался со вчерашнего дня, как раз со дня, когда тебе передали конверт с оплатой. Ты передавал Шалиным данные в виде дневников и записей, потому как ни одного микро-CD с записью обнаружено не было, а Шалины не те люди, что верят только на слово, и наверняка требовали доказательств. Следовательно, ты сообщал им о действиях сестер.
— Вы… Вы не понимаете! — прохрипел Игорь, посмотрев на Хибари-сана полными ужаса глазами. — Они… они умеют убеждать! Они сказали, что не причинят вреда сестрам, но им очень нужно было выгнать вас всех! Потому они сказали, что нужно присматривать и за сестрами — вдруг их поступки помогут выпроводить вас? И я следил, да… Но о бизнесе речи не шло! Я вообще не вникаю в это, и раз вы видели записи, то знаете: я не писал о состоянии дел на ферме! Я только хотел вылечить жену и выгнать вас, потому что вы здесь лишние! Вы легко пускаете ножи в ход и я… я боялся за сестер и…
