— Это точно, — с тяжким вздохом кивнула я. — Спасибо тебе. И за то, что рассказал, что чувствуешь на самом деле, и за поддержку. Твоя улыбка и впрямь обладает магическим эффектом — придает сил и дарит надежду на лучшее.
— Знаю, — рассмеялся Ямамото, отпуская мою руку и почесав затылок. — Потому я и улыбаюсь. Но это искренне. Равно как и твоя улыбка сейчас.
— Ага, — кивнула я и улыбнулась в ответ. — Ты заражаешь меня хорошим настроением!
— Для чего еще нужны друзья? — рассмеялся Такеши и вдруг, посерьезнев, добавил: — Правда, теперь я понял, что они нужны еще и для того, чтобы поддерживать, когда в душе наступает смятение и темнота захлестывает. Спасибо, ты помогла мне понять, что и темную мою сторону те, кому я дорог, смогут принять, и я не обязан всегда быть на позитиве — даже тогда, когда мне плохо.
— Я рада, — кивнула я, и Такеши, улыбнувшись, скомандовал:
— А теперь вернемся к готовке, а то останутся ребята голодными!
— Точно, — согласилась я, но приготовить обед нам не дали: мир вдруг полыхнул белым и прямо над столом зависли всё те же оперившиеся шинигами, что и всегда. Я замерла, а в следующий миг завопила:
— Такеши выполнил задание? Да? Ну ведь да?!
— Тихо ты, не вопи! — прикрикнул (ну, или прикрякнул) на меня правый гусь, в то время как его брат флегматично затыкал уши длинными белыми маховыми перьями, в данном случае игравшими роль пальцев. О, ну, правый — холерик, левый — адекват, ясно.
— Ладно, — покладисто кивнула я. — Ну так что, он выполнил задание?
Правый Гу-Со-Син закатил глазки-бусины и начал потирать виски крыльями, бурча что-то о том, что мои вопли действуют не хуже криков Акулы Суперби, и ему жаль тех, кто живет аж с нами обоими под одной крышей, а его братец, откашлявшись в кулачок (я поражаюсь тому, как у них крылья и, самое удивительное, перья гнутся! У них же перья на крыльях — как пальцы, и эти самые крылья вполне можно не крыльями, а оперившимися руками называть!) и, достав из внутреннего кармана своей хламиды сверток, с видом средневекового глашатая, но вытянув перед собой лапки в тряпичных башмачках, зачитал:
— «Сим документом подтверждается, что Ямамото Такеши выполнил задание и может вернуться в свой мир в любой момент. Для этого он должен умереть. Если этого не произойдет до двадцати четырех часов тридцать первого декабря сего года, он будет отправлен в свой мир Графом».
— Круто! — возопила я.
— И это всё? — опешил Ямамото. — То есть я, скорее, должен был захотеть, чтобы кто-то меня понял, чем и впрямь показать, что я могу быть хмурым и раздражительным?..
— Конечно, — кивнул гусик слева, с довольным видом сворачивая пергамент обратно в трубочку. — Ты же выполнил задание, значит, всё было именно так. Ты просто не вчитался в текст, не увидел суть, но ты задумался над этими словами и допустил мысль, раньше в твою голову не приходившую, а именно: «Могут ли меня принять, если я не буду позитивным?» И потому сейчас ты решил рискнуть.
— Кто не рискует — тот не пьет шампанского, — сложив крылышки на груди, с заумным видом покивал гусь-холерик. — А трезвенником быть скучно — спроси свою подружку.
— Скорее, «подругу», — рассмеялся Ямамото, почесав затылок. — А то грубовато получается.
— Или двусмысленно, — протянул левый первоптиц, глядя на стену и делая вид, что это он так сам с собой беседует. Он намекает на амурные отношения? Зря. Маша тут вообще не при делах, а если он вдруг съехал с чего-то к намеку на меня… Не верю, что они не в курсе моих чувств к Хибари-сану. Значит, просто издевается, «редиска» пернатая…
— Нет, скорее, всё же грубо, — уточнил Такеши, давя лыбу. — Давайте будем уважать девушек? Они украшение жизни.
— Ромааантик, — протянул птиц-холерик, а его брат, подрыгав в воздухе лапками, вмешался в разговор:
— Нет, это всё, конечно, понятно, но кто как хочет, тот так и называет. Сменим тему! Итак, ты можешь вернуться в свой мир в любой момент, для этого ты должен умереть. Но если не хочешь идти на суицид или нарываться на удар врага, просто дождись Нового Года. С последним ударом курантов ты вернешься в свой мир в том состоянии, которое застанет Новый Год.
— Понятно, — кивнул Ямамото. — А если меня убьют до Нового Года, в каком состоянии я вернусь?
— В том, что было прямо перед финальным ударом, если ты умрешь от ран или ушибов, — пояснил левый гусик. — Если от отравления — в состоянии до принятия яда. Если от падения с высоты — в состоянии до начала полета и так далее. Есть еще вопросы?
— Да, есть, — кивнул Такеши, вмиг посерьезнев. — Что вы знаете о братьях Шалиных?
Птицы тут же переглянулись, и правый шинигами затараторил:
— Ничего мы ни о ком не знаем, задавай вопросы по делу! Если вопросов о твоем контракте, а точнее о том, как тебе вернуться домой, нет, мы пошли!
— А если я не захочу возвращаться вообще? — огорошил всех присутствующих Ямамото.
— Не имеешь права, — тоном классного руководителя выдал правый гусик, скрестив крылья на груди. — Ты в любом случае вернешься и прихватить с собой кого-то из этого мира тоже не сможешь. Так что даже не надейся.
— Никто не сможет? — уточнил Такеши, а у меня сердце в пятки рухнуло.
— Каждый пусть спрашивает о себе сам — тебе будет сказано лишь о тебе, — вытек с линии атаки холеричный Гу-Со-Син.
— Тогда вопросов нет, — вздохнул мечник.
— Хороший мальчик, — умилился левый первоптиц и погладил Такеши по волосам. — Я знал, что ты справишься. Держи грамоту.
— Спасибо, — рассмеялся Ямамото и, забрав у шинигами свиток, поклонился гусикам. Они офигело переглянулись и, сложив крылья по швам, тоже отвесили парню поклон, а затем исчезли в белом мареве. Да уж, так этих птеродактилей еще не шокировали… Только Такеши мог такое отчебучить из всей этой толпы мафиози! Вот уж правда — добряк! Очень вежливый, понимающий и заботливый добряк… Вот только мне, если честно, даже удивление шинигами настроение не подняло. Их слова заставляли нервно кусать губы и всеми силами стараться не расплакаться…
Мы с Ямамото немного помолчали, переваривая услышанное, а затем он тихо сказал:
— Прости, я попытался что-то узнать, но сама видишь…
— Это не твоя вина, — ответила я, чувствуя, что готова разрыдаться от ощущения беспомощности и безысходности.
— Я хотел бы помочь, но не могу… — пробормотал он, сжав пергамент. — Я такой бесполезный…
— Неправда! — возмутилась я и отвесила мечнику щелбан, беря себя, наконец, в руки. — Ты меня очень поддерживаешь — если бы не ты, я бы давно уже из депрессии не вылезала! Так что не смей называть себя бесполезным!
— Ладно, — кивнул Такеши и рассмеялся: — Тогда я буду и дальше помогать, чем смогу.
— Как и я, — улыбнулась я, и он, помахав перед моим носом документом шинигами, заявил:
— Тогда пойду тоже похвастаюсь и расскажу, кто именно помог мне выполнить задание!
— Мы с Рёхей-саном? — хмыкнула я.
— В точку! — рассмеялся Такеши и, отвесив мне ответный щелбан, ломанулся на поиски Джудайме, как и Сасагава полчаса назад. Вот только несмотря на то, что я была безмерно рада за Такеши, на душе всё равно скребли кошки…
====== 59) Гениальные слоны в посудной лавке и очередной пинок судьбы ======
«Каждое утро мы рождаемся вновь. И то, что мы сделаем сегодня, и будет иметь наибольшую важность». (Сиддхартха (Будда) Гаутама)
В мрачном из-за высказывания шинигами настроении, но тихо радуясь за Ямамото, выполнившего контракт, я вернулась к приготовлению обеда, думая о том, что Гу-Со-Сины ушли от ответа на вопрос, сможет ли кто-то остаться, и это значило, что, возможно, кто-то и сумеет, но что для этого нужно? И кто именно может остаться?.. Я боялась потерять своих друзей — Ямамото, Рёхея, Тсуну и Мукуро, но больше всего я боялась потерять Хибари-сана, и это ожидание меня просто убивало… Сначала я боялась, что он выполнит задание слишком рано и исчезнет, но теперь готова была сутки Графу романы Де Сада вслух читать, лишь бы контракт Хибари-сана выполнился как можно быстрее, потому что хотела узнать, есть ли у меня возможность с ним не расставаться, а ожидание и неизвестность меня просто убивали, давая ложные надежды и заставляя мечтать о несбыточном… Ведь он сам не захотел бы остаться. И это, к сожалению, пугало больше всего…
