Вскоре начался наплыв голодающих с Поволжья, и я, встряхнувшись, задвинув свою меланхолию куда подальше и крикнув: «В очередь, товарищи трудящиеся!» — принялась раскидывать народу хавчик, по своему обыкновению став «тётей Клавой на раздаче», буфетчицей завода «Красная заря». Что интересно, к нам в последнее время довольно часто присоединялся Хибари-сан, и в этот раз он тоже решил одарить нас своим сиятельным присутствием, как всегда усевшись между мной и Тсуной. Последним прибыл Дино, сияющий, аки медный пятиалтынный, и с порога завопивший:
— Угадайте, что произошло?!
— Ты выполнил задание? — рассмеялась я, ставя на стол его порцию.
— Как догадалась? — вскинул бровь парень, усаживаясь на свое место.
— Да ты сегодня уже третий, — с улыбкой пожала плечами я. — Кажется, сегодня день особенный.
— Так ведь День Народного Единства! — наставительно заметила Маня, сияя счастьем в глубине глаз и подавляя довольную лыбу, пытавшуюся выползти на моську. — Праздник! Кажись, шинигами набухались и решили сделать поблажку нашим мальчикам. Колись, Мустанг! Кого ты спас?
На Каваллоне тут же обрушился шквал поздравлений, а он принимал их, сияя, аки медный грош. Маня таки не выдержала наплыва распиравших ее чувств, подскочила к Дино, пхнула его в бок, требуя рассказа, и всё-таки разулыбалась, а он усмехнулся и, отпив чая из пузатой кружки, начал повествование, лучась счастьем и гордостью за самого себя:
— Ладно, рассказываю. По контракту я должен был подтвердить абсолютную уверенность в том, что могу защитить человека в отсутствие своих подчиненных. Благодаря вашим с Франом тренировкам, Маша, я сумел и впрямь поверить, что не такой уж бесполезный, если рядом никого нет. Когда я ту динамитную шашку отбил в окно, — парень поник, а Маня подбадривающе потрепала его по плечу, — я подумал, что просто обязан тренироваться изо всех сил, чтобы подобного не повторилось…
— И не повторится! — встряла Маша, всё это время стоявшая за спиной Дробящего Мустанга. — Ты ж над собой работаешь, как проклятый!
Дино улыбнулся, кивнул и ответил Мане:
— Благодаря тебе и Франу. Спасибо вам.
— Не за что, — отмахнулась моя сестра, а иллюзионист, как обычно растягивая слова, заявил:
— Тебе, может, и не за что, а мне есть за что — я энергию тратил, восстановить бы не помешало.
— Напрашиваешься на взятку? — хмыкнула Манюня.
— Скорее, на моральную компенсацию, — вытек с линии атаки Франя.
— Энергетик тебе купить? — рассмеялся Каваллоне.
— Лучше шоколадку, — хихикнула Манюня. — Он у нас отупеть боится, а шоколад стимулирует умственную деятельность!
— Тогда лучше шоколад пусть купят тебе, Маша, — съязвил Фран. — Тебе нужнее. А я обойдусь обещанными тобой пирогами. А то в прошлый раз ты их сожгла.
— Они только немного пригорели! — возмутилась моя сестра, засклеротившая ценные знания о готовке, и пригорюнилась, но, так как она не склонна впадать в пессимизм, тут же взяла себя в руки и обратилась ко мне: — Кать, спасай! Ты просто обязана вернуть меня в строй! Я напрочь забыла, как печь пироги, а обещала Франу их сваять. Научишь?
— Да запросто! — радостно рассмеялась я. — Вот сегодня и приготовим их вместе! Начинку мы с утра уже построгали, давай тесто ты поставишь, а я буду помогать.
— Ага, я вся твоя — руководи мной, мой император! — хохотнула Машка, а я, состроив кислую мину, показала ей язык и вернулась к трапезе. Маня же махнула на меня рукой и, вцепившись в рукав Дино, заявила:
— Ну их на фиг, они меня сбили! Вещай, мой падаван, я вся внимание!
— Ладно, — кивнул Мустанг и, наконец, поведал нам эпическую сагу о спасении мира, а точнее, нашего работничка. — Я навещал Тсуну у левад, а когда возвращался к дому, проходил мимо амбара. Двое рабочих забрались на крышу — проверить, хорошо ли уложен шифер, потому как одному из них показалось, что там протечка, и если бы это увидел Бельфегор… — Каваллоне хмуро воззрился на Принца, сидевшего слева от Ленки, но махнул рукой, решив не вдаваться в подробности, и продолжил свой рассказ: — В общем, они решили спасать овощи и полезли проверять. Протечки не было, и, как мы потом выяснили, сырое пятно образовалось на полу амбара потому, что работница заходила с ведром воды и случайно выплеснула немного. Я как раз проходил мимо амбара, когда один из работников начал падать. Что интересно, раньше я всегда думал: «Смогу ли я спасти этого человека?» — но в этот раз ничего подобного не было — я был уверен на все сто, что сумею ему помочь, так что, не раздумывая, выхватил хлыст, перекинул его через балку и поймал им парня у самой земли. Когда я отпустил его, он меня долго благодарил и сказал, что в жизни больше на верхатуру не полезет, если меня рядом не будет. Если честно, это было так непривычно… Я смутился даже, — наш доблестный Супермен (прочь, мысли о Женщине-Кошке! Ну и что, что именно она из супергероев хлыстом владела?) и впрямь слегка покраснел, рассказывая о благодарности работника, а затем завершил свою сагу о подвигах словами: — А потом, когда они закончили проверку, я пошел домой, но на полдороге ко мне пришли Гу-Со-Сины и выдали вот эту грамоту, — он выудил из кармана теплой кофты пергамент, — доказывающую, что я выполнил задание.
— Поздравляю! — возопила Маня, всё еще стоявшая за Дино, и повисла у того на шее, положив подбородок ему на плечо. — Ты молодец! Вот видишь, я же говорила: верь в себя и всё получится!
— Спасибо, ты отличный репетитор! — улыбнулся Дино, а Машка, не отлипая от Мустанга, обратилась к Тсуне:
— Видишь, Савада-сан? Стоит лишь поверить в себя, и всё будет в ажуре!
— Наверное, ты права, — кивнул Тсуна, уже убедившийся, что и без Реборна на что-то годен и отлично справлявшийся с лошадьми. Его не переставали хвалить наши рабочие, а сам он сделал вывод, который недавно, смущаясь и краснея, высказал мне: «Наверное, я не такой уж и бесполезный, если и впрямь хочу что-то сделать и стараюсь изо всех сил». Я тогда ламбаду от счастья готова была плясать, но сдержалась и лишь сказала парню, какой он молодец, раз всё же понял это. Так что то, что он сказал Машке, уже не было попыткой отмазаться, как раньше — я уверена, он и впрямь так считал.
— Вот и молодец! — ухмыльнулась Маня и, чмафнув опешившего Дино в щеку, пошлепала на свое место со словами: — Это награда! Ты молодец, Мустанг, продолжай в том же духе!
— Естественно, — кивнул он. — Потому что я наконец-то поверил, что могу быть Дробящим Мустангом и без своих подчиненных. Главное — вера в победу и боевой дух.
— Отлично сказано, — усмехнулась Маня и, наконец, начала поглощать пасту.
Мы все дружно начали болтать о том, что дело и впрямь пошло на лад, раз уж сразу трое мафиози выполнили задание, а Лена как всегда вдарилась в мистику и изрекла, что это всё магия числа «три», ну, или шинигами просто всё это подстроили, специально загнав работника на крышу, а охраннику травмировав руку. Скуало начал обсуждать с моей сестрой нумерологические особенности тройки, и они ушли в астрал, простым смертным неведомый, а мы вернулись к менее оккультной и более адекватной теме разговора, и только Хибари-сан молчал и игнорил весь мир, уйдя куда-то в иное измерение, даже более далекое от нас, грешных, чем вселенная Акулки, Ленки и нумерологии, и лишь изредка подозрительно на меня косясь. С чего бы это, интересно?.. Наконец, мы завершили трапезу, догрызя последнюю печенюшку (а сделал это, кстати, Франя, оказавшийся большим любителем выпечки), и решили все вместе лепить пироги, точнее, так решила Маня, выдвинув сей вопрос на голосование с помощью действенного темно-магического заклинания: «Кто не работает, тот не ест». Она даже сказала, что Мукуро позволено будет, как и в тот раз, когда он готовил вместе с нами в сентябре, тырить пироги «из общей миски», если он протянет руку помощи своим товарищам, ну, или хотя бы своей подруге, и все наши мафиозики согласились поиграть в поварят. Маня, надев фартук поверх бежевого свитера, начала замешивать тесто под моим чутким руководством, а я то и дело порывалась ей помочь — то муку просеять, то молока налить, то продукты из холодильника натащить, и была постоянно по этому поводу подначиваема обоими иллюзионными составляющими нашего колхоза. В результате не выдержал моих стенаний на тему: «Маш, ну давай я хоть чем-то тебе помогу!» — сам Глава Дисциплинарного Комитета, любящий поспать и постоять в сторонке, когда Комитет орудует в кабинете швабрами, и меня, схватив за плечи, усадили на стул и заявили:
